О реформах системы политической полиции в империи в конце царствования Александра IIи вызвавших их причинах полицейский историограф С.А. Андрианов писал следующее: «Брожение в некоторых слоях интеллигенции, начавшееся в  60-х годах, быстро усиливалось,   несмотря на меры правительства, направленные к пресечению его, и во вторую половину 70-х годов приняло террористический характер»[1].

В то же время шел интенсивный процесс возникновения все новых   противоправительственных организаций  -  от  "Народной  расправы"  С.Г.Нечаева в 1869 г., "Земли и воли" в 1876 г,, до "Черного передела" и до "Народной воли", взявшей на вооружение политический террор в качестве главного средства и метода политической борьбы.

Очередное покушение  народовольцев  на Александра II 5 февраля 1880 г., знаменовавшее собой очевидный провал в деятельности III Отделения СЕИВ канцелярии, привело к его сначала фактической, а в августе того же года, и юридической ликвидации.

       По сложившемуся в то время мнению, «для искоренения зла требовались,

очевидно, чрезвычайные меры», но какие именно?

          Следует отметить, что одним из направлений начатой еще в недрах Ш Отделения перестройки, связанной именно с поисками наиболее эффективных мер «борьбы с крамолой», стали попытки налаживания аналитической работы, продолженные в больших масштабах уже в Департаменте государственной полиции МВД Российской империи.

Одним из первых информационно-обзорных документов, вскрывавших существо и механизм возникновения протестных социальных процессов в империи с полным правом можно назвать записку министра юстиции графа К.И. Палена 1875 г., анализировавшую историю возникновения и организации «хождения в народ».

Как известно, записка эта, предназначавшаяся  только для высших сановников империи, попала в руки народовольцев и была опубликована ими за границей с последующей неоднократной перепечаткой в качестве информационно-пропагандистского материала[2].

Одним из первых собственно полицейских аналитиков-исследователей революционного движения стал А.П.Мальшинский. Первое издание Большой Советской энциклопедии – в последующие годы его имя в отечественных публикациях уже не встречается, - писало о нем следующее:

Мальшинский Аркадий Павлович (1841-1899), журналист, реакционер. Окончил юридический факультет Петербургского университета. В 1879 г. по поручению Ш Отделения привлекался к написанию секретного «Обзора социально-революционного движения в России». В 1881 г. как агент «Священной дружины» был направлен в Париж.

По словам самого Аркадия Павловича, с подготовленным им обзором объемом 322 печатных листа знакомился лично Александр П, подвергший его «высочайшему запрещению». Причины этого, возможно, заключены в некотором «либерализме» автора,  дерзнувшего указать власть предержащим на «причины недовольства, заслуживающие особого внимания правительства». А также на  «своевременность, полезность необходимого для общего блага вмешательства государства в отношения нанимателя-фабриканта к работнику».

В заключении он подчеркивал, что анализ развития революционных процессов «…приведет беспристрастного исследователя к тому существенному выводу, что не занесенные извне учения и лишенные всякой почвы мечтания породили и питают в нашем отечестве дух крамолы и разрушения….  На ясно сознанном разложении общества, потерявшего свое равновесие, основаны все расчеты подпольных бунтовщиков – продукта того же процесса разложения».

Как криминолог Мальшинский приводит в своем обзоре следующие статистические данные «о лицах, привлекавшихся к дознанию» с 1874 по 1877 год: из 1 611 человек 557 были освобождены без последствий; а из оставшихся 1 054 обвиняемых, или 49,5% были уличены в противоправной деятельности. 79 из них «усвоили вполне вредные направления относительно участия в ней, а остальные 450 «не принимали особого участия»[3].

Следующим специальным аналитическо-криминологическим документом  стал весьма интересный обзор «Революционное движение в России в 1861 – 1871 годы», подготовленный С.С.Татищевым.

Как писали советские историки М.Карнаухова и А.Шилов, занимавшиеся изучением документов Департамента полиции, весьма позитивно оценивавшие это исследование, оно ценно тем, что «…все его недостатки, свойственные вообще департаментским «историческим трудам», с лихвой исправляются тем богатым фактическим материалом, который составитель извлек из подлинных дел Ш Отделения»[4].

В обзоре «Революционное движение в России в 1861 – 1871 годы»,  предназначавшемся исключительно для руководителей политического сыска  и высших сановников империи, приводится описание наиболее важных и значимых расследований Ш Отделения со ссылками на конкретные дела, документы, цитаты из перлюстрированных документов, изложения нелегально распространявшихся «противоправительственных» прокламаций.

Своеобразным дополнением к этой работе М.Карнаухова и А.Шилов назвали главу Х труда «История социально-революционного движения  в России 1861 – 1881 годов», отпечатанную в количестве 50 экземпляров в Петербурге в 1887 г..

Составителем этого интереснейшего аналитического документа является Николай Николаевич Голицын (1836 – 1893), бывший ранее подольским вице-губернатором,  в 1883 – 1888 годах -  чиновником Департамента полиции,  ставший затем известным журналистом и писателем-историком.

Однако основным его аналитическим трудом стала уже упоминавшаяся «Хроника социалистического движения в России. 1878 – 1878. Официальный отчет». Наиболее известен «обратный перевод» с французского этого «конфиденциального» отчета, изданный в Москве  в 1906 г..  Более подробно об истории появления, назначении и содержании данного документа мы скажем  далее,  здесь  же отметим, что  он  представлял  - и представляет собой и поныне!,  - добротный источник не только исторической,  но и  криминологической информации по государственной преступности в России в XIXвеке.

Сохранившиеся документы свидетельствуют о том, что в Департаменте полиции была задумана подготовка фундаментального криминологического исследования под названием «История социально-революционного движения в России в 1861 – 1881 годы».

Над реализацией этого замысла и работали прикомандированные к Департаменту сотрудники А.П.Мальшинский, Н.Н. Голицын, С.С.Татищев, которых с полным правом можно назвать первыми отечественными исследователями-криминологами.

Сергей Спиридонович Татищев (1846 – 1906), был в свое время широко известен как дипломат, историк и публицист. Однако в 1881 – 1883 годах он служил чиновником особых поручений при министрах внутренних дел Игнатьеве и Толстом.

Перу Сергея Спиридоновича также принадлежит опубликованная в 1903 г. монография «Император Александр П. Его жизнь и царствование», которой содержится интересный взгляд на историю «социально-революционного движения», над которой он работал в Департаменте полиции.

По нашему мнению, оценки и свидетельства современника описываемых событий, историка и криминолога, представляют немалый интерес и сегодня для тех, кто интересуется отечественной историей XIX века[5].

