Историография проблемы.

Популярной темой исторических сочинений приход становится лишь в конце XIX—начале ХХ в. «Не ради какого-либо академическо­го интереса были предприняты эти исследования, — пишет А.Г. Болдовский, — а ради великих нужд церковных и общественных, в осозна­нии глубокого жизненного значения прихода для церкви и общест­ва»^[1]. Одним из первых на тему о состоянии православного прихода высказался современник событий, калязинский священник И.С. Беллюстин^[2], «едва ли не помешавшийся на критике всего и вся в Православной Церкви»^[3]. Эмоциональные высказывания провинци­ального батюшки, серьезные проблемы, возникшие в жизни прихода, оказали серьезное, длительное воздействие на обсуждение проблем бытия церкви. В начале ХХ в. о своем видении путей реформирова­ния прихода высказались многие церковные иерархи и государствен­ные деятели России. Так, от имени петербургскогомитрополита Ан­тония был подготовлен документ под названием «Вопросы о жела­тельных преобразованиях в постановке у нас православной церкви». В нем говорилось о необходимости воссоздать приходскую организа­цию, позволяющую прихожанам свободно приобретать имущество для церкви, и привлечении мирян к разработке церковных реформ^[4].

В этот же период от имени председателя Комитета Министров С.Ю. Витте была составлена записка «О современном положении пра­вославной церкви». Записка содержала значительно более радикаль­ную критику сложившегося порядка «внутренней церковной жизни». В ней говорилось об оторванности священников от прихожан, низком уровне подготовки приходского духовенства к исполнению профессио­нальных обязанностей — пастырской деятельности. В целом С.Ю. Вит­те полагал, что единственным способом оздоровления прихода может стать его воссоздание «на древнерусских началах»^[5]. Ознакомившись с обоими документами, обер-прокурор Синода К.П. Победоносцев высту­пил с собственными «Соображениями по вопросам о желательных пре­образованиях в постановке у нас православной церкви». Идея воссоз­дания прихода «на древнерусских началах» не нашла поддержки в «Со­ображениях ...». К.П. Победоносцев утверждал, что условия XVII в., ко­гда приход сохранял независимость от епископской власти, не могут воссоздаться в России начала ХХ в^[6]. Используя свой авторитет, Побе­доносцев добился «перевода обсуждения церковных преобразований из Комитета Министров в Синод, где он все еще был обер-прокуро- ром»^[7]. В дальнейшем спор о путях реформирования прихода продол­жился, но прийти к консенсусу в вопросе о путях его преобразований не удалось^[8]. Дискуссия не привела к изменениям в жизни прихода. По утверждению современного исследователя истории российского пра­вославияС.Л. Фирсова, «государство (в лице его светских властей) в конце концов выбрало при решении "церковного вопроса" самый про­стой метод — ничего не трогать вообще»^[9].

На этом фоне развивалась научная полемика о прошлом конфессио­нальной общины. Нет сомнений в том, что историки обратились к про­блеме прихода с практическими целями: для выявления способов его ре­формирования. При этом их мнения разделились. Значительная часть специалистов придерживалась взгляда на приход как на «малую церковь, по самой природе своей самодовлеющую, свободную и самостоятель- ную»^[10]. Приверженцы такого подхода оказались настолько авторитетны и плодовиты, что в некоторых исследованиях (например, в монографии Н.Д. Зольниковой^[11]) их труды представлены не как одна из точек зрения, а, наоборот, — как единственная из бытовавших в историографии. Од­ним из наиболее ярких сторонников независимости прихода стал А.А. Папков. Как видно из целого ряда небольших монографий^[12], опуб­ликованных автором в конце XIX—начале ХХ в., приходская община представлялась ему идеальным в духовном плане институтом, позволив­шим установить прочные связи между духовенством и прихожанами. Право выбора духовенства прихожанами А.А. Папков рассматривал как древнейшее, утвержденное в XVI в. Стоглавом и закрепленное в начале XVIII в. Духовным регламентом. Мысль об автономии прихода постоян­на в трудах А.А. Папкова, посвященных эволюции конфессиональной

общины в XVII—XVIII вв. В частности, автор отмечает значительные

[ 20 ]

права прихода в распоряжении церковным имуществом^[13].

