|
|
А.Е. Кидяров |
|
2010 г. |
БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА |
БИБЛИОТЕКАА: Айзатуллин, Аксаков, Алданов...Б: Бажанов, Базарный, Базили...В: Васильев, Введенский, Вернадский...Г: Гавриил, Галактионова, Ганин, Гапон...Д: Давыдов, Дан, Данилевский, Дебольский...Е, Ё: Елизарова, Ермолов, Ермушин...Ж: Жид, Жуков, Журавель...З: Зазубрин, Зензинов, Земсков...И: Иванов, Иванов-Разумник, Иванюк, Ильин...К: Карамзин, Кара-Мурза, Караулов...Л: Лев Диакон, Левицкий, Ленин...М: Мавродин, Майорова, Макаров...Н: Нагорный Карабах..., Назимова, Несмелов, Нестор...О: Оболенский, Овсянников, Ортега-и-Гассет, Оруэлл...П: Павлов, Панова, Пахомкина...Р: Радек, Рассел, Рассоха...С: Савельев, Савинков, Сахаров, Север...Т: Тарасов, Тарнава, Тартаковский, Татищев...У: Уваров, Усманов, Успенский, Устрялов, Уткин...Ф: Федоров, Фейхтвангер, Финкер, Флоренский...Х: Хилльгрубер, Хлобустов, Хрущев...Ц: Царегородцев, Церетели, Цеткин, Цундел...Ч: Чемберлен, Чернов, Чижов...Ш, Щ: Шамбаров, Шаповлов, Швед...Э: Энгельс...Ю: Юнгер, Юсупов...Я: Яковлев, Якуб, Яременко...Родственные проекты:ХРОНОСФОРУМИЗМЫДО 1917 ГОДАРУССКОЕ ПОЛЕДОКУМЕНТЫ XX ВЕКАПОНЯТИЯ И КАТЕГОРИИ |
Рабочие – предприниматели – властьв конце XIX – начале ХХ в.: социальные аспекты проблемыМатериалы V Международной научной конференции Кострома, 23–24 сентября 2010 годаЧАСТЬ IIРАЗДЕЛ IV. СОЦИАЛЬНЫЙ АСПЕКТ СОВЕСТКОЙ МОДЕРНИЗАЦИИ: ОПЫТ И УРОКИА.Е. Кидяров[1]Подавление ярославского мятежа 1918 гЯрославский мятеж июля 1918 г. явился одним из крупнейших антисоветских выступлений начального периода Гражданской войны на территории России. Подготовка восстания в Ярославле была частью плана «Союза защиты Родины и свободы» по организации вооруженных выступлений против большевиков в городах Поволжья. Поднятый под непосредственным руководством полковника А.П. Перхурова мятеж продолжался с 6 по 21 июля 1918 г. Этому сюжету Гражданской войны посвящено немало исторических исследований. Однако изучение данного события на протяжении советского периода велось, исходя из определенных идеологических установок с опорой на ограниченный круг источников. Ярославское восстание рассматривалось в контексте концепции классовой борьбы, а жесточайшие меры, направленные на подавление мятежа, оправдывались необходимостью «сурово покарать наймитов англо-американского и французского империализма»[i]. В новейшей историографии исследователи стремятся более объективно оценить ярославские события 1918 г., но при этом подчас наблюдается некоторая идеализация участников восстания. В настоящее время с учетом новых документов мы можем более объективно взглянуть на разгром ярославского мятежа 1918 г. В Москве первые известия о вспыхнувшем в Ярославле восстании были получены рано утром в первый день мятежа. Сообщалось, что в ночь с 5 на 6 июля в Ярославле группой офицеров захвачена власть, арестованы и убиты многие советские и партийные работники, большевики и им сочувствующие, белыми произведена мобилизация населения, и вне власти восставших остались только железнодорожные станции Ярославль и Всполье, а также фабрика Ярославской мануфактуры[ii]. По указанию ЦК РКП(б) было предложено партийным, советским и военным органам городов, расположенных вблизи Ярославля, направить необходимые силы для разгрома восстания в Ярославле. На помощь ярославским красноармейцам начали прибывать рабочие и красноармейские отряды из Москвы, Петрограда, Иваново-Вознесенска, Костромы, Буя, Галича, Данилова, Кинешмы, Любима, Романово-Борисоглебска, Ростова, Рыбинска и других городов и районов. В период с 6-го по 21 июля в район Ярославля и губернии прибыли 6-й и 8-й латышские полки, 2-й Московский Советский полк, затем еще два отряда из Москвы, Архангельский, Владимирский, Вологодский и Костромской отряды. Сюда же были направлены три бронепоезда, а также до 10 батарей артиллерии. В ходе борьбы с восставшими были образованы два центра руководства боевыми действиями советских войск. Одним из них был штаб Северной группы, куда входили все советские отряды, двигавшиеся к Ярославлю с севера (Вологодский, Любимский, Буйский, Галичский, Даниловский). С этим штабом 13 июля установил связь костромской отряд. Командующим Северным Ярославским фронтом 11 июля 1918 г. был назначен А.И. Геккер. Вторым центром стал штаб красных войск, расположенный на станции Всполье. Он руководил военными действиями всех отрядов, прибывших в Ярославль и находившихся на правом берегу Волги. 