В мае 1858 года передовая часть экспедиции полковника графа Игнатьева, смешанная по составу участников, вышла длинным караваном верблюдов из Оренбурга, рассчитывая через два-три месяца достичь Хивы. В то же время второй отряд начал движение к Аральскому морю, где уже шло строительство лёгких судов, способных плавать и по рекам. Командующему флотилией вменялось в обязанность принять мирный груз, несколько лёгких скорострельных пушек, учёных, чиновников, негоциантов и солдат, вооружённых штуцерами, защищённых от палящего солнца холщовыми назатыльниками. Морской экспедиции предстояло пересечь в меридиональном направлении Арал и войти в устье Амударьи. Без стрельбы – такова инструкция, но если суда подвергнуться нападению, командирам дано право принимать решение по обстановке.
Для Лондона начались бессонные ночи, которым суждено длиться двадцать три года, пока былинный, в русском народном сознании, генерал Скобелев, в белом мундире, не въедет на белом коне в крепость Геок-Тепе у подножия хребта Копетдаг.
Россия начала движение в сторону Индии.
Полковник Игнатьев привёл сухопутный отряд миссии в Бухару в конце сентября. Виновным в задержке был хивинский хан. Вначале он согласился на все просьбы, дал согласие на пребывание торгового агента России в Хиве. Русские от имени императора просили пропустить суда из Аральского моря в Амударью и подписать торговое соглашение, снизить торговые пошлины на русские изделия. Но вдруг хан отказался от всего. Ссылался на мнение советников. За их спинами и за спиной хана маячили английские лица.
Флотилия осталась в дельте реки. Глава миссии, которому было отказано даже в прощальной аудиенции у властителя ханства, несолоно хлебавши, проследовал с частью спутников в столицу эмирата. Здесь русских встретили дружелюбно. После приёма у скучного эмира все переговоры с полковником вёл визирь. Без обычных восточных проволочек. Английские лица мелькали и здесь, но влияния на двор имели слабое. Поддержка Англией ханов-соседей, извечных врагов Бухары, подталкивала правительство эмирата к более тесным отношениям с Россией.
Чувствовалось, визирь, главный переговорщик, настроен на взаимные уступки. Он исходил не только из международной обстановки и совремённых российско-бухарских отношений. Даниар-бек обладал исключительными хозяйственными и иными знаниями о своей стране. Причём, излагая их, он выдавал явно записанный для него текст, в котором улаливался знакомый Игнатьеву стиль. Граф догадывался, кто был информатором и советником мудрого куш-беги. Вопрос вертелся у него на языке. Он решил задать его по окончании переговоров. В конце концов подписали соглашение об уменьшении наполовину таможенного обложения русских товаров в Бухаре и местных товаров – в России. Русским купцам предоставлялись в городах эмирата торговые склады. Для начала отношения двух стран складывались неплохо. К сожалению, экономические и политические позиции Лондона здесь оказались сильными, и всё могло рухнуть при смене властных лиц. В проекте графа и это было предусмотрено…
Осенью, прощаясь с визирем, граф передал ему несколько экземпляров «Записок о Согдиане», отпечатанных в «типографии Экспедиции заготовления Государственных бумаг, СПб». Спросил, можно ли увидеть автора, высоко оцененного в учёных кругах России. К сожалению, отвечал Даниар-бек, уважаемый улем не вернулся из экпедиции на Памир. Прошли все сроки. Это настораживает, надежда увидеть Захир-агу слабеет с каждым днём.