Обращаясь к проблеме реформирования прихода в XVIII в., А. А. Папков, с одной стороны, отмечает существенные изменения в правовом статусе духовенства, которое было освобождено от налогов и телесных наказаний. Но, с другой стороны, реформы, как полагал А.А. Папков, разрушили «живую связь» между духовенством и прихо­жанами. Причиной разобщения церковников и прихожан являлось прежде всего то, что священно- и церковнослужители вынуждены были исполнять несвойственные их положению функции. «Возлагая на священников не свойственные их сану розыскные и полицейские обязанности, — пишет А.А. Папков, — правительство этими мерами сильно способствовало разобщению народа с духовенством»^[14]. Про­тивопоставляя «живой организм» прихода XVII в. и приход XIX в., превращенный в «труп, который зовется приходом», А.А. Папков предлагает меры, способные, по его мнению, воскресить конфессио­нальную общину. Необходимо «образовать свободную, самостоятель­ную церковную общину в полном смысле этого слова, в которой вся­кий, принадлежащий к ней, был бы активным и самостоятельным членом»^[15]. А.А. Папков считал необходимым оставить за прихожана­ми права выбора духовенства, а также контроля над священно- и цер­ковнослужителями.

Аналогичных воззрений придерживался другой, не менее знамени­тый, историк приходаП.В. Знаменский. Говоря о зависимости клира от прихожан, он обнаруживает «дурные последствия такого порядка ве­щей». Но выборное значение духовенства, по мнению П.В. Знаменско­го, придавало священно- и церковнослужителям «особенное земское значение», связывало клириков с прихожанами. Как и А.А. Папков, П.В. Знаменский видел причины упадка прихода в ошибочной прави­тельственной политике, обусловленной тем, что законодатели ставили духовенство «наряду со всеми приверженцами старины»^[16]. Нововведе­ния разрушили «единственную поддержку духовенства — любовь и доб­рохотство общины». К серьезным нарушениям традиционного уклада приходской жизни привели, например, «разборы» духовенства. В XVIII в. церковники, как утверждал П.В. Знаменский, «рады были и малому со­держанию от общины, лишь бы только сохранить место» и не попасть в

[ 21 ]

солдаты или в подушный оклад^[17].

Названными монографиями не ограничивается ни круг сторон­ников приходской автономии, ни тем более список авторов, так или иначе затрагивавших историю прихода. Рамки данной работы не позволяют рассмотреть весь диапазон мнений^[18]. Проанализи­рованные труды, которые, как правило, в историографических обзорах относят к числу наиболее значимых, основаны, на мой взгляд, на небесспорном предубеждении. Известные по истори­ческим источникам факты, свидетельствующие об авторитете священно- и церковнослужителей в крестьянской среде, допуска­ют двоякое толкование. С одной стороны, они могут косвенно свидетельствовать об активной духовной, церковно-религиозной жизни. С другой — взаимодействие священников и крестьян мог­ло быть обусловлено более высокой, по сравнению с прихожана­ми, образованностью клириков и, следовательно, являться про­стым симбиозом. Отсутствие бесспорных аргументов в пользу автономии прихода породило точки зрения, призванные опро­вергнуть мнения А.А. Папкова и П.В. Знаменского. Выводы оп­понентов, впрочем, также строились на догадках и умозритель­ных построениях.

Наиболее отчетливо взгляд, противоположный воззрениям А.А. Папкова и П.В. Знаменского, сформулированП.А. Ивановым, который совершенно отрицал «якобы неотложную необходимость коренного переустройства приходской жизни». Если А.А. Папков полагал, что выборность духовенства обеспечивала подбор достой­ных кандидатов, то П.А. Иванов, ссылаясь на постановления собора 1667 г., утверждал, что «право приискания членов клира, предостав­ленное приходу древнерусским укладом», привело к подбору таких священников, которые не были способны «пасти не только людей, но и скоты». Выборный порядок негативно отразился на самом ду­ховенстве, породив «готовых наемников»^[19]. К аналогичным «раз- стройствам» привело и «хозяйничанье» прихожан. Лишь в начале XVIII в., когда «упорное сопротивление» крестьян было наконец сломлено, архиереям удалось навести порядок в церковном хозяйст­ве. Столь же нелестных характеристик была удостоена сама идея ав­тономии прихода. П.А. Иванов полагал, что нельзя «смотреть на православный приход как на самостоятельную единицу». Основной церковной единицей, ссылаясь на «канонический строй церковного управления», утверждал П.А. Иванов, является община, во главе ко­торой стоит епископ. Следовательно, выделение прихода из «епи- скопии» есть прекращение канонического общения с епископом, удаление от Церкви^[20].