Уже в следующем веке наиболее последовательным продолжателем дела первых отечественных криминологов стал полковник А.И.Спиридович.

Следует особо подчеркнуть, что, в отличие от Татищева и Голицына, Аркадий Павлович Мальшинский  был не только «теоретиком», но и практиком борьбы с «крамолой»:  летом 1881 г. в качестве агента «Священной дружины» он был командирован в Женеву для организации противодействиям «разрушительным социальным теориям».

С августа 1881 г. в Женеве на средства «Священной дружины» и Департамента полиции Мальшинский начал выпускать еженедельную русскоязычную газету «Вольное слово» от имени якобы существовавшего некоего либерального «Земского союза». (Последний являлся псевдонимом «Священной дружины», под которым она вела переговоры с остатками Исполнительного комитета о прекращении террористической деятельности  в России).

Деятельность редактора-учредителя «Вольного слова» была настолько успешной, что ему удалось привлечь к сотрудничеству таких известных политэмигрантов, как П.Б.Аксельрод и М.П.Драгоманов, причем последний в начале 1882 г. даже становится  главным редактором газеты.

Весьма успешное полицейско--пропагандистское предприятие завершилось в марте 1883 г., когда в «Календаре Народной Воли» появилось сообщение о том, что Мальшинский (в тексте было напечатано Мальчинский) является агентом Ш Отделения. (Об этом еще в 1879 г. сообщал Н.В.Клеточников).

Подитоживая деятельность III Отделения следует сказать, что на заключительном этапе  его  существования  в  круг решаемых им задач входили охрана императорской фамилии,  надзор и контроль над  всеми сторонами политической и общественной жизни, за деятельностью государственного аппарата и выборных - после 1861г.  - и земских учреждений, а основной функцией являлась борьба со всеми  антиправительственными и антимонархическими проявлениями, будь то в области идеологии или политики.

5 февраля 1880 г., писал С.А. Андрианов, «совершена была террористическая попытка, дерзостью своею превзошедшая все предшествовавшие – взрыв в Зимнем дворце. Вопрос о решительных и действенных мерах борьбы с крамолою снова вступил в очередь».

Продолжим цитирование очерка С.А.Андрианова, поскольку он отражает официальную, публичную версию происходивших событий.

«8 февраля император собрал на совещание в Зимнем дворце высших сановников. Присутствовавший на совещании наследник цесаревич Александр Александрович (будущий Александр III, - О.Х.), предложил учредить Верховную следственную комиссию с обширными полномочиями, которые распространялись бы на всю Россию. Государь император принял эту мысль и решил поставить во главе комиссии генерал-адъютанта графа Михаила Тариеловича Лорис-Меликова, одного из героев Русско-турецкой войны 1877-1878 гг., прославившегося взятием крепости Карса. Вскоре после окончания войны в начале 1879 г., - продолжал полицейский историограф, - граф Лорис-Меликов был послан по Высочайшему повелению в Астраханскую губернию для борьбы с появившуюся в Ветлянке чумою. Благодаря энергии и распорядительности его страшная зараза была быстро подавлена на самом месте ее зарождения. Вслед затем граф Лорис-Меликов был назначен на пост Временного Харьковского генерал-губернатора и в короткое время успел водворить спокойствие во вверенном ему генерал-губернаторстве, в котором до того революционные проявления достигали крайней напряженности. Теперь Высочайшая воля призывала графа Лорис-Меликова на пост чрезвычайного значения»[6].

Но еще большее значение имела деятельность Лорис-Меликова на  посту временного харьковского генерал-губернатора в апреле 1879 г.,  на должности убитого террористами князя Д.Н.Кропоткина, в период участившихся террористических акций на Юге России. Как отмечают современные российские историки, «усилив полицию и ужесточив репрессии, Лорис-Меликов одновременно попытался привлечь на свою сторону либерально настроенную часть общества, призвав «представителей местных интересов» к сотрудничеству с властями. С целью искоренения причин, толкавших молодежь на участие в революционном движении, Лорис-Меликов выдвинул программу преобразований системы учебных заведений, которая после обсуждения была одобрена в июле 1879 г. Особым совещанием под председательством  П.А. Валуева и послужила одним из главных источников принятых в том же году «Правил для студентов», а также Университетского устава 1884 г. и  так называемого «циркуляра о «кухаркиных детях»[7].

        Выработать «основания деятельности» Верховной распорядительной комиссии и определить ее полномочия Александр I поручил Особому Совещанию под руководством председателя Кабинета министров П.А. Валуева. Особое Совещание окончило свою работу в два дня. Император немедленно утвердил поднесенный к Его подписи указ и надписал на нем: «Дай Бог в добрый час».

      Указ от 12 февраля гласил, что учреждение Верховной распорядительной комиссии по охранению государственного порядка и общественного спокойствия и назначение графа Лорис-Меликова ее Главным начальником вызваны «твердым решением» Верховной Власти «положить предел беспрерывно повторяющимся в последнее время покушениям дерзких злоумышленников поколебать в России государственный и общественный порядок».

А через три дня на главного начальника ВРК возлагается "прямое ведение и направление следственных дел по  государственным  преступлениям" в пределах российской империи. Лорис-Меликову были временно подчинены Ш Отделение и Отдельный корпус жандармов «с целью сосредоточить в одних руках высшее заведывание всеми органами, призванными к охранению государственного спокойствия, и внести в деятельность этих органов полное единство».

    Верховная распорядительная комиссия, подчеркивал С.А.Андрианов, ставила себе двойную задачу: с одной стороны – уничтожить внешние проявления крамолы средствами охраны, с другой – выяснить причины, вызвавшие и поддерживающие столь упорную болезнь, и на основании этого выяснения указать способы коренного оздоровления русской государственной и общественной жизни. Результаты работы Комиссии по обоим указанным вопросам изложены были в пространном докладе, представленном графом Лорис-Меликовым государю в начале апреля 1880 г. и подробно изображавшем современное состояние русского общества и администрации».

Одним из главных  выводов  Верховной  распорядительной  комиссии[8] состоял как в необходимости дальнейшей централизации и активизации всего дела политического розыска,  так  и  в  необходимости взвешенного, осторожного отношения к "неблагонадежным", дабы не озлоблять их произвольным лишением свободы, преследованиями, укреплением в противоправительственных настроениях и действиях.

    Одобрив предложения М.Т.Лорис-Меликова император предоставил ему

карт-бланш, то есть полную свободу действий для осуществления предлагавшихся мероприятий.

