В 2011 году московский политолог Александр Черницкий опубликовал серию статей с красноречивыми заголовками «Биологическое оружие гражданского общества», «Троянский конь гражданского общества», «Зачем Руси гражданское общество?», «Как жулики пилили Родину», «Как жулики сливали Родину» и др. Иными словами, обрушился на «священную корову», в поклонении которой Запад видит универсальный рецепт процветания для всего человечества. Чтобы понять мотивы этого демарша, мы взяли у А.М. Черницкого интервью.

– Вы противопоставляете гражданское общество обществу солидарному. Значит ли это, что солидарное общество невозможно преобразовать в гражданское? Разве такого рода примеров не знает история?

– Практически нет. Понимаете, структура общества – штука ментальная, укорененная в глубинах психики. Солидарные общества складывались на континентальных просторах, на широкой свободе: русские, персы, арабы, китайцы, тюрки, индопакистанцы. А гражданское общество возникло в скученной Европе, где не хватало пашни и жилищ, стройматериалов и руды, воды и топлива. Терпимую жизнь могла обеспечить лишь высокоэффективная экономика, а ее создает исключительно частная инициатива, подхлестываемая честной конкуренцией в условиях полной демократии. В солидарных обществах обычно нет ничего подобного – ни свободного рынка, ни подлинных выборов.

– Помню, в статье «Ислам и демократия» вы говорите, что гражданское общество состоит из «тщательно размежевавшихся индивидуальностей».

– Вот и вдумайтесь: каждому ли по плечу жизнь в среде волков? Из пятнадцати титульных наций Советского Союза более или менее тяготели к гражданскому обществу разве что прибалты, потому что они – потомки той самой перенаселенной Европы. А вот другой пример: почему Турция никак не вступит в Евросоюз? Мешает исламофобия? Думаю, это не главное, Европа же обожает Боснию с Албанией, отдала исламистам Косово. Турция живет солидарным обществом, она по определению враждебна ЕС. Вот и нет ей там места.

– Александр, но именно гражданское общество создало автомобиль и самолет, Интернет и сотовую телефонию. Давайте хотя бы признаем, что с точки зрения прогресса от него толку побольше, чем от общества солидарного!

– Что ж, продолжим перечисление «подвигов» гражданского общества. Если после установки квартирного счетчика воды русские люди, никогда не трясшиеся над каждой каплей воды, перестают мыться, – это прогресс? Может, и однополые браки со всей прочей политкорректностью запишем в торжество разума? А ювенальная юстиция, раздробившая коллективную личность семьи и сделавшая нормой похищение государством детей у родителей? Или будем считать великим достижением детсад в Швеции, в котором запрещено называть пол детей, воспитателей, учителей, даже родителей: каждый человек – «оно»? И безудержный, сродни наркомании, шоппинг, по-вашему, – прогресс? Выбор пылесоса аж из полусотни однотипных моделей – тоже приятное времяпровождение? Давайте тогда объявим полезными и финансовые пирамиды с деривативами, вызвавшие экономический кризис. Может, жизнь в долг целых стран – хорошее дело? Знаете, сравнивать два разных типа общества так же ошибочно, как спорить, чей труд нужнее, комбайнера или токаря.

– Почему же в России и власть, и оппозиция твердят о необходимости строительства гражданского общества? Вы сами в одной из статей напоминаете, что при президенте России имеется «Совет по содействию развитию институтов гражданского общества»!

– Во-первых, сама тема очень плохо изучена: во всем мире еще вообще мало кто понимает, что солидарное общество в принципе нельзя перекроить в гражданское. Самый яркий пример – перестройка, в ходе которой патологические невежды пытались вылепить из СССР некий эквивалент США. Во-вторых, каждый тип общества выращивает преимущественно свой тип личности – человека, адаптированного под родную ему систему отношений между людьми, властями, общественными организациями, хозяйствующими субъектами. Тут особенно важна оговорка «преимущественно».

– То есть всякое общество время от времени дает воспитательный сбой, и вырастают люди, «заточенные» под противоположный тип общества?