Критика Ивановым взглядов А.А. Папкова и П.В. Знаменского была наиболее последовательной и принципиальной. Как правило, в исторических трудах, направленных против идеи об автономии при­хода, речь шла не обо всех мерах, призванных расширить права при­хожан, а лишь об отдельных аспектах этой политики. Особенно жест­кой критике подверглось намерение возродить в России начала ХХ в. древнюю выборность духовенства. Так, по мнениюА. Войткова, при­хожане, избрав своего «душепастыря», неизбежно становятся «пол­ными вершителями его судьбы». Установленный над священником надзор распространялся не только на его профессиональную деятель­ность, но и на все, «даже сокровенные, стороны его личной жизни». Кроме того, «выборный порядок по своему существу таков, что при­менение его всегда неизбежно сопровождается всякого рода интрига­ми и борьбой партий, для достижения цели прибегающих часто к приемам сомнительной моральной ценности»^[21]. Предотвратить эти погрешности прежнего церковного устройства и избежать новых можно, по мнению еще одного оппонента А.А. ПапковаФ. Белявско­го, только одним способом: привлечением к выборам не только при­хожан, но и «вполне компетентных соседних с данным селом священ-

[ 29 ]

ников»^[22].

Предложения А.А. Папкова о предоставлении прихожанам права контролировать церковное имущество породили разноречивые мнения как среди сторонников проектов преобразования прихода, так и среди их противников. Так, Н. Заозерский, соглашаясь с А.А. Папковым «в не­отложной необходимости возродить современный приход во всем том значении, которое он имел в древней допетровской Руси», выступил в то же время против закрепления за прихожанами права денежного самооб- ложения^[23]. Противоположной точки зрения придерживалсяФ. Беляв­ский. Выступая против предложенной А.А. Папковым идеи выборности духовенства, он в то же время признавал «только желательным» участие прихожан «в заведовании церковным имуществом». Такая мера, по его мнению, должна «заинтересовать прихожан в церковных нуждах» и «оживить поток пожертвований»^[24]. Как сторонники, так и противники концепции А.А. Папкова и П.В. Знаменского использовали для подтвер­ждения своих выводов отдельные факты из истории приходской жизни XVII—XVIII вв. Это обстоятельство стимулировало изучение прихода, но их познания оказались невелики: использовались исключительно опуб­ликованные источники.

Небольшое время спустя появилось исследованиеС. В. Юшкова^[25]. Являясь в этот период представителем государственной школы в ис­ториографии, основное внимание он уделил важнейшим юридиче­ским вопросам, связанным с существованием прихода. При этом мнение М.М. Богословского о том, что приход на Русском Севере яв­лялся юридическим лицом, было им оспорено. С.В. Юшков предло­жил собственную типологию приходских общин, подробно рассмот­рел круг обязанностей церковного старосты, полномочия крестьян­ского схода в решении церковных вопросов, изучил источники содер­жания белого духовенства и обеспечения приходских церквей. Для моего исследования труды М.М. Богословского и С.В. Юшкова име­ют существенное значение. Они позволяют в общих чертах просле­дить изменения, произошедшие в статусе прихода в течение длитель­ного (XV—XVIII вв.) временного промежутка. Отдельного упомина­ния заслуживают демографические и историко-географические ис­следования, посвященные церковной истории. К числу последних от­носятся труды И.М. Покровского ^[26], повествующие о территориальном аспекте развития церковного управления в XVI—XIX вв. В центре внимания автора оказались такие вопросы, как время возникновения и размеры епархий, формы управления ими (например, викариатства), причины, цели и результаты образования новых епархий, в том числе и Олонецкой, «средства и штаты архиерейских домов» в XVIII в. Сущест­венные выводы, связанные с предпринимаемым мною исследованием, содержатся в курсе церковного права профессора Московского уни­верситета А.С. Павлова^[27].