Ревизия дел III Отделения, предпринятая Верховной распорядительной комиссией,  констатировала  низкую  эффективность его деятельности, связанную с застоем в работе, волокитой, запущенностью делопроизводства,  бюрократизацией, слабым знанием положения дел в революционных организациях.

Современник со слов сенатора И.И.Шамшина,  записал, что пересмотрев около 1 500 дел о лицах, высланных "за неблагонадежность", он обнаружил, что многие из них были сосланы без всяких  оснований,  и что "при таком направлении деятельности III Отделения не удивительно, с одной стороны, что ему частенько вовсе были неизвестны выдающиеся анархисты,  а  с другой стороны - что оно без разбора ссылало всех подозрительных ему лиц"[9].

В марте  Лорис-Меликов  вышел с иницитивой учреждения в Петербурге секретного Отделения по охране общественного порядка  и  спокойствия, чуть  позднее  такое  же  Отделение,  получившее в народе прозвище "Охранки",  было  образовано  в  Москве   при   канцелярии обер-полицмейстера.

Многочисленные правоохранительные   инициативы  Лорис-Меликова получали неизменное "высочайшее" одобрение,  но ирония истории состоит  в том,  что они не спасли самодержца,  решившегося "даровать" стране конституцию.

Парадоксальность ситуации  состояла  в  том,  что из показаний арестованного в Одессе Г.Д. Гольденберга, III Отделение  уже в марте 1880 г. было информировано  не только о предыдущей деятельности "Исполнительного комитета Народной воли",  но и о его активистах А.Д.Михайлове, Л.А.Тихомирове,  А.И.Желябове, С.Л.Перовской, Н.И.Кибальчиче (всего по его показаниям проходили более 60 народовольцев)[10].

К августу 1880 г. Михаил Ториелович, наделенный императором широчайшими полномочиями,  стал самым влиятельным чиновником, "диктатором",  призванным определить стратегию и тактику правоохранительной деятельности империи.

Более того, период с марта по июль 1880 г., в стране не было совершено ни одного террористического  акта,  и, писал А.С.Андрианов, «казалось, что для поддержания государственного порядка, нет более надобности в чрезвычайных мерах», Лорис-Меликов  посчитал наиболее подходящим моментом для ликвидации как ВРК,  так и III Отделения С.Е.И.В.К, с сосредоточением всех жандармско-полицейских и следственно-розыскных функций  в  руках  министра внутренних дел.

Исторической правды  ради  следует  подчеркнуть,  что  М.Т.Лорис-Меликов отнюдь не представляется грубым, прямолинейным охранителем самодержавного режима,  а, судя по имеющимся документам и свидетельствам современников,  был мудрым политиком, пытавшимся найти наиболее безболезненные способы и методы преодоления антагонистических конфликтов. Именно  поэтому  краткий  период его властвования до апреля 1881 г. и был назван "диктатурой сердца".

В "всеподданейшем докладе",  представленном  11  апреля 1880 г. Лорис-Меликов отмечал, что для вывода страны из кризиса, нормализации обстановки и успокоения общества необходимо  проведение  реформ различных сторон общественной жизни. В части, касающейся "охранения государственного порядка и общественного спокойствия" он  предлагал "идти твердо и решительно в деле преследования злоумышленников,  но не смешивать с ними людей,  виновных лишь в проступках,  не имеющих прямого  отношения к социально-революционным проявлениям".  В то же время подчеркивалась необходимость "побуждать правительственные учреждения...  к более внимательному отношению к ... насущным потребностям населения и его представителям".

В своей следующей записке Лорис-Меликов указывал, что основную задачу видит в том,  чтобы отнять "у крамолы" почву для  эксцессов, что "возможно  только  в результате объединения усилий правительственной власти и общества".

На основании "верноподданнейшей записки",  представленной царю 26 июля, указом 6 августа в структуре МВД был образован Департамент государственной полиции,  ставший высшим розыскным органом империи взамен упраздненного этим же указом III Отделения.  Поскольку с февраля 1883 по февраль 1917г. он носил наименование Департамента полиции (ДП), мы и будем именовать его так в дальнейшем.

Департамент полиции  ведал вопросами предупреждения и пресечения преступлений и охраны общественной безопасности и порядка, "ведением" ( т.е.контролем за ходом расследования) дел о государственных преступлениях,  наблюдения за всеми видами  культурно-просветительской  деятельности  и  утверждением  уставов различных обществ, наблюдением за деятельностью полицейских учреждений, охраной границ империи и пограничных сообщений, а также выдачей видов на жительство иностранцам и их высылкой из России [11].

Фактически выполнение  в империи контрразведывательной функции также было возложено на Департамент полиции и  систему  подчиненных ему жандармских управлений и охранных отделений,  которую он выполнял вплоть до начала нового века.  При этом функция  военной  контрразведки осуществлялась командованием военных округов (отделениями генерал-квартирмейстерской службы,  как это повелось еще со времен Петра I).

15 ноября  1880 г.  при  МВД был учрежден также Судебный отдел, ведавший вопросами  административной высылки "неблагонадежных" лиц, на которых не было достаточных оснований для предания их суду.  Подобное  право было предоставлено начальникам губернских жандармских управлений еще 1 сентября 1878 г. С 13 февраля 1883г, этот отдел был влит в структуру Департамента полиции как его 5-е делопроизводство.

Основной упор в деятельности Департамента полиции  делался  на "правильную постановку агентуры". И, по сравнению с предшествовашим периодом времени,  определенные результаты,  вследствии перетряски, устроенной Верховной распорядительной комиссией,  были  достигнуты, хотя тогда же начал, особенно Г.П.Судейкиным, активно применяться и метод провокации.

Но приходились  на долю Департамента полиции и неудачи,  несла охранка, как и ранее, потери.

Если первым крупным провалом нового сыскного  ведомства  стало разоблачение в январе 1881 г. Н.В. Клеточникова как агента "Исполнительного комитета "Народной воли",  то в 16 декабря 1883 г.  народовольцами был  убит  инспектор  Департамента  полиции  в  Петербурге Г.П.Судейкин, отличившийся  при разгроме народовольческих групп,  и являвшийся не только сторонником активной разработки  противоправительственных элементов,  но  и  использования  против  них провокации[12]. Причем покушение на него готовилось как в Петербурге, так и Париже,  и  было "санкционировано" членом Исполкома "Народной воли" Л.А.Тихомировым.

В подготовленном в 1881 г.  Г.П.Судейкиным,  фактически ставшим полновластным руководителем политического розыска в России,  циркуляре, рекомендовалось:

"1).  Возбуждать с помощью особых  активных агентов ссоры  и  распри  между различными революционными группами.

