(л. 67)
16. На административной работе (1943-1944 годы).
Прошло два года, как началась Отечественная война, и конца ей не было видно. Люди трудились в тылу, не покладая рук. Всем рабочим и служащим были запрещены трудовые отпуска, а выходные (воскресные и праздничные) дни использовались на воскресники по оказанию помощи колхозам в заготовке кормов для общественного скота и уборке урожая хлебов, так что о домашних делах не могло быть и речи. В середине августа 1943 года, работая с товарищами на воскреснике по стогованию сена на ближнем луговом участке колхоза «Полярная звезда», меня через посыльного райисполкома срочно вызвали к председателю райисполкома М. П. Попову. Не зная в чем дело, я поставил вилы к стогу и как работал – босиком, без пиджака и фуражки, в одной рубашке пошел с посыльным в райисполком. Явившись раздетым в кабинет председателя, где кроме него никого не было, я извинился, что явился в таком виде прямо с работы. Председатель предложил мне сесть к его столу поближе и начал вести со мной такой разговор, что с руководящими кадрами в районе дело обстоит плохо, война затянулась, здоровые люди (мужчины), как партийные, так и беспартийные, ушли на фронт и на оборонные работы. В тылу остались для руководства всеми делами лишь считанные единицы и то в большинстве инвалиды, не способные держать в руках оружие. Меня лично срочно (л. 67 об.) отзывают на работу в область, вследствие чего в райисполкоме и его отделах нужно сделать кое-какую перестановку. Мы долго обсуждали этот вопрос в райкоме партии и пришли к выводу, что необходимые кадры руководящих работников нужно искать на месте среди рядовых работников, работающих в селе давно и хорошо знающих экономику района. Я вот лично руковожу районом и не так давно, но всех работников отделов райисполкома знаю хорошо и могу безошибочно дать качественную оценку каждому. Мне известно, что ты происходишь из местных граждан, работаешь в отделах райисполкома давно и неплохо. Поэтому мы решили в райкоме партии выдвинуть тебя на руководящую работу – заведующим райфинотделом вместо товарища Ботыгина, так как кроме тебя более подходящих и способных работников, знакомых со всеми финансовыми делами нет. Правда, есть кроме тебя в аппарате райфо три мужчины: старик-бухгалтер Попов, инспектор бюджета Малков и инспектор по налогам Ермолин. Последний, в бытность на работе в р/п «Заготсено», проворовался, а Малков в прошлом судимый, и эти люди на руководящую работу никак не подходят. Подумайте о моем предложении, посоветуйтесь с женой и завтра дайте мне ответ. Я, в свою очередь, стал доказывать товарищу Попову, что с предложенной им должностью по мягкости своего характера мне не справиться, финансовая работа трудная, аппарат райфо большой – тридцать восемь человек, большей частью
(л. 68) новый, еще не освоивший работу, почти на девяносто процентов – женщины. Участковые налоговые инспектора тоже новички, тоже мало подготовлены, так что не на кого опереться. К тому же у меня семья, вся работа по хозяйству лежит на плечах жены. Живем плохо, впроголодь, почти раздеты. Что было приобретено с женой из одежды и обуви, пришлось променять на хлеб, чтобы кое-как прокормиться, так как хлеба по карточкам на четырех человек получаем 900 граммов в день. Жена работает в артели инвалидов, когда получит хлебную карточку на месяц по 200 граммов в день, а когда и не дадут. ПредРИКа товарищ Попов, выслушав меня, обещал помочь как в продуктах, так и в приобретении одежды и обуви лично мне, так и семье. На этом моя беседа с ним закончилась. Выйдя из райисполкома расстроенным, я в луг больше не пошел, а сразу же пошел домой. Рассказав жене всю беседу с предРИКа и обсудив с ней свое положение, я пришел к выводу, что из аппарата райфо мне никак не уйти, да и всякие увольнения с работы в военное время запрещены. Раз районное начальство что-то решило сделать, то, соглашайся не соглашайся, все равно сделает, а если будешь противиться, то им недолго будет меня послать на оборонные работы, не считаясь с тем, то я инвалид и тяжелой физической работы выполнять не могу. <Мы> с женой, оба опечаленные, так ни о чем окончательно не договорились и <не> решили, что будет дальше. На второй день, как обычно, пришел на работу к девяти часам, а в десять часов мне позвонили по телефону и сказали, чтобы я тотчас же зашел в отдел кадров райкома партии к товарищу Н. П. Пуляеву. Придя в отдел кадров райкома, мне сразу же дали бланк по учету кадров и попросили написать на нем автобиографию, что мною тут же было сделано.Оставив заполненный бланк, я ушел на свою работу, а в два часа того же дня меня
(л. 68 об.) вызвали на бюро райкома партии, которое было в полном составе: все три секретаря райкома, предРИКа Попов, начальник НКВД, начальник милиции, райпрокурор, заврайземотделом Абрамов и мой заврайфо Ботыгин. Всех присутствующих на бюро я хорошо знал и сел на предложенный мне стул смело. Первый секретарь райкома партии товарищ Петров Ф. И. зачитал мою биографию и сообщил, что от руководства облфинотдела санкция о выдвижении меня на руководящую работу, хотя я и беспартийный, получена положительная. Теперь дело за вами, члены бюро. Я было попытался высказать в свое оправдание, что с работой мне не справиться да к тому же я не член партии, но мне сказать ничего не дали, а попросили выйти в соседнюю комнату и ждать решения бюро. Ожидать решения бюро пришлось 15-20 минут, после чего меня снова пригласили в кабинет первого секретаря и, посадив на тот же стул, объявили, что я утвержден в должности заведующего райфо и в суточный срок обязан принять дела от бывшего заврайфо товарища Ботыгина, который утвержден в должности заврайземотделом вместо товарища Абрамова, который назначен председателем райисполкома и должен в этот же срок принять все дела от Попова М. П., который отзывается из нашего района в распоряжение облисполкома. Как выяснилось потом, на этом же бюро райкома были утверждены: в должности директора ЗКРПС[46] Павлов С. А., директором райпищекомбината Золина П. П., начальником райтопа Акишин С. А. и заврайсобесом Юрьев А. И.
После окончания бюро первый секретарь РК товарищ Петров Ф. И., поздравив меня с новой должностью, попросил
(л. 69) остаться для краткой беседы. Попросил рассказать, какую литературу я читаю, задал несколько политических вопросов на международные темы и <спросил,> кого я знаю из вождей партии и мирового пролетариата, на которые я ответил. Удовлетворенный беседой, обещал мне свою помощь и полную поддержку в работе, с этим отпустил.
Придя в райфо, где сослуживцы ничего не знали, я кое-как доработал до вечера, а когда все разошлись по домам, стал готовить дела к сдаче своему помощнику. На следующий день, явившись на работу, я утром принял по акту все дела, секретные документы, печать, штампы, инвентарь, лошадь и прочее имущество от товарища Ботыгина. <Затем,> пригласив всех сотрудников в кабинет заврайфо, к удивлению всех зачитали приказ по райфинотделу об освобождении товарища Ботыгина от работы ввиду перехода на другую работу и о назначении меня на должность заведующего райфинотделом. Так я против своего желания был выдвинут на тяжелую руководящую работу. Всю работу райфо: бюджетную, налоговую, госдоходов – я знал, но как-то первое время руководить всеми делами было непривычно. Духом не падал, так как надеялся на свой аппарат, что в трудный момент он поможет, да поможет и райком партии, если будет необходима его помощь. Одно меня беспокоило, что кадры в низах ввиду войны неустойчивы: то одного возьмут на оборонные работы, только подберешь новичка, как в другом сельсовете взяли другого. И так все время. А сельсоветы в подборе подходящих людей на налоговую работу
(л. 69) помогали плохо, а райком партии и райисполком свою поддержку подчас забывали, хотя я им своими просьбами и надоедал. В декабре 1943 года меня и предРИКа вызвали в Архангельск за получением установок по работе в военное время и ознакомления руководства области с нашими личностями. Были на приеме у председателя облисполкома товарища Федорова и заведующего облфо товарища Волоцкого, которого я хорошо знал, и он мне, как выдвиженцу, обещал свою помощь в работе.