Итак, всплеск интереса к истории конфессиональных общин, про­явившийся во второй половине XIX—начале ХХ в. обусловливался преимущественно практическими потребностями: дискуссией о воз­рождении прихода и выбором путей его реформирования. Но в этот же период развивалось и второе направление, благодаря которому, как пишет А.В. Камкин, «создавался корпус базовых данных по исто­рии северно-российских приходов». При этом «второе направление развивалось как бы минуя концепции и наблюдения первого»^[28]. Вы­воды А.В. Камкина вполне применимы к исследованиям, посвящен­ным истории приходов Олонецкой епархии^[29]. Обобщающих трудов по истории православия в дореволюционный период в Карелии написа­но не было. Но неспешное накопление фактического материала для такой работы началось. В периодических изданиях (губернских и епархиальных) нередко появлялись описания приходов^[30]. Многие из них вполне объективны, авторы не стремились приукрашивать дейст­вительность, создавали правдивую, разностороннюю картину собы­тий, в которой негативным аспектам, бедности духовенства, отсутст­вию у прихожан желания посещать церковь отводилось заметное ме­сто. Особо пристальное внимание уделялось свадебной обрядности^[31]; развивалось своеобразное направление в краеведении, выдающуюся роль в котором играли местные священники, составлявшие летописи приходов. В этих произведениях говорилось как о современном со­стоянии конфессиональных общин, так и об их прошлом, главным образом о XVIII в., судить о котором в этот период позволяли данные

39

церковных архивов и местные предания^[32].

События 1917 г. надолго прервали столь бурно начавшийся процесс изучения приходской общины. Важно отметить, что прекратилось не изучение истории православной церкви, а именно исследование прихода, в то время как многие другие аспекты истории православия интенсивно изуча­лись. Внимание исследователей переместилось на смежные темы: глав­ным образом на историю оппозиционных православной церкви религиоз­ных течений и языческих переживаний. Основное внимание уделялось старообрядчеству, в котором исследователи видели «эсхатологические формы антимонархического протеста»^[33]. При этом в исторических трудах старообрядцы действуют словно в безлюдном пространстве: никоим обра­зом не отражено их взаимодействие с приходским духовенством. О нем словно забыли. По словам известного историка церкви П.С. Стефанови­ча, в советский период отсутствие должного внимания к религиозной про­блематике привело «к забвению и таких проблем, как становление духов­ного сословия или история прихода»^[34]. Лишь изредка — в обобщающих трудах по истории русской церкви — вновь ставились те проблемы исто­рии конфессиональной общины, которые неоднократно поднимались в

42

дореволюционных исследованиях^[35].

Тем не менее в атеистические времена исследование приходов велось при ощутимом воздействии работ П.В. Знаменского и А.А. Папкова. От­части их влияние объясняется тем, что специальные исследования кон­фессиональной общины, как говорилось выше, прекратились, и авторам обобщающих трудов по истории русской церкви поневоле приходилось обращаться к тем выводам, которые были сделаны в ходе дискуссии о ре­формировании прихода. Воззрения двух названных выше авторов впол­не вписывались в концепцию истории русской церкви, господствующую в советской историографии. Используя труды предшественников, совре­менные историки унаследовали и их недостатки: преимущественное внимание к судьбам священно- и церковнослужителей. Прочие аспекты приходской истории по-прежнему (как и до 1917 г.) оставались в основ­ном лишь фоном для изучения духовного сословия.

Лишь в недавнее время ситуация начала коренным образом меняться. Одной из первых работ, заложивших основу нового подхода к истории конфессиональной общины, стала монографияН.Д. Зольниковой^[36]. В этой работе, как справедливо полагаетМ.М. Громыко с соавторами^[37], накоплен­ный предшественниками опыт исследования сельской общины был приме - нен для изучения прихода. Н.Д. Зольникова выявила размеры и сословный состав приходских общин, особенности разных типов приходов: городских, сельских, с центром в крепости и т.д. Существенное внимание в ее работе уделено составу и компетенции органов власти приходской общины: сходу, старостам, приходским поверенным. Таким образом, впервые круг вопро­сов, поднимаемых при изучении прихода, существенно расширился. Не­достатки работы Н.Д. Зольниковой стали логическим продолжением досто­инств ее труда. Конфессиональные проблемы в исследовании отражены слабо. Нельзя не согласиться с тем, что «уровень религиозности населения, характер народных верований <...> представляют отдельную серьезную те­му и требуют иного круга источников»^[38]. Но специфика изучения прихода, на мой взгляд, состоит в том, что ни один из связанных с ним вопросов: обеспечение духовенства, строительство церквей, выборы священно- и цер­ковнослужителей — не может быть адекватно изучен без подробного анали­за главной цели существования прихода — религиозной жизни. Необходимо четкое разграничение двух неравнозначных по объему сфер исследования. С одной стороны, требоисполнение и богослужение. С другой — религиоз­ное сознание, полноценное исследование которого действительно вряд ли возможно в труде, посвященном приходской истории, и в особенности церковно-государственным отношениям.