2). Распространять ложные слухи, удручающие и терроризирующие революционную среду.

 3).  Передавать через тех же агентов,  а иногда с помощью приглашений в полицию,  кратковременных  арестов  обвинения наиболее опасных революционеров в шпионстве, вместе с тем дискредитировать революционные прокламации и разные органы печати, придавая им значение агентурной, провокационной работы"[13].

Эти наставления были подхвачены,  прежде всего, помощником Судейкина П.И.Рачковским и в том или ином виде использовались в работе органов политического сыска империи.

Но подлинным провалом политической полиции империи стало убийство народовольцами Александра II1 марта 1881 года.

      «Мученическая кончина Царя-Освободителя,  писал  А.С.Андрианов, показала, до каких размеров дошла смута в известных кругах так называемого образованного общества…Выяснилась необходимость многотрудной работы в двух направлениях: прежде всего искоренить смуту и восстановить государственный порядок, а затем урегулировать и привести в стройную систему результаты предшествовавшей реформационной деятельности, сохраняя и развивая плодотворные элементы ее, с одной стороны,  устраняя, с другой стороны, те недостатки, которые обнаружились многолетним практическим применением новых порядков».

       В Манифесте от 29 апреля 1881 Александр Ш призвал «…всех верных подданных наших служить нам и государству верой и правдой к искоренению гнусной крамолы, позорящей землю Русскую и утверждению веры и нравственности, к доброму воспитанию детей, к искоренению неправды и хищения – к водворению порядка и правды в действия учреждений, дарованных России Благодетелем ее, Возлюбленным  Нашим Родителем».

      В мае 1881 г. было «высочайше утверждено» Положение о мерах по охранению государственного порядка и общественного спокойствия, введенное 14 августа 1881 г. сроком на три года, но  впоследствии постоянно пролонгировавшееся вплоть до февраля 1917 г.,  и ставшее главным правовым основанием для деятельности политической полиции империи.

Положение это предусматривало возможность введения в губерниях двух степенней исключительного положения - состояния усиленной  охраны и состояния чрезвычайной охраны, наделявшего полицию неограниченными правами и предоставлявшего генерал-губернаторам  по  своему усмотрению передавать любые дела судам военного трибунала. Применение этого Положения привело к тому, что в начале XX века режим усиленной охраны  распространялся  более  чем  на  1/3 населения страны[14].

       Ставший 30 мая 1882 г. министром внутренних дел граф Д.А.Толстой в всеподданнейшем докладе так сформулировал свое видение будущего России: «При осуществлении реформы надлежит руководствоваться не отвлеченными принципами или чуждыми нам идеалами западно-европейской государственной теории и практики, а ясным пониманием коренных, самостоятельных основ русской государственной жизни и сознанием настоятельной необходимости строго последовательного, с духом оных сообразованного развития нашего законодательства».

В соответствии  со  статьей  34 Положения о мерах по охранению государственного порядка и общественного спокойствия было образовано Особое совещание (ОС) из 4 представителей министерств внутренних дел и  юстиции под председательством товарища(заместителя) министра внутренних дел для рассмотрения вопросов об административных высылках «политически неблагонадежных» лиц.

Эта порочная  практика впоследствии была воспринята и НКВД-МВД СССР, где Особое совещание просуществовало с июля 1934 по 1 сентября 1953 г.

Вот как  деятельность царского Особого совещания характеризовал ранее упоминавшийся нами Н.Н. Голицын: Если за  шесть  с половиной лет,  с 1 июля 1881 г.  по 1 января 1888 г., судебных приговоров было 224, то "в административном порядке" наказания были определены 2 822 лицам.

При этом по суду к смертной казни были приговорены 25 человек, к каторжным работам - 128, к ссылке в Сибирь - 46 и к меньшим видам наказания - 224.  Большее число осужденных - 423  человека,  нежели количество приговоров  объясняется  тем,  что  по одному делу могли быть осуждены три-пять и более лиц.

В административном  же  порядке были направлены в ссылку в Сибирь 635 человек,  высланы под гласный надзор полиции 1 500 человек, и меньшее  наказание  без передачи под надзор полиции было наложено на 668 человек. 10 иностранцев были высланы из России[15].

Основным оперативно-розыскным подразделением Департамента полиции первоначально стало 3-е (секретное) делопроизводство, в ведении которого находились организация наблюдения за общественными организациями - группами и кружками,  "неблагонадежными" элементами и их связями и противодействие их деятельности.

Как головным органом сыска,  Департаментом полиции с 1882 года готовились и рассылались подведомственным ему органам ежегодные Обзоры важнейших дознаний,  производившихся в жандармских управлениях империи по государственным преступлениям,  призванные  знакомить  с развитием революционно-оппозиционного движения в стране.

В связи с постоянным возрастанием работы  3-го  делопроизводства, на его основе в 1898 г. был образован Особый отдел Департамента полиции (ООДП).  В нем,  помимо непосредственной организации оперативно-розыскной работы в империи и за ее пределами - через институт Заграничной агентуры,  - концентрировались материалы наблюдений  за всеми общественными процессами, будь то оппозиционное политическое, студенческое или рабочее движения,  или деятельность Всероссийского учительского союза,  съезд фабричных врачей или Пироговское врачебное общество, Союз земств и городов, Общество женской взаимопомощи, издание энциклопедического словаря Павленкова,  или иные проявления гражданских инициатив, возникавших без "высочайшего соизволения".

В записке,  обосновывавшей  необходимость  образования Особого отдела, директор Департамента полиции С.Э.Зволянский,  указывая  на рост социал-демократической пропаганды среди рабочих,  подчеркивал, что "в ближайшем будущем предвидится еще более быстрое  возрастание дел,  ввиду увеличивающегося рабочего движения и признанной необходимости упорядочения розыскного дела в более крупных центрах"[16].

Первоначально штат Особого отдела состоял из 13  человек,  реально же,  за счет "прикомандированных сотрудников", он был больше, и в 1911 году,  с учетом прикомандированных, насчитывал 59 человек, трудившихся на четвертом этаже здания по Фонтанке,  16. А к декабрю 1916 г. штат Особого отдела  разросся до 100 сотрудников.

На сотрудниках отдела,  не считая руководства агентурой, включая зарубежную, которая возглавлялась штатным сотрудником полиции, лежала как систематизация информации,  поступающей из  местных  розыскных органов, так и ее аналитическая обработка, подготовка отчетов, обзоров, аналитических записок министру внутренних дел и самому Николаю II, а также разработка и рассылка в подведомственные учреждения указаний по организации и осуществлению розыска. [17].