– Абсолютное верное понимание, Наталья! Каждый тип общества из поколения в поколение производит некоторое количества «брака». Скажем, таким «браком» нашего солидарного общества была «колбасная» эмиграция. Нормальному, «небракованному» человеку сложно осознать, что ради колбасы можно навсегда бросить Родину, тем более, что колбаса имелась в каждом советском холодильнике. «Браком» являются ультралиберальные экономисты Ясин, Мау, Кузьминов, Чубайс, примкнувшие к ним политические фигляры (немцовы, рыжковы, касьяновы), сколотившие с их помощью состояния жулики, разномастные правозащитники... Последнее слово закавычьте, пожалуйста...

– Но почему? Термин ведь прижился в литературной норме...

– Логики недостает без кавычек обозначать эту, прости господи, профессию. «Правозащитники» – удобнейший канал перекачки цивилизационных ядов гражданского общества в солидарное. Так вот, словосочетание «гражданское общество» наши демагоги уже затаскали до такой степени, что его бездумно – попугаями – повторяют даже активисты движения «Русские». А мой давний знакомый Эдуард Лимонов? С одной стороны, нынче он вместе с «правозащитниками» истерически машет жупелом гражданского общества. С другой стороны, он на всю жизнь возненавидел гражданское общество, едва познакомился с ним после высылки из СССР.

– Напоминает раздвоение личности – натуральную «шизу»! Но в реальности выходит, что Лимонов ни в коем случае не «брак» солидарного общества?

– Несмотря на свой политический идиотизм, он верный сын своей страны, своего народа и вернулся на Родину при первой возможности. Аналогично и конфликт Солженицына с советской властью был чисто внутренним делом, которым гражданское общество не преминуло воспользоваться с целью нашего разрушения. «Брак» ведь никогда не возвращается, эти люди не стесняются публично признаваться в ненависти к «отеческим домам» – по сути, в самоненависти. Например, один из виршей зоологического русофоба Юрия Нестеренко, проживающего в США, называется «Я не вернусь». А его литературный предтеча Леонид Губанов рифмовал так: «Вся в царапинах и ссадинах, / Присвистах и бубенцах, / Моя родина, ты – гадина / И стоишь на подлецах». Как видите, советская пропаганда справедливо именовала этот самый «брак» отщепенцами, отбросами.

– Выходит, именно «брак» разрушил СССР, переключил солидарное общество в противоестественный для него режим общества гражданского?

– «Бракованное устройство» некоего меньшинства советских людей, безусловно, виновато. Но все же главный виновник катастрофы – истинные патриоты солидарного общества, которые не видели в гражданском обществе ничего разрушительного, ибо вообще не подозревали о наличии двух типов обществ и их борьбе за планету. На перестройку у нас смотрели как на своего рода переодевание, смену обносков на лучшее платье, хотя в реальности пытались заменить саму душу народную. Между прочим, отсюда же и дикий всплеск смертности в 1990-х: людям силком были навязаны враждебные, дискомфортные правила игры. Впрочем, гражданское общество производит не меньше «брака». Только эти люди обычно не отваживаются на снижение стандартов потребления при переезде в общество солидарное: «антиколбасная» эмиграция, согласитесь, нонсенс.

– Но исключения порой случаются, можете назвать кого-нибудь?

– По-видимому, к таковым идеалистам следует отнести Ли Харви Освальда, который эмигрировал из США в СССР, а затем вернулся за океан, чтобы застрелить президента Кеннеди. Ныне по всей России ведут хозяйство приехавшие с Запада фермеры и городские предприниматели, иные даже в Сибири угнездились: похоже, это наши люди, им в европейской толкучке врагов-конкурентов не хватает ни воли, ни братства. В ходе холодной войны в «гостях» у обеих сторон работали разведчики как «колбасные» (наши предатели), так и «антиколбасные» (западные предатели).

– Итак, новейшую историю ошибочно представлять в форме противостояния Запада и Востока, НАТО и Варшавского договора, капитализма и социализма?

– Непосредственно из нашей беседы вытекает, что эта история творилась как противоборство гражданского и солидарного обществ. Поэтому совершенно несостоятельна нашумевшая в свое время теория конвергенции социализма и капитализма. Так, берлинская стена изначально была обречена вовсе не оттого, что когда-нибудь придет Горбачев и «сольет» восточный блок. Воссоединение ГДР с ФРГ было неминуемым, потому что немецкий народ – продукт гражданского общества и жителям ГДР была навязана чуждая солидарная модель. Неудивительно, что оба типа общества периодически воюют, как СССР и Германия, Вьетнам и США, Ливия и франко-британская коалиция. Каддафи «рулил» свыше сорока лет потому, что соответствовал органичной солидарности своего социума: благодаря государственным нефтедолларам любой ливиец брал ипотеку без процентов, горючее и еда почти ничего не стоили, образование и медицина были бесплатными (по той же причине в Советском Союзе услуги ЖКХ были дешевы благодаря «перекрестному субсидированию» промышленностью).

– Конечно, попранием рыночных законов полковник дико раздражал руководителей гражданских обществ, чьи жители затягивали пояса из-за рецессии. Не хотите ли вы сказать, что французы и британцы полезли к ливийцам из зависти?

– Ну при чем здесь народы-то? Среднестатистический житель гражданского общества нисколько не лучше и не хуже среднестатистического жителя общества солидарного. Чтобы их поссорить между собой, необходимы усердные старания политиков. Наполеончик Саркози и веллингтончик Кэмерон озабочены повышением своих рейтингов и сокрытием собственных «косяков» в экономике. Под давлением этих холеных ничтожеств Запад и обрушился на режим Каддафи. Вследствие технологической отсталости солидарное общество редко одолевает гражданское в открытом бою (либо победа требует колоссальных жертв, как в Великую Отечественную: в солидарном обществе ценность человеческой жизни гораздо ниже, чем в гражданском), и гражданское общество, как правило, выступает в роли агрессора.

– Зато солидарное общество мощно отвечает партизанщиной (Вьетнам) или терроризмом (Ирак)?

– Чистая правда! Сейчас Ливию прибрали к рукам профессиональные террористы, которые еще покажут кузькину мать собственным западным союзникам. Близкие ситуации сложились в Тунисе, Египте, Йемене, радикалы рвутся к власти в Сирии. В общем, западным деятелям еще отольются слезы преданных ими арабских вождей, которых СМИ «свободного мира» называют теперь не иначе как диктаторами.

– Кстати, дивиденды Саркози и Кэмерона отнюдь не маленькие: их страны получили доступ к ливийским нефти и газу...

– Углеводороды, конечно, важны, но как бы тактически. Стратегически же корпорациям требуется переделать солидарные общества в гражданские, чтобы скупить там лучшие активы (а) и взвинтить потребление ради увеличения сбыта своей продукции (б).

– Интересно, как «это работает»: почему небольшая часть людей вырастает чужаками в рамках родного им социума? Каким образом, по каким лекалам пестуется «брак»?

– Тут задействованы происхождение, образование и кругозор человека, наличие у него предпринимательской жилки, быт его родителей, судьбы его друзей и близких, уровень его потребительских запросов. В общем, это тема специального и довольно непростого психологического исследования, которое, возможно, попробую осуществить в ближайшем будущем.

– Ваша статья «Время и бремя серости» констатирует, что исход схватки между «задыхающимися от жадности англосаксонскими национальными "бухгалтериями"» и «духовными» цивилизациями» Востока неизвестен. Вы действительно не готовы спрогнозировать концовки глобального противостояния the Rest against the West? Может, хоть в отдаленной перспективе отношения гражданского и солидарного обществ потеплеют?

– Пока взаимная неприязнь нарастает. С точки зрения максимального потребления, солидарное общество устроено уж очень неразумно; ну, а члены солидарных обществ полагают иррациональным убивать время в погоне за модой и рекламой, чем, собственно, и живет гражданское общество. В любом случае солидарные общества ожидают от гражданских подвоха, очередной интервенции. Смотрите, железного занавеса давно нет, а «безмолвная» ненависть россиян к Западу крепчает. Думаю, улучшение произойдет, когда лидеры мнений в обоих типах обществ громогласно признают, что невозможно перековать гражданское общество в солидарное, и наоборот. Но еще актуальнее для солидарного общества не пропускать в элиты людей, пораженных вирусом общества гражданского. Чем прочнее солидарное общество, тем тоньше кишка у его заклятого врага.

Расспрашивала Наталья Крыленко