14 июля на станцию Всполье прибыл Ю.С. Гузарский, который стал осуществлять непосредственное военное руководство на Южном Ярославском фронте[iii]. Для подкрепления Ярославского гарнизона, сражавшегося с восставшими, из Костромы был отправлен 1-й Советский полк под командованием Георгия Буриченкова. В состав полка входили не только кадровые военные, но и рабочие завода Пло, печатники и текстильщики. Следует, однако, отметить, что часть рабочих согласилась на занятие боевых позиций только при условии материальной компенсации. «Рабочие боевые дружины Городского района, - отмечал комиссар Н.А. Филатов в своем докладе, - отказались занять посты и вообще служить без уплаты суточных денег». Собравшимся дружинникам Филатов заявил, что «если им нужна отдельная плата, то они могут ее получить в городе Ярославле у белогвардейцев, где платят по 50 руб. и более в день, а кто желает защищать революцию, тот должен сейчас же с плацдарма отправиться в казармы для несения службы <…> кто не согласится, сейчас же будут разоружены...»[iv]. После повторного опроса среди рабочих отказавшихся не обнаружилось. Документы свидетельствуют, что многие граждане были потрясены той стремительностью, с которой развивались события в Ярославле. Так, один из очевидцев приводит следующий эпизод. Член военно-революционного комитета М. Пантин обращался к ярославским рабочим с целью «разъяснить истинное положение вещей». После этого, в железнодорожных мастерских было расклеено объявление о том, что город находится на военном положении. При этом один из рабочих, глядя на это объявление, сказал: «Черт знает, что такое, что ни день, то власть, вчера большевики, сегодня утром Перхуров, а вот теперь Пантин. Надо призвать Пантина к порядку»[v]. Ликвидация восстания сопровождалась применением артиллерии, бомбардировкой города. При этом, как отмечали очевидцы, у красных «почти совсем не было лиц, достаточно знакомых с управлением артиллерийскими орудиями. Все это и затрудняло ликвидацию восстания, и вызвало в достаточной степени беспорядочный обстрел города и тем [самым] излишние разрушения»[vi]. Необходимо отметить, что от огня артиллерии красных страдали и гибли, в том числе и семьи самих ярославских коммунистов, не говоря уже о мирных гражданах. Но, по утверждению комиссара И. Миронова, среди рабочих и красноармейцев не было ни ропота, ни упреков[vii]. Тем не менее, обращение к документам позволяет увидеть неоднозначную картину. В воспоминаниях участников подавления мятежа есть упоминания о случаях, когда рядовые красноармейцы отказывались открывать огонь, опасаясь, что могут пострадать мирные жители. Так, начальник Новгородского отряда А.П. Поляков писал: «Я приказал открыть огонь, красноармейцы стрелять отказались, говоря, что там есть мирные граждане, я же, проверив наводку орудия и предварительно поговорив с красноармейцами, сам лично пустил 4 снаряда, после чего начали и красноармейцы обстреливать город»[viii]. Документы позволяют представить положение жителей города в ходе подавления мятежа. Население Ярославля постоянно беспокоили тревожные слухи: «Жители несколько раз собирались выбрать своих представителей и послать для переговоров, но попытки не увенчались успехом, говорили, что все равно расстреляют, что красные дали слово не оставить камня на камне от города, наконец, в последнюю ночь пронесся слух, что город будет взят штурмом красными и жители будут поголовно вырезаны...»[ix]. «Кроме страха жителям приходилось терпеть и голод, а в большей степени жажду – не было воды, – вспоминает очевидец событий мятежа Н. Бабин. – За водой бегали на далекие расстояния – на колодцы и на Волгу, рискуя жизнью, находясь под пулями. Многие погибли только за ведро воды. Население начинало роптать, не видя конца затеянному белыми делу, но последние успокаивали, что, дескать, мол, все скоро кончится, потому что подмога недалеко, – англичане должны прибыть, но это была уловка»[x]. Следует особо отметить, что в эти тяжелые дни городское самоуправление, организованное повстанцами, объявило сбор добровольных пожертвований для жителей, потерявших кров и имущество в результате интенсивного обстрела города красными[xi]. Многие жители, лишившиеся крова и крайне напуганные, скрывались в подвалах или рыли земляные пещеры с целью укрытия. По воспоминаниям очевидцев, в продовольственных лавках выдавался хлеб и другие продукты (пшено, рыба, масло) по карточкам. «...