В циркулярных указаниях Департамента полиции указывалось,  что критерием успешности деятельности охранных  отделений  является  не количество произведенных ими "ликвидаций", то есть арестов лиц, типографий, складов литературы и т.п.,  а число предупрежденных преступлений и  процентное  отношение  количества  арестов к количеству дел, переданных в суды.

В докладной записке от 2 февраля 1902 г. заведующий Особым отделом Л.А.Ратаев  отмечал,  что "революция идет вперед,  захватывая все более и более широкие слои общества,  изобретает новые формы.... Студенческие волнения, стачки, забастовки застигли высшую администрацию провинциальных городов совершенно неподготовленной к борьбе".

В связи с этим он полагал,  что сотрудники розыскных  учреждений,  включая и жандармские управления, должны "быть ознакомлены со всеми новейшими явлениями общественной жизни и могли бы  стоять  на уровне современного течения и развития общественной мысли"[18].

Содержание процитированной записки позволяет подойти к непростой и  крайне  важной  проблеме обеспечения безопасности страны,  а именно - подготовки кадров для органов государственной безопасности российской империи.

Со времен  Николая I политическим розыском занимались две категории лиц - "статские" чиновники III Отделения или МВД  и  жандармские  офицеры,  проходившие  службу как в подразделениях Отдельного корпуса жандармов и его управлениях,  так и в розыскных учреждениях - отделениях,  пунктах  - империи.

При этом  в  Отдельный корпус жандармов зачислялись только армейские офицеры, выдержавшие вступительный экзамен и имевшие не менее трех лет военной выслуги.

Они имели  за  плечами  кадетские  или военные училища,  могли иметь тот или иной уровень общего образования в зависимости от личных наклонностей и интересов, но специальную розыскную подготовку с начала 90-х годов XIX века получали  на  краткосрочных  курсах  при Штабе жандармского корпуса.

Обучение на курсах было организовано в разные сроки, в среднем от 3  до  6  месяцев,  а  общее  число  учебных часов было не менее 100[19].

Важнейшие юридические  вопросы - Уложения о наказаниях уголовных и исправительных и Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, -  считались "второстепенными" и на них отводился всего 1 час учебного времени.

Для облегчения  освоения вопросов сферы будущей профессиональной деятельности был разработан "Вопросник по истории революционного движения" на 46 листах, содержавший 179 вопросов.

Сохранившийся экземпляр   вопросника   датируется   историками 1910 г. и в нем подробно освещается деятельность РСДРП,  в частности ее съезды и принятые на них решения.

В курсе истории изучались также подпольные оппозиционные и революционные издания, а курсанты должны были разбираться в идеологии и тактике политических партий.

Занятия на  курсах,  помимо штатных преподавателей,  проводили также вице-директор Департамента полиции С.Е.Виссарионов, начальники  Особого  отдела А.В.Герасимов и А.М.Еремин,  известные "историки-жандармы" А.И.Спиридович[20], Ф.С. Рожанов.

В 1912 г.  было  разработано  "Положение  о  повторных курсах", целью которых являлось "повысить познания в области розыска" офицеров, назначаемых  на руководящие должности в ГЖУ и розыскных учреждениях. Они были рассчитаны на 2-3 месяца и особое внимание  на  них уделялось событиям  1905-1907 годов,  углубленно изучались эсеровкая, социал-демократическая и национальные партии.

В 1915 г.  в  условиях военного времени принимается новое "Временное положение об офицерских жандармских курсах".

Для нужд охранных учреждений в 1907 г.  начальником московского охранного отделения Е.К.Климовичем была подготовлена  "Краткая  таблица  важнейших политических партий России", а в 1912 г. - "Записки по истории революционного движения" Ф.С.Рожанова.

Отметим и такой небезынтересный факт,  что первое исследование "История революционных движений в России" было подготовлено профессором базельского  университета  А.Туном и опубликовано на немецком

языке еще в 1883 году (издано на русском языке в 1906 г.).

Однако, несмотря на предпринимавшиеся меры по повышению уровня "профессиональной подготовки" охранников, она оставляла желать много лучшего.

Как вспоминал о середине 90-х годов XIX века П.П.Заварзин, "в то время политический розыск в империи был  поставлен  настолько слабо,  что  многие чины его не были знакомы с самыми элементарными приемами той работы.  которую они вели, не говоря уже об отсутствии умения  разбираться  в  программах партий и политических доктринах. Зубатов первый поставил розыск в Империи по  образцу  западно-европейскому,   введя  систематическую  регистрацию,  фотографирование, конспирирование внутренней агентуры и т.д.."[21].

Хорошо знавший  состояние политического розыска,  опытный сотрудник Особого отдела Г.М.Трутков писал в 1903 г. в докладной записке, что "революционная среда оказалась прочно организованной, действовавшей в полном согласии со  своими  центральными  органами",  в связи  с  чем  охранные  органы должны были "подняться не только до уровня,  выставляемого противоправительственным движением, но стать выше этого уровня"[22].

Но, по сути дела, эта задача осталась для системы политического сыска империи неразрешенной. И в 1911 г. в одной из своих докладных записок вице-директор Департамента полиции С.Е.Виссарионов подчеркивал,  что проверка деятельности охранных отделений и ГЖУ показывает "явную неспособность весьма многих чинов жандармского надзора к розыску... были бездеятельны в деле политического розыска, некоторые не знали дела, а некоторые отрицательно-сознательно относились к нему"[23].

Жандармские офицеры, как наиболее подготовленные для розыскной работы кадры, как правило, возглавляли розыскные отделения и пункты в губерниях  и  городах  - единственное исключение из этого правила составлял С.В.Зубатов[24], являвшийся яркой исторической  личностью, вызывавшей значительный интерес как у своих современников, так и их потомков.

Став в  1894 г.  помощником начальника,  а через два года - начальником Московского отделения по охране общественного  порядка  и спокойствия - а деятельность этого отделения распространялась на 13 губерний, включая Вологодскую и Архангельскую,  Зубатов  не  только существенно модернизировал организацию розыскной работы,  но и создал школу агентурной работы и наружного наблюдения,  воспитал целую плеяду  будущих руководителей политического сыска империи,  в числе которых А.И.Спиридович, П.П.Заварзин, Е.П.Медников, Л.П.Меньшиков и многие другие.