На обратном <пути>, возвращаясь по железной дороге, товарищ Абрамов напился и спьяна, не выйдя из вагона на станции Кизема, куда была вызвана из Черевкова за нами лошадь райисполкома, проехал в Котлас. Приехав в Черевково на этой лошади и на следующий день придя на работу, я узнал, что через два дня созывается районная сессия с повесткой дня «Народно-хозяйственный план района на 1944 год» и второй вопрос «Исполнение бюджета за 1943 год и бюджет района на 1944 год» и что доклад по второму вопросу должен делать я. Извещения о сессии всем депутатам уже посланы. Эта неувязка меня крайне огорчила и озаботила, так как материалы по исполнению бюджета за 1943 год, который еще не кончился, и бюджету 1944 года еще не были готовы. О отсрочке сессии или снятии вопроса о бюджете с
(л. 70) повестки дня не могло быть речи, да и поздно, так как депутаты дальних сельсоветов могли быть уже в пути, да и самого самодура Абрамова еще в райисполкоме не было, с которым бы можно было решить этот вопрос, так как посланная за ним лошадь в Котлас вышла только утром того же дня.
В панику я не впал, дал задание бюджетнику Малкову срочно заготовить цифровые данные по бюджету 1943 и 1944 года, сам заперся в кабинете и, найдя материал и доклад по бюджету предыдущего года, стал писать доклад по исполнению бюджета за 1943 год. К концу рабочего дня вводная часть и половина доклада уже были закончены. Захватив с собой все цифровые данные по бюджету 1943 года, я отправился домой, а бюджетнику наказал, чтобы к утру следующего дня цифровые показатели по бюджету 1944 года были готовы, иначе все дело будет сорвано. За то, что проработает ночь, после сессии получит отгул два дня. Дома, пока жена с детьми не легла спать, заниматься писаниной было невозможно, а когда все заснули, начал продолжать писать свой доклад, да так и проработал всю ночь, не заметив, до рассвета. За день до открытия сессии на работе и дома закончил полностью доклад и проект решения сессии по отчету об исполнении бюджета за 1943 год и бюджету 1944 года и только тогда спокойно вздохнул и успокоился. Сессия райсовета единогласно утвердила меня в должности заведующего райфо. Мой доклад продолжительностью тридцать минут депутатами был прослушан с большим вниманием,
(л. 70 об.) а проект решения принят единогласно без всяких поправок, хотя был написан вчерне и не был до сессии рассмотрен и обсужден на заседании бюджетной комиссии по вине председателя комиссии Чертова (второго секретаря РК партии). Поэтому я понял, что как председатель райисполкома, так и секретарь райкома или недооценивали меня в том, что я беспартийный, или надеялись на то, что я как старый финансовый работник не впаду в панику, а, поварившись в котле, их не подведу, да, собственно говоря, решая большой государственный вопрос, я и сам не хотел унизить себя перед общественностью.
В конце декабря 1943 года меня и инспектора по бюджету вызвали в облфинотдел для согласования контрольных цифр бюджета с последующим рассмотрением и утверждением бюджета на заседании облисполкома, а когда бюджет был согласован в облфинотделе и наши претензии по нему были учтены, для доклада его облисполкому был вызван председатель райисполкома Абрамов, но он, побоявшись, что там его поругают, что он не в курсе финансовых дел, притворился больным и не поехал, а послал своего заместителя заведующего отделом соцобеспечения Сысоева Д. Р., совершенно не знакомого с бюджетом. Узнав, что выехал Сысоев, мы с бюджетником подготовили ему краткое содержание доклада, а когда <он> стал докладывать облисполкому, совсем запутался в цифрах. Когда ему заметили, что не туда полез, то он сказал, что плохо слышит. Пришлось мне ему помогать, да выручил еще
(л. 71) наш земляк секретарь облисполкома А. И. Окольничников. На нашем районе заседание закончилось, бюджет был утвержден, и наши просьбы о дополнительных ассигнованиях учтены. На следующий день, получив по выданным талонам продукты на дорогу, мы выехали по железной дороге домой. Еще будучи в облфинотделе пришлось узнать, что в каждом райфинотделе области с 1 января 1944 года должен быть создан отдел госпособий по выдаче пособий одиноким и многодетным матерям и награждению женщин-матерей, имеющих в живности пять и более детей медалью «Материнская слава» 1, 2, 3 степеней и орденом «Мать-героиня» при наличии десяти и более детей. Кроме этого, всем финансовым работникам по приказу министра финансов товарища Косыгина[47] будут присваиваться звания «советник финансовой службы 1, 2, 3 ранга», выдавать форменную летнюю и зимнюю одежду по присвоенному рангу, а работники, поработавшие длительное время в финорганах, за безупречную работу награждаться правительством СССР орденами и медалями ежегодно. Работы прибудет много, нужно подготовлять заранее кадры. Все необходимые материалы и инструкции в скором времени будут районам высланы.