мне пришлось вылезать из подвала и идти за хлебом на Б. Линию, где стояла очередь не в одну тысячу человек, - вспоминал А. Божевиков. – В лавках хлеба не хватало, приходилось стоять по два дня, и притом подвергаясь обстрелу из пролетавших снарядов и пуль, готовых убить каждую минуту»[xii]. При этом у горожан появилась тенденция к самоорганизации. Укрывавшиеся в подвалах домов жители выбирали старост, которые, рискуя жизнью, «ходили в очереди и получали под обстрелом продукты за день для всего подвала»[xiii]. После того, как повстанцы были оттеснены от моста через Волгу и от водокачки, город лишился воды. Тушение пожаров, объявших город, прекратилось. Подходы к Волге, альтернативному источнику водоснабжения были под контролем красных. Жителям города настолько не хватало воды, что они вынуждены были добывать ее в сточных канавах и лужах. Во вторую половину периода мятежа пошли дожди, ослабившие силу пожаров и давшие немного питьевой воды. Многие жители, спасаясь от мощного обстрела, которому подвергался город, вынуждены были покинуть свои дома[xiv]. Более трети гражданского населения бежала из города и рассеялась в окрестных деревнях; многие скрывались в лесах[xv]. «Напоследок значительная часть населения не выдержала дьявольской бомбардировки, – свидетельствовал очевидец. – Не выдержали нервы, не говоря уже о физической опасности. Тысячи семейств, побросав дома и квартиры, под открытым небом разбили на берегу Волги какой-то исполинский табор цыган. Но это не был табор веселья и удалых песен, – это был табор голода, горя и слез...»[xvi]. Со своей стороны красные обосновывали разрушение города необходимостью полного подавления мятежа. Как писал И. Миронов: «...всеми признавалась полная необходимость разгрома белоэсеров, хотя бы за счет полного уничтожения Ярославля»[xvii]. В действительности такая необходимость признавалась не всеми. Как следует из сохранившихся документов, не только противники, но и некоторые сторонники советской власти осознавали страшные последствия бомбардировки города красными. Так, в обращении в штаб Красной армии советских работников, заключенных под стражу штабом повстанцев содержатся призывы о прекращении огня: «Мы глубоко протестуем против борьбы, которая ведется. Никоим образом вы не имеете права разрушать без необходимости и жечь жилища мирного, ни в чем решительно не повинного населения бедняков… Тактику Вашей борьбы мы считаем жестокой и ниже всякого человеческого достоинства»[xviii]. Документы свидетельствуют о решимости красных любой ценой уничтожить восставших. «Белогвардейское восстание в Ярославле должно быть подавлено беспощадными мерами, – писал председатель Всероссийского бюро военных комиссаров К. Юренев. – Пленных расстреливать; ничто не должно останавливать или замедлять суровой кары народной – против известных поработителей. Террор применительно к местной буржуазии и ее прихвостням, поднимающим головы перед лицом приближающихся французских империалистов, [должен] быть беспощадным»[xix]. Сохранилась запись разговора командующего красными войсками Ю. Гузарского с дежурным военно-оперативного отдела, передававшим приказ своего начальства: «Не присылайте пленных в Москву, так как это загромождает путь, расстреливайте всех на месте, не разбирая, кто он. В плен берите только для того, чтобы узнать об силах и организациях»[xx]. После сдачи в плен сразу же началась расправа над повстанцами. Как пишет Р. Пайпс, «красногвардейцы выбрали из них примерно 350 человек, среди которых оказались офицеры, бывшие чиновники, состоятельные горожане и студенты, вывели их за город и расстреляли. Это была первая массовая казнь, осуществленная большевиками»[xxi]. Однако по оценке эмигрантского историка С.П. Мельгунова, практически без суда было расстреляно 428 человек, в большинстве своем местные офицеры, студенты, кадеты, лицеисты. Если учесть прорвавшихся из окружения (около 100) человек и погибших на позициях во время боев (около 600), то почти все участники восстания были убиты. В.