Один из них так описывал "уроки" Зубатова:  "Охранение общественной безопасности невозможно без политического розыска,  а розыск без информации - это гончая собака без нюха.  Жизнь  меняется.  При царе Иване Грозном преступников четвертовали, при нашем государе мы поставлены на пороге парламентаризма. Но как при Иване Грозном, так и  при нынешнем монархе невозможно выкорчевать оппозицию правительству и революционные тенденции.  Однако быть в  курсе  деятельности оппозиционеров - наш долг. Быть в курсе и наносить неожиданные удары.  И единственное,  решительное средство для этого - иметь  своих людей в каждой ячейке общества.  Внутреняя,  совершенно секретная и постоянная агентура - главное и единственное основание политического розыска. И задача жандармского офицера, главная забота - организовать сеть секретных осведомителей во всех слоях общества"[25].

Зубатов, вспоминал А.В.Герасимов,  "наряду с задачей перетягивания на сторону своих идей отдельных улавливаемых душ..., стремился наиболее непримиримых революционеров,  не поддающихся его увещеваниям, толкать влево,  в радикализм,  в террор,  рассчитывая таким образом их скорее и легче обезвредить и ликвидировать"[26].

О некоторых других инициативах Зубатова мы скажем далее, здесь же отметим то любопытное обстоятельство, что находясь в отставке, в 1906 г. он,  в связи с широкой критикой в печати использования в розыскной  деятельности агентов,  выражал намерение написать "брошюру об агентуре и ее в общественном мнении реабилитировать"[27].

То есть, разъясняя сущность и назначение агентуры в правоохранительной деятельности,  защитить ее как неизбежный  и  необходимый государственный институт,  эффективное  средство  борьбы  с преступностью, в том числе и государственной.

 Cтав в сентябре 1902 г.  заведующим Особым отделом, Зубатов получил возможность реализовать свои сыскные начинания  в  несравнимо больших масштабах, а его позорное изгнание со службы через девять месяцев и высылка под надзор полиции,  положили конец практике "полицейского социализма", бывшего попыткой внедрить новый метод борьбы "с крамолой": заменить репрессии очень популярным сегодня "социальным партнерством" и патернализмом со стороны самодержца.

Как представляется,  по  долгу службы знакомый с новинками зарубежной социально-политической  мысли,  Зубатов  намного  опередил своих современников,  являлся, по сути дела, проводником идеи либерально-конституционных социальных преобразований в империи,  но остался не понятым как собственным полицейским  руководством,  так  и политическими оппонентами.

На известной  встрече  с московскими предпринимателями 26 июля 1902 г. Зубатов предлагал создать на предприятиях  рабочие  комитеты для разрешения трудовых конфликтов,  что, естественно, вызвало неприятие и  отторжение этой идеи его собеседниками.  Объективно позитивная и передовая, с точки зрения социального прогресса, тенденция развития социально-экономических отношений в России была отвергнута косными самодержавно-охранительными кругами,  что и привело к неминуемым эксцессам двух российских революций.

И в этой связи не случайно его современник, российский премьер С.Ю. Витте позднее замечал,  что "все революции происходят от того, что правительства во время не удовлетворяют назревшие народные требования... остаются глухими к народным нуждам".

Отказываясь от  очередного  предложения  вернуться на охранную службу, 12 декабря 1906 г.  Зубатов писал:  "моя  продолжительная  и бессменная служебная деятельность,  с массою людских встреч и предложений, привела меня к убеждению,  что вся политическая борьба носит какое-то печальное, но тяжелое недоразумение, не замечаемое борющимися сторонами.  Люди отчасти не могут,  а отчасти не хотят понять  друг  друга и в силу этого тузят один другого без милосердия.

Между тем и с той,  и с другой стороны в большинстве встречаются прекрасные личности. Начиная с 1897 г., я пытался найти почву для примирения...  взывал к реформам,  доказывал  выгодность  всего этого и  с  полицейской точки зрения,  и с личной точки зрения тех, "кому вольготно,  весело живется на Руси".  Выйдя на волю, освобожденные из-под  стражи глубокомысленно объясняли мои действия "заигрыванием", провокаторством,  а консервативный элемент видел  в  них "гениальничание", отрыжку революции"[28].

На наш взгляд,  Зубатов был не службистом-карьеристом, бездумным исполнителем  охранительных приказов,  а государствено мыслящей личностью, стремившейся  личным  вкладом  реализовать  собственные, пусть и амбициозные, проекты.

А политическая  полиция империи в начале прошлого века переживала трудные времена.

В октябре 1900 г.  Штаб корпуса жандармов разослал в губернские управления предписание "о представлении в  Штаб  своих  соображений относительно изменений  организации и порядка деятельности этих учреждений".

В представленном  в  этой связи обзоре начальника воронежского ГЖУ Н.В.Васильева,  эдакого жандарма-философа,  выделялся следующий пассаж, свидетельствующим о том, что реализм мышления был отнюдь не чужд некоторым представителям охранки.  Он писал: "Убить идею нельзя. Эволюция человеческой мысли совершается безостановочно, неудержимо трансформируя взгляды,  убеждения,  а затем и социальный строй жизни народов. История революционных движений учит нас, что остановить ход крупных исторических событий  невозможно,  как  невозможно человеку остановить  вращение  Земли.  Но та же история приводит на своих страницах слишком полновесные доказательства того, что пионеры революции,  полные энергии и увлечения, всегда бывали утопистами и в своей борьбе с общественной косностью,  в своем стремлении воссоздать новые  формы жизни,  обыкновенно не только не содействовали прогрессу своей родины, но нередко служили тормозом правильному ходу развития  общественного  самосознания.  Роль  пионеров в истории осуждена самой историей.  Человечеству свойственно заблуждаться,  и

передовики-теоретики, как  бы  ни  были,  по-видимому,  идеальны их стремления, не были и не будут истинными вождями народа..."[29].

Особый отдел Департамента полиции был призван организовывать и направлять политический розыск посредством рассылки подведомственным учреждениям розыска - охранным отделениям (московскому, петербургскому,  варшавскому),  губернским и жандармско-полицейским управлениям железных  дорог,  розыскным пунктам и районным охранным отделениям, соответствующих ориентировок и указаний.

В июле  1902 г.  заведующий  Особым отделом Л.А.Ратаев отмечал, что "революционная пропаганда охватила весьма широкий район,  что в настоящее время нет такого уголка в империи,  где бы не воспроизводились ...  революционные воззвания...  при настоящем своем составе Особый  отдел  совершенно  лишен возможности справиться с делом и с каждым днем положение его становится затруднительнее".

         В изданном в 1904 г. сборнике «Министерство внутренних дел: его права и обязанности» по вопросам политического сыска в империи сообщалось следующее:

         «Департамент полиции находится под особым ведением одного из товарищей министра и непосредственным начальством директора. Состоит из 6 делопроизводств и Особого отдела.

        Ведению Департамента подлежат дела: по предупреждению и пресечению преступлений по охранению общественной безопасности и порядка; о государственных преступлениях; по устройству полицейских учреждений, наблюдению за их деятельностью и за правильным течением дел в них; по определению, перемещению, увольнению и награждению чинов полиции и назначению им пенсий и других установленных законом денежных выдач; об охранении и возобновлении государственной границы; о пограничных сообщениях и о снабжении иностранцев видами на проживание в России и о высылке иностранцев; по проверке показаний лиц, именующих себя за границей русскими подданными; по передаче в Россию русских подданных, задержанных за границею, дезертиров и обвиняемых в разных преступлениях; об учреждении опек в особых случаях; по надзору за питейными и трактирными заведениями; о мерах безопасности от огня и по надзору за приготовлением, хранением, торговлею и перевозкой пороха и других взрывчатых веществ; по утверждению уставов разных обществ, клубов и разрешению публичных лекций, чтений, выставок и съездов; по наблюдению за исполнением узаконений о правилах и паспортах и беглых и о правах на место жительства евреев»[30].

Убийство 2 апреля 1904 г. министра внутренних дел Д.С.Сипягина, знаменовавшее собой  начало  нового этапа террористической борьбы в России,

выход на арену «Боевой организации» партии социалистов-революционеров, о чем еще не подозревала полиция,  показало неэффективность предпринимаемых охранно-розыскных мер.

         "Впечатление в рядах правительства, - вспоминал о покушении на Сипягина А.И.Спиридович,  - было потрясающим. Власть в полном смысле слова не знала что, как, откуда и почему".

Дополнительный удар как по самодержавию, так и по Департаменту полиции нанесла революция 1905 г.

Как впоследствии  вспоминал  товарищ  министра  внутренних дел С.П.Белецкий, "события 1905 г.  - результат непринятия  своевременно решительных мер, что в свое время было результатом неосведомленности розыскных органов вследствие неудовлетворительной постановки политического розыска,  почему все подготовительные работы революционеров происходили незамеченными или были учтены недостаточно  серьезно местными розыскными органами".

События, последовавшие за  "кровавым  воскресением"  9  января 1905 г., показали  как слабость охранно-полицейских органов империи, провал их предыдущей стратегии "умиротворения" общественных  движений, так и повлекли перестройку всей их охранительной работы в связи с появлением царского манифеста 17 октября "о даровании свобод".

При этом первостепенное внимание было уделено борьбе с насильственными посягательствами на общественную  безопасность,  связанным как с  террористическими действиями,  так и попытками инспирировать вооруженное противодействие властям.

Одной из важнейших задач Департамента полиции в начале XX века явилась борьба с терроризмом эсеровских организаций.  При этом наибольшее число террористических акций приходится на 1905-1907  годы.

За  этот период,  согласно оглашенным на заседаниях Государственной Думы России,  к 1907 г. число жертв террористического и "революционного" насилия составило около 20 тысяч человек.

В ответ властями только в 1906-1909 годах  были  казнены  3 796 человек, в основном террористов. Хотя многие дела по-прежнему решались путем ссылки в "административном порядке".  Кроме того,  во время  карательных  экспедиций  были расстреляны 1 172 человек[31].

В связи  с чрезвычайной актуальностью проблемы противодействия политическому терроризму для нашей страны сегодня, мы подробно остановимся на  данном  вопросе  далее,  а здесь же приведем только его политическую и историческую оценку одним из современников.

Выступая в сентябре 1911 г. в Государственной Думе А.И.Гучков, один из лидеров кадетской партии, отмечал: "Поколение, к которому я принадлежу, родилось под выстрелы Каракозова; в 70-80-х годах кровавая и грязная волна террора прокатилась по России... Какую тризну отпраздновал террор над нашей бедной родиной в дни ее несчастья и позора!  Это у нас у  всех  в  памяти.

Террор тогда затормозил и тормозит с тех пор поступательный ход реформы. Террор дал оружие в руки реакционерам. Террор своим кровавым туманом окутал зарю русской свободы"[32].

В циркуляре Департамента полиции от 24 августа 1905 г.  N 10950 отмечалось: 

"Противоправительственное  движение,  органами борьбы с которым являются, главным образом, жандармские управления и охранные отделения, получило за последнее время весьма широкое развитие, выразившееся в образовании целого ряда самостоятельных революционных партий и  организаций, действующих каждая по собственной программе и системе.

Ближайшее знакомство с характером, целями и способами действий тайных организаций  несомненно  должно составлять первейшую обязанность офицеров Отдельного корпуса жандармов,  призванных  к  непосредственной борьбе с ними,  т.к. только полная в этом отношении осведомленность может дать розыскным органам правительства правильный взгляд на  дело  и  содействовать  выработке целесообразных приемов борьбы, которые в противном случае будут  сводиться  к  временному, чисто случайному  изъятию из преступной среды отдельных ее представителей"[33].

Но в том же циркуляре подчеркивалось, что многие представители розыска на  местах "не проявляют надлежащего интереса к теоретическому ознакомлению с программами и тактикой отдельных  революционных организаций, не  имеют посему ясного представления о характере противоправительственного движения во ввереных им районах".

На опыте  1905-1906  годов Особым отделом вырабатываются новые организационные подходы к борьбе с оппозиционным движением в  стране. Так с 1 января вводится  линейный  принцип  организации  работы этого охранно-розыскного органа:

2-е отделение организует и ведет  оперативно-розыскную  работу по  партии эсеров,  связанным с нею союзам и группам,  анархистам и террористическим организациям;

3-е отделение - по РСДРП;

4-е - по профсоюзам и несоциалистическим партиям.

Об успешности этой работы по проникновению в политические партии свидетельствует тот факт,  что отчет на 100 листах об итогах  V съезда  РСДРП,  закончившего работу 19 мая 1907 г.,  был представлен Заграничной агентурой в Особый отдел уже 26 мая. При этом он содержал  описание  каждого дня работы съезда,  содержание выступлений и характеристику ораторов,  принятые и отклоненные резолюции,  список избранного ЦК  и  кандидатов для кооптации в случае провала – всего 163 фамилии.

Материалы агентурных донесений о планах и деятельности  партии социалистов-революционеров также   опубликованы  в  настоящее  время.

В этот период Особым отделом была проделана большая работа  по систематизации всех данных о партиях и движениях, профсоюзах, оппозиционных деятелях,  подготовлены обстоятельные обзоры об  их  деятельности,  разосланные в подведомственные розыскные учреждения[34].

Был разработан Центральный справочный аппарат (ЦСА),  содержавший  адресную  информацию о персоналиях,  проходящих по полицейским делам. Если к 1 января 1907 г. в 1400 алфавитных ящиках ЦСА Департамента полиции находилось около 1,5 миллионов именных наблюдательных карточек,  то к февралю 1917 г. их насчитывалось уже около 2 миллионов[35].

Небезынтересно отметить,  что в феврале 1907 г. впервые руководителям охранных отделений была разослана "Инструкция по  организации и ведению внутреннего секретного наблюдения".  До этого времени эта работа, по словам П.П.Заварзина, строилась "на охранной традиции".

Вскоре, однако,  она была переработана, т.к. фактически допускала провокацию как метод противодействия революционному движению.

Следует подчеркнуть, что в значительной степени поводом к разработке нормативных документов Особого отдела по работе с агентурой стала разоблачительная деятельность  В.Л.Бурцева[36],  снискавшего  даже  славу "руководителя революционной охранки".      По его материалам в 1908 г. Государственная Дума вносила запрос министру внутренних дел П.А.Столыпину о провокаторской деятельности агентуры полиции.

В то  же  время  и сам Бурцев был объектом пристального внимания Заграничной агентуры и его деятельность освещали 4 агента.

В 1910-1912 годах Особым отделом проводилась  активная  работа по дальнейшему совершенствованию политического розыска в империи.

В утвержденной в 1911 г.  Инструкции по организации  и  ведению внутреннего (агентурного) наблюдения подчеркивалось, что "лица, ведущие розыск,  должны проникнуться сознанием того, что лучшим показателем успешной и плодотворной их деятельности  будет  то,  что  в местности,  вверенной их надзору, совсем не будет ни типографий, ни бомб, ни складов литературы, ни агитации, ни пропаганды. Это достигается при серьезной осведомленности о революционной деятельности и умении систематически и планомерно пользоваться этим знанием,  достигнуть того, что революционеры вынуждены будут прекратить в данной местности свою преступную работу...  Необходимо  помнить,  что  все стремление политического розыска должно быть направлено к выяснению центров революционных организаций и к уничтожению их в момент  проявления ими наиболее интенсивной деятельности... Изъятие типографии или складов оружия только тогда приобретает особо важное  значение, если  они послужат к изобличению более или менее видных революционных деятелей, к уничтожению организации"(параграф 8)[37].

В этой связи по результатам ревизии за  неспособность  к  руководству розыскными органами в 1911-1912 гг.  были уволены 14 начальников только ГЖУ, а еще 4 начальника ГЖУ были перемещены.

Предвидя возрастание революционной активности в стране,  Департамент полиции предпринимает в 1911-1912 гг.  ряд мер  по  изысканию наиболее эффективных методов и приемов противодействия ей.  Но, как известно, они не смогли предотвратить революционного взрыва в России.

Одно из аналитических указаний,  касающееся стратегических задач политического розыска империи, подготовленное Особым отделом Департамента полиции в связи с началом империалистической войны в сентябре 1914 г., будет приведено нами далее.

В заключение отметим,  что если центральный аппарат политического розыска - Особый отдел Департамента полиции был немногочисленным, то того же нельзя сказать о других органах политического сыска империи. К  1917 г.  только в структуре Отдельного корпуса жандармов имелись 67 губернских,  3 областных, 2 территориальных, 4 городских -  Кронштадт,  Одесса,  Омск,  Севастополь,  30 уездных - в Царстве Польском - жандармских управлений, 32 жандармско-полицейских управления  железных  дорог с 321 отделением.  А его штатная численность выросла с 9 243 человек (721 из них - генералы и старшие офицеры)  в 1895г., до 15 718 ( в том числе 1 051 генералов и старших офицеров) к моменту его упразднения указом  Временного  правительства  4  марта 1917г.[38].

        Штаты охранных отделений были различными, в зависимости от их дислокации. Так, в самом многочисленном столичном Санкт-петербургском охранном отделении работал 151 человек.

        В конце февраля 1917 г. здание Департамента полиции, располагавшегося в Петрограде по адресу Фонтанка, 16, было подожжено участниками антимонархических манифестаций.

        Спасение архивов учреждений охранки было организовано по инициативе историка и издателя известного журнала «Былое» П.Е.Щеголева и его ближайших сотрудников Б.Л.Модзалевского и Н.А. Котляревского.

        19 марта 1917 г. Отдельный корпус жандармов был распущен, а его дела переданы военному ведомству.

        Примерно в это время Павел Елисеевич Щеголев писал министру юстиции Временного правительства А.Ф.Керенскому: «С момента упразднения Департамента полиции на местах осталось множество мелких архивов подведомственных ДП учреждений (районных охранных отделений, жандармских управлений и розыскных пунктов), частью разгромленных и наполовину уничтоженных во время  переворота, частью приведенных в некоторый порядок местными силами.

        Для того, чтобы создать архив, который мог бы отразить во всей полноте деятельность бывшего Департамента полиции, необходимо принять экстренные меры к охране и сосредоточению материалов и  документов, относящихся к деятельности бывшего ДП, разбросанных по обширному пространству государственной территории».

       Частично это было сделано, о чем свидетельствуют многочисленные документы, отложившиеся в фондах Центрального государственного архива Российской Федерации (ЦГА РФ) и областных государственных архивов.

Однако необходимость мер по предупреждению и пресечению  преступных проявлений была очевидна и для Временного правительства.

В его постановлении от 2 августа 1917 г.  отмечалось, что "долг правительства: предотвратить возможность преступным замыслам дозревать до начала их осуществления,  ибо во время войны  даже  краткое нарушение общественного спокойствия таит в себе великие опасности.

Поэтому правительство, защищая гражданские и политические права каждого и охраняя право на существование и открытую деятельность всех политических течений,  будет в самом корне пресекать указанную выше опасную  для государства деятельность отдельных лиц,  для чего предоставляются военному министру и министру внутренних дел в  настоящий исключительный момент исключительные полномочия...

1) постановлять о заключении под стражу лиц,  деятельность которых представляется особо угрожающей обороне государства, внутренней его безопасности и завоеванной революцией свободе, и

2) предлагать указанным  в п. 1 лицам покинуть,  в особо назначенный для сего срок, пределы государства Российского с тем, чтобы в случае невыбытия их или самовольного возвращения они заключались под стражу...

2. Предоставить военному министру и  министру  внутренних  дел установить правила  о  порядке  принятия  мер,  указанных в разделе 1"[39].

Рассмотрев кратко историю  становления  органов  политического сыска  империи в XIX - начале XX веков,  представляется необходимым подробнее остановиться на двух доминировавших направлениях его деятельности, представляющих  определенный  интерес и для сегодняшнего дня.