По возвращению из Архангельска я созвал совещание со своим аппаратом, ознакомил его с предстоящей работой и дал задание участковым налоговым инспекторам, чтобы они вместе с сельсоветами заранее занялись составлением
(л. 71 об.) по похозяйственным книгам списков многодетных матерей для награждения орденами и медалями. С 1 января 1944 года было получено распоряжение облисполкома об организации при райфо отдела госпособий и выслана вся документация. В новый отдел был подобран аппарат: бухгалтер, инспектор и заведующий, он же являлся и заместителем заведующего райфинотделом. Были даны плановые задания на квартал в месячном разрезе по количеству дел, подлежащих утверждению райисполкомом и представлению в облисполком по награждению многодетных матерей медалями «Материнство» и орденами «Материнская слава». С новой работой аппарат быстро освоился и количество дел по награждению предоставлял райисполкому с превышением заданий. Каждое дело по награждению приходилось докладывать на заседании членам исполкома, часто по 30-40 дел сразу.
Самым ответственным периодом работы ежегодно была реализация государственного займа, проводимая в начале мая (3 числа), к которой нужно было готовиться заранее: готовить экономические показатели в разрезе колхозов, сельсоветов, учреждений и организаций и контрольные цифры займа, используя для этого годовые отчеты колхозов, данные о подписке и оплате займа предыдущих лет и т. д. Эту работу мне пришлось тянуть одному, так как зав<едующая> РСК[48] Гладких, хоть и член партии, была молодым работником, работала в этой должности менее года и с работой совсем была не знакома, даже не могла доложить подготовленный мной материал бюро РК партии, и пришлось ее подменять мне, куда я был приглашен, хотя и был беспартийный, так как был заинтересован в успехе предстоящего дела не в меньшей
(л. 72) степени других руководителей района.
Наступил коренной перелом в ходе Великой Отечественной войны. Страна и фронт требовали громадных материальных и денежных ресурсов. Лозунг «Все для фронта, все для победы!» был девизом каждого труженика города и деревни. Реализация займа 1944 года прошла по району успешно. Многие председатели экономически крепких колхозов района, такие как Павел Романов («По пути Ильича»), Ложкин А. А. («Полярная звезда») Черевковского сельсовета и другие, подписались на заем по 10-15 тысяч рублей и сразу внесли всю сумму наличными. Многие рабочие и служащие подписывались на 2-3-месячный заработок. Все колхозники колхоза «Вторая пятилетка» Черевковского сельсовета, где я проводил подписку, во главе с председателем колхоза Квашниным В. всю подписку 12 тысяч рублей сразу же внесли наличными деньгами. Работы было в райфо много, приходилось работать, не считаясь со временем. Не только приходилось двигать поступление займа, сельхозналога, военного налога, налога с холостяков и малосемейных граждан, своевременно рассматривать жалобы по налогам плательщиков, но концентрировать средства для своевременного финансирования учреждений, состоящим на местном (районном) бюджете. Аппарат же работников, в основном отраслевых инспекторов, был подготовлен слабо, поэтому все время приходилось им помогать и контролировать их работу. В середине 1944 года, когда стал ясен перелом в ходе войны, стали выходить по болезни и ранению солдаты из армии.
(л. 72 об.) В результате чего были приняты в аппарат райфо инспекторами Постоев А. Н., Лапин В. А. и Спиридонов А. В. В это же время вернулся из армии Кузнецов В. Д., ранее работавший взамен меня в аппарате райфо, которому я в начале сентября 1944 года с санкции райкома и райисполкома передал руководство, а сам дал согласие на работу в старой должности – старшего инспектора по госдоходам.