Сегодня не вызывает сомнений, что Горбачев был готов «отпустить» Прибалтику, но его пугала реакция так называемых «консерваторов». Согласие же с ультимативным выходом Литвы из Союза могло стоить ему поста Генерального секретаря и Президента СССР.

На острие этой проблемы оказались коммунисты Литвы, оставшиеся в КПСС. Они стремились к тому, что бы максимально самостоятельная Литва или осталась в обновленном Союзе, или же, если выходила из Союза, то по Закону СССР, который гарантировал бы социально-политические гарантии национальным меньшинствам, проживающим в республике, и людям, решившим выехать из неё.

Ситуацию для Горбачева усугубляло то, что позиция коммунистов Литвы (КПСС) получила полную поддержку членов Пленума ЦК КПСС. Напомним, что секретари ЦК Компартии Литвы сумели на трех Пленумах ЦК КПСС (в декабре 1989 , феврале и марте 1990 г.) убедить членов ЦК КПСС не поддержать половинчатые решения по Литве, предлагаемые Горбачевым. Именно по их настоянию Горбачев был вынужден совершить поездку в Литву в январе 1990 г.

В итоге Компартия Литвы (КПСС) стала представлять для Горбачева большое неудобство и её следовало нейтрализовать. А заодно нанести очередной удар по КГБ СССР и Советской Армии, которые также могли воспротивиться планам Горбачева-Буша. Подобная позиция Кремля более чем устраивала Ландсбергиса. Его наполеоновская мечта стать в Литве «Спасителем Отечества» в этом случае обретала реальность.

Далее дело стало за технической реализацией задуманной многоходовой провокации, завершившейся кровавыми событиями 13 января 1991 г. Однако бывший генсек и президент все 20 лет, прошедшие после трагических событий в Вильнюсе, утверждает, что «в Литве всё произошло за его спиной».

В интервью «Московскому комсомольцу» от 28 июня 1995 г. под названием «Громоотвод» Горбачев заявил: «…уже не считалась с президентом эта сволота. Но я-то думаю, что они хотели навязать мне свою бандитскую логику, повязать Горбачева кровью, поставить перед фактом, - вот о чем шла речь… Ну, я не знаю кто исполнитель, но ясно, что без Крючкова и Язова не могло обойтись».

Судя по этому высказыванию, Горбачев считает В. Крючкова и Д. Язова «сволотой», которые изначально решили повязать его кровью. В своем интервью Горбачев фактически утверждает, что «эта сволота» спланировала кровавые события и советские военнослужащие в Вильнюсе 13 января стреляли в людей боевыми патронами. При этом он полностью игнорирует отчет Генерального прокурора СССР Н. Трубина в котором аргументировано доказано, что действия советских военнослужащих не явились причиной смерти ни одного человека, погибшего январской ночью в Вильнюсе.

Весьма интересная позиция для бывшего руководителя государства. Во имя спасения собственной шкуры бездоказательно обвинить свою страну в кровавом преступлении. Но для Горбачева это не впервой. В апреле 1990 г он без должной проверки дал команду признать советскую вину за Катынь.

Как всегда в своих заявлениях Горбачев ссылается на свидетелей, которые якобы подтверждают его непричастность. В интервью «Московскому комсомольцу» Горбачев сослался на неких ветеранов «Альфы», которые якобы принесли ему «ту самую тетрадь, в которой директива была от руки написана (в других интервью он говорит о приказе от имени президента на штурм вильнюсской телебашