Россия, Русь! Храни себя, храни!
Смотри, опять в леса твои и долы

Со всех сторон нагрянули они,
Иных времен татары и монголы.

 

                       Николай РУБЦОВ

 

 

Так бывает часто. Без повода, без всякого даже намёка на внятный повод, вдруг начинает звучать, пульсировать в сознании чья-то поэтическая строка или строфа. Словно неведомый суфлёр, требовательный и неотвязный, беззвучно шепчет невесть где и когда прочитанные слова и как будто приковывает к ним неразрывной цепью, и заставляет ходить с ними по кругу, и повторять их вновь и вновь.

Мы ехали по дороге, которую трудно назвать дорогой. Сплошная головоломка: с петлями, поворотами, то широко распахнутая, то сужающаяся до одной колеи, зажатая бетонными блоками, остолблённая запрещающими знаками, до непроглядности пыльная местами, кишащая машинами, которые в обе стороны шли рычащими плотными потоками, в любую минуту готовыми сойтись лоб в лоб. И справа и слева, попутно и навстречу – совершенно фантастическое, нелепое количество гаишников-гибэдэдэшников (слова-то какие!), сидевших в засадах и гоняющих туда-сюда под сокрушительный вой сирен и сверканье мигалок или по-партизански крадущихся за неосторожными водителями.

Шла сокрушительная работа по подготовке к Азиатско-тихоокеанскому экономическому саммиту 2012 года. Картины, открывавшиеся от поворота к повороту, более всего походили на войну, и чудилось, что мы едем по линии фронта. Для человека за рулём посторонние мысли представляли немалую опасность.

Но я ничего не мог поделать с собой и, отвечая невпопад на вопросы Людмилы Петровны и Эльвиры Васильевны, в который раз то ли мысленно проговаривал, то ли слышал неведомо откуда звучащее рубцовское стихотворение. Сначала название, потом – плавно, медленно, подробно – строку за строкой до самого конца:

 

                   ВИДЕНИЯ НА ХОЛМЕ

 

Взбегу на холм  и упаду  в траву.
И древностью повеет вдруг из дола!
И вдруг картины грозного раздора
Я в этот миг увижу наяву.
Пустынный свет на звёздных берегах

И вереницы птиц твоих, Россия,
Затмит на миг

В крови и в жемчугах
Тупой башмак скуластого Батыя...

Россия, Русь – куда я ни взгляну...
За все твои страдания и битвы

Люблю твою, Россия, старину,

Твои леса, погосты и молитвы,
Люблю твои избушки и цветы,
И небеса, горящие от зноя,
И шёпот ив у омутной воды,
Люблю навек, до вечного покоя...

 
Россия, Русь! Храни себя, храни!
Смотри, опять в леса твои и долы

Со всех сторон нагрянули они,
Иных времён татары и монголы.
Они несут на флагах чёрный крест,
Они крестами небо закрестили,
И не леса мне видятся окрест,
А лес крестов
в окрестностях
России.

 
Кресты, кресты...
Я больше не могу!
Я резко отниму от глаз ладони

И вдруг увижу: смирно на лугу
Траву жуют стреноженные кони.
Заржут они – и где-то у осин

Подхватит эхо медленное ржанье,
И надо мной – бессмертных звёзд Руси,
Спокойных звёзд безбрежное мерцанье.

 

Мы всё же добрались до цели. Даже не опоздали.

Во Дворце культуры в Артёме с нами работала Вера Гундарева. Она была готова ехать на весь маршрут, и мы тоже хотели этого. Но в старом моём седане, загруженном коробками с книгами, аппаратурой и дорожными сумками, места ещё для одного пассажира не осталось. Опять пришлось сожалеть, что, в отличие от прошлых лет, нынешний автопробег ни от кого не получил материальной поддержки, и на старте мы вынужденно ограничились одним экипажем.

Кневичи удивили.

Многочисленные и разнообразные детские учреждения за семь лет проведения Дней славянской письменности и культуры не только у меня усилили ощущение, впервые оставленное, кажется, лесозаводской «Жемчужинкой». Ощущение всероссийского сиротства. Нет, везде было вполне ухожено и тепло, во всём присутствовали старательность и самоотверженность людей, занятых святым делом. Но нигде не покидало чувство заброшенности, беззащитности и этих людей, и их подопечных. Довлела какая-то внешняя бессердечная сила, неблагодарная и равнодушная, не признающая за собой обязанности заботиться о малых и слабых.

В детсаде в Кневичах вспомнились строки из стихотворения Вячеслава Сукачёва, навеянные ему жизнью в благополучной Германии:

 

                   Чужая земля и воздух чужой,

                   И трель соловья – чужая…

                   Я сжёг корабли, я выбрал юдоль,

                   Построив свой ад среди рая.

 

Здесь всё оказалось наоборот. В море привычной, уже представляющейся непреодолимой, повсеместной и всеобщей неустроенности вдруг возник остров нормального детства. Детства, не испуганного сегодняшней смутой, завтрашней неизвестностью и – для кого-то – неизбежной обездоленностью.

Здесь всё было опрятно, обнимало уютом, согревало ненарочитой домашностью. Светлые спаленки. Комнаты для игр. Дымовские и филимоновские игрушки, сработанные золотыми руками директора Зои Васильевны Ткач. Посуда, расписанная хохломской и городецкой росписью – тоже творчество Зои Васильевны. Всёсделано в полном соответствии с традициями русских народных мастеров, радует глаз, вызывает ощущение праздника жизни. Должное впечатление произвёл и просторный зал, в котором несколько десятков красиво одетых и ярко костюмированных ребятишек встретили нас искромётным концертом.

Их можно считать счастливцами, 267 детишек, устроенных в этом саду. В отличие от тех 124, которые ждут в очереди (по официальным данным, в этой очереди миллион детишек по всей стране, 30 тысяч в одной только Москве – фактически, конечно, больше). Сад принимает ежегодно 50-60 новеньких. Значит, кому-то из очередников попасть сюда не суждено никогда. Между тем, многие дети никуда больше идти не хотят. Мальчик, долго посещавший продвинутую школу монтессори, ставит родителям ультиматум:  «Не хочу я в вашу школу, отведите меня в детский сад, к моей Наталье Анатольевне и Ирине Петровне». Богатая мама ребёнка, обучавшегося в дорогих разрекламированных частных садиках, в том числе и работающих по известной во всём мире импортной методике, отказывается от их услуг и через пару месяцев плачет от радости. За год дитё нигде ничему не научилось, а здесь уже знает три стихотворения, поёт и танцует!

А скольким мамам счастье монтессори попросту недоступно из-за банальной бедности?..

Зоя Васильевна со знанием дела, увлечённо и убедительно рассказывает о профессиональных тайнах и великом искусстве воспитания малышей. Она уверена: отечественная методика самая правильная. Дети живут в коллективе, тянутся друг за другом и друг у друга учатся.

В Кневичах маленьким помогают добрые взрослые, замечательные специалисты. Такие как, например, Наталья Анатольевна Мищенко, в трудовой книжке которой всего одна запись.