Ж. Цветков пишет: «Сколько было убито во время беспощадных самосудов в первые часы после сдачи неизвестно. Число погибших во время варварских бомбардировок мирных жителей вообще не поддается учету»[xxii]. Различные источники называют число расстрелянных пленных повстанцев только в период с 6 по 22 июля в пределах от 163 до 870 человек[xxiii]. Разгром мятежа с точки зрения большевиков представлялся справедливой местью восставшим. М. Пантин писал: «На силу мы ответили и будем отвечать силой; нет больше холопствующих рабов, подставляющих ударяющему в правую, левую щеку. Они начали, а мы ответили»[xxiv]. При этом расправе зачастую подвергались не только непосредственные участники восстания, но и те, кто лишь подозревался в соучастии. По воспоминаниям очевидца, «на вокзале творилось невообразимое, чудовищное. Мужчины с малейшим проблеском внешней интеллигентности сгонялись в одно стадо, а потом над этим стадом учинена была массовая бойня...»[xxv]. «Кто был подозрителен, – свидетельствовал в своих воспоминаниях И. Костылев, – того отправляли на ж. д. насыпь для расплаты»[xxvi]. Даже в официальной печати отмечались факты бессудной расправы над повстанцами в Ярославле. Так, газета «Рабочий край» писала о фактах немедленного расстрела арестованных белогвардейцев без суда[xxvii]. Советские историки подчеркивали, что борьба с контрреволюционерами вызвала «патриотический подъем в народе»[xxviii]. Но необходимо отметить, что беспощадные меры, предпринятые большевиками с целью ликвидации мятежа, в действительности не всегда находили поддержку у населения. Об этом свидетельствуют, в частности, документы костромской ЧК. Из этих материалов следует, что часть граждан осуждала разрушение Ярославля красными. Так, арестованный костромской ЧК А. Бараш, родственники которого проживали в Ярославле, утверждал, что советская власть в ходе подавления мятежа занималась уничтожением города[xxix]. За подобное высказывание он был обвинен в оскорблении советской власти и предан суду. Некоторые граждане открыто выражали одобрение действий повстанцев. Так, был арестован милиционер Г. Ильинский, который неоднократно «хвалил действия белогвардейцев», что вызывало возмущение его сослуживцев[xxx]. Во время подавления ярославского восстания в Костроме возникали различные слухи, в том числе о том, что красные во взятом городе чинят над мятежниками жестокую расправу, граничащую со зверствами[xxxi]. При любом подходе к характеру ярославских событий июля 1918 г. следует осознавать, что главными жертвами борьбы «красных» и «белых» стали мирные граждане. Страшная трагедия стоит за скупыми строками документов: «При Ярославской Духовной Семинарии, в двух ее корпусах, в нижних их помещениях, нашли себе убежище до 800 погорельцев… в числе их немало детей; преимущественно это бедняки, лишившиеся последнего имущества. Положение многих из них критическое. …у многих не было ни куска хлеба»[xxxii]. Очевидец восстания Е. Лосинов писал: «Редкий каменный дом остался без отверстия от разорвавшегося снаряда и начиная с Мологской улицы и к Всполью начиналось сплошное поле выгоревших улиц с торчащими трубами, среди которых бродили погорельцы. Число убитых точно выяснить не удалось, но должно быть велико, т.к. через две недели после мятежа еще находились колодцы с трупами»[xxxiii]. 21 июля 1918 г. в Москву было передано сообщение о подавлении мятежа. Таким образом, благодаря превосходству военных сил большевикам удалось подавить мятеж. Разгром ярославского мятежа продемонстрировал растущие силы Красной армии и готовность большевиков любой ценой сокрушить контрреволюционные выступления. ЦК РКП (б) предпринял энергичные и беспощадные меры для борьбы с повстанцами. Активную помощь оказали «красному» Ярославлю рабочие и красноармейцы Москвы, Петрограда, Рыбинска, Костромы и других городов. Подавление восстания сопровождалось уничтожением целых кварталов города и гибелью уникальных исторических памятников, а также многочисленными жертвами среди мирного населения. Исторические документы, в том числе воспоминания очевидцев, свидетельствуют о тяжелых страданиях, перенесенных жителями Ярославля при подавлении восстания. Многие из них погибли во время бомбардировок и артиллерийского обстрела города, многие лишились крова. При разгроме мятежа расправе подвергались не только те, кто реально принимал участие в антисоветском выступлении, но и те, кто лишь казался подозрительным. Трагедия, которой обернулись ярославские события для многих мирных жителей, убедительно свидетельствует о тех последствиях, к которым приводит применение насилия в политической борьбе.
Примечания [1] © А.Е. Кидяров, 2010 [i] Амберова Т.М. Разгром контрреволюционного мятежа в Ярославле летом 1918г. Дисс.... канд. ист. наук. – Ярославль, 1952. – С. 238. [ii] Ярославское восстание. 1918. М., 2007. С. 67 – 68. [iii] Ярославское восстание. 1918. М., 2007. С. 64 – 65. [iv] Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 906. Оп. 1. Д. 17. Л. 50. [v] Филиал Государственного архива Ярославской области – Центр документации новейшей истории (ФГАЯО – ЦДНИ). Ф. 394. Оп. 1. Д. 63. Л. 66 об. [vi] ФГАЯО – ЦДНИ. Ф. 394. Оп. 1. Д. 75. Л. 22 [vii] ФГАЯО – ЦДНИ. Ф. 394. Оп. 1. Д. 75. Л. 66. [viii] ФГАЯО – ЦДНИ. Ф. 394. Оп. 1. Д. 64. Л. 9. [ix] Ярославское восстание. 1918. М., 2007. С. 487 – 490. [x] Там же. С. 491- 492. [xi] Государственный архив Ярославской области (ГАЯО). Ф.Р. 3008. Оп. 2. Д. 232. Л. 60. [xii] ФГАЯО — ЦДНИ. Ф. 394. Оп. 1. Д. 63. [xiii] Ярославское восстание. 1918. М., 2007. С. 489. [xiv] ФГАЯО — ЦДНИ. Ф. 394. Оп. 1. Д. 70. Л. 6. [xv] ФГАЯО — ЦДНИ. Ф. 394. Оп. 5. Д. 39. Л. 5. [xvi] Ярославское восстание. 1918. С.540. [xvii]ФГАЯО — ЦДНИ. Ф. 394. Оп. 1. Д. 75. Л. 22 [xviii] Ярославское восстание. 1918. С. 54. [xix] Ярославское восстание. 1918. С. 134. [xx] Ярославское восстание. 1918. С. 15. [xxi] Пайпс Р. Русская революция. С. 368. [xxii] Цветков В. Восстание на ярославской земле. / Ярославское восстание. Июль 1918. С.12. [xxiii] Ярославское восстание. Июль 1918. С.22. [xxiv] ФГАЯО — ЦДНИ. Ф. 394. Оп. 1. Д. 72. Л. 15. [xxv] Ярославское восстание. 1918. С. 541. [xxvi] Там же. С. 491 [xxvii] Рабочий край. 1918. 25 июля. [xxviii] Амберова Т.М. Участие трудящихся Ярославской и Костромской губерний в разгроме белогвардейского мятежа в Ярославле летом 1918 г. С. 68; Галкин В.А. Разгром белогвардейского мятежа в Ярославле в 1918 г. Ярославль, 1939. С. 63. [xxix] Государственный архив новейшей истории Костромской области (ГАНИКО). Ф.Р. 3656. Оп. 3. Д.1. Л. 209. [xxx] ГАНИКО. Ф. Р. – 3656. Оп. 3. Д.1. Л. 154. [xxxi] ГАНИКО. Ф. Р. – 3656. Оп. 3. Д.1. Л.1 [xxxii] Ярославское восстание. 1918. С. 55. [xxxiii] Там же. С. 490.
Вернуться к оглавлению V Международной научной конференции
|
|
БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА |
|
Редактор Вячеслав РумянцевПри цитировании всегда ставьте ссылку |