Изучение религиозных проблем может иметь не самостоятель­ный, а подчиненный основным задачам исследования характер и рассматриваться как одна из форм (с церковной точки зрения главнейшая) государственной регламентации взаимоотношений между клиром и прихожанами. Именно таким стало изучение при­хода в исследованиях, появившихся в недавнее время^[39]. Новый шаг в изучении приходов Европейского Севера сделанА.В. Камкиным⁴¹.

Автор отдал дань и традиционному набору проблем, поднимаемых в связи с исследованием конфессиональных общин: строительству церквей, выборам священно- и церковнослужителей, проблемам обеспечения клириков. Новизна работы состоит главным образом в обращении к религиозной жизни деревни: исполнению таинств, со­блюдению постов, участию крестьян в храмовых праздниках, обще­нию на основе православных ценностей и т.д. Основной предмет изучения — «приходское сообщество» — представлялось А.В. Камки- ну, во-первых, в виде формальной иерархии — клира и приходского актива и, во-вторых, в виде иерархии неформальной: вкладчиков, книжников и т.д. В то же время А.В. Камкин, как и Н.Д. Зольнико- ва, признает «сращивание мирских структур с государственными и

48

управленческо-церковными»^[40].

На рубеже XX и XXI в. наблюдается значительный всплеск ин­тереса исследователей к приходской проблематике. В ряде статей, опубликованных в столичных и провинциальных научных сбор­никах, исследование приходской проблематики было выведено на новый уровень. Появились исследования о таинстве покаяния, иконопочитании, православном обряде создания семьи, пре­стольных праздниках, паломничестве, странноприимстве и почи­тании святынь, службах за пределами храма, особенностях со­блюдения постов, религиозности в хозяйственной деятельности русского крестьянства. Это работы М.М. Громыко^[41], К.В. Цехан- ской^[42], Т.А. Листовой^[43], И.А. Кремлевой^[44], С.В. Кузнецова^[45] и многих других авторов, изучавших проблемы, близкие данному исследованию или напрямую связанные с ним. Стали появляться труды, посвященные биографиям отдельных церковных деятелей, чьи судьбы связаны с Олонецкой епархией^[46].

Первойобобщающей работой, в которой история прихода рас­сматривалась подробно и всесторонне, стала социальная история России, подготовленная петербургским ученымБ.Н. Мироновым. Он привел новые данные о демографии духовного сословия, его право­вом статусе, уровне образованности и участии в революционном движении, причинах негативного отношения к нему значительной части современников, в том числе и представителей власти, имуще­ственном положении белого духовенства^[47]. Другой обобщающий труд целиком посвящен истории церкви, самых разных ее институ­тов и канонических территорий (войско Донское, Западный край и т.д.). Этот труд подготовлен известным историкомС.В. Римским^[48]. Основная часть работы посвящена проблемам реформирования православной церкви во время существенных изменений в жизни Российского государства в 1860-1870-е гг. Автор не мог обойти вни­манием и предшествующий период, рассматривая те вопросы, кото­рые далеко выходят за избранные им хронологические рамки. В мо­нографии рассматриваются правовые основы деятельности Синода, епархиальных архиереев и благочинных, юридические аспекты взаимоотношений прихожан и белого духовенства в середине XIX в. Безусловно, это исследование имеет ценность для данной работы. Оно позволяет выявить малоизученные подробности церковной ре­формы, существенным образом изменившей облик православных приходов в один из изучаемых мною периодов.

Плодотворно развивается в последнее время и другое направление исследований прихода. Они написаны этнографами, однако в фокусе внимания авторов оказалась приходская проблематика. Так, заметным явлением в изучении истории прихода стала книгаА.Н. Розова⁵¹. В ней рассмотрены те стороны деятельности священника, которые оказали за­метное положительное влияние на приход. Автору удалось использовать малоизученные источники, связанные с приходскими праздниками: публицистику, мемуары духовных лиц, тексты проповедей. При этом не­гативные аспекты поведения духовенства, девиантные проявления в ре­лигиозной жизни заметным образом игнорируются, что существенно снижает научную значимость работы. Сходными особенностями харак­теризуется другое произведение, в котором проблема истории прихода стала одной из основных. Этот фундаментальный труд — коллективная монография «Русский Север. Этническая история и народная культу- ра»^[49]. В ней рассматриваются такие существенные аспекты духовной жизни, как иконопочитание, совершение крестных ходов, исполнение таинства брака, погребение по православному обряду. Все эти вопросы отражены и в данной работе, но основные акценты связаны с народной религиозностью. Проблема взаимодействиязакона и традиции остались, по сути дела, за рамками исследований. Это неизбежно в этнографиче­ском труде, и исторические работы призваны восполнить оставленный предшественниками пробел.

Существенный вклад в современное изучение прихода внесен пе­тербургской исследовательницейТ.А. Бернштам^[50]. Основное внимание в ее трудах уделено соотношению в крестьянском мировоззрении ос­нов церковного воспитания и народных стереотипов поведения, про­блеме взаимоотношений пастырей и паствы. На общероссийском ма­териале автор рассматривает круг обязанностей сельского священника и религиозный быт русского общества со средневековья до середины XIX в. При этом наиболее пристальное внимание уделено совершению церковных треб, религиозным праздникам, почитанию святых мест и «богомольным странствиям». При очевидных достоинствах данная ра­бота обладает одним важным недостатком. В ней слабо учитываются российские законы, регламентирующие деятельность прихода и посте­пенно ограничивающие приходскую автономию в самых существен­ных вопросах церковной жизни: строительство церквей и часовен, обеспечение духовенства, проведение крестных ходов и т.д.

Такова, в самых общих чертах, история исследования вопроса, вы­несенного в заголовок данной работы. Ниже будут рассмотрены осо­бенности историографии, проявившиеся при изучении каждого из аспектов данного исследования. Но и теперь невозможно не заме­тить, что основная тенденция в исследовании прихода заключается в постепенном расширении круга поднимаемых вопросов за счет осве­щения тех проблем, которые относятся к истории общественного соз­нания. Так постепенно преодолевались те узкие рамки, которые были наложены на исследование истории конфессиональных общин спе­циалистами, изучавшими историю прихода для того, чтобы найти пу­ти его реформирования. Изучение прихода вынуждает обратиться и к тем работам, которые не связаны напрямую с религиозными пробле­мами. Для исследования истории прихода первостепенное значение имеют работы, посвященные этнографическому изучению олонецкой деревни^[51], необходимы данные, содержащиеся в трудах историков ар­хитектуры:В.П. Орфинского^[52],А.В. Ополовникова^[53]. Существенное зна­чение имеет начавшееся в последнее десятилетие исследование са­кральной топонимики Русского Севера⁶³, особенностей народного православия на Севере России^[54]. Автор не мог обойтись без важных данных, содержащихся в трудах по истории народного образования^[55].

В то же время историографический обзор выявляет отсутствие иссле­дований, посвященных истории православия на территории, входившей в состав Олонецкой епархии. Как говорилось выше, после 1917 г. целый ряд проблем истории православия (и прежде всего история прихода) ис­чез со страниц российской периодической печати вместе с теми изда­ниями, в которых прежде уделялось пристальное внимание религиоз­ным вопросам. Лишь в 1975 г. появилась небольшая монография А.Я. Степанова^[56], целиком посвященная истории религии и атеизма в Карелии. Значительная часть работы отведена таким вопросам, как религия первобытного общества, а также лютеранство, старообрядчество и массовый отход населения от церкви в первые годы советской власти.

В той весьма небольшой части работы, которая посвящена истории пра­вославия, основное внимание уделено наиболее доступному для изуче­ния периоду — с начала XIX в. С 1999 г. в Карелии проводились научные конференции, посвященные истории православия. Уровень большинст­ва докладов и опубликованных материалов оказался крайне низким, не­смотря на энтузиазм многих участников и поддержку со стороны епар­хиального и республиканского руководства.

Изучение истории православия в Карелии осуществлялось и иным путем — опосредованно, в связи с изучением оппозиционных «гос­подствующей церкви» религиозных течений. Например, при изуче­нии истории Выговской пустыни, расцвет которой приходился на XVIII в., авторы неизбежно обращались к вопросам, связанным с ис­торией официального православия^[57]. Здесь имели место лишь отдель­ные суждения о взаимоотношениях прихожан и белого духовенства. Аналогичный вывод можно сделать и при знакомстве с литературой о семейной обрядности^[58]. Привлечение материала, связанного с при­ходской жизнью, имело второстепенное значение. Главное внимание уделялось той стороне вопроса, которая непосредственно связана с дохристианскими верованиями. В силу специфики источников эти исследования ограничивались второй половиной XIX—началом ХХ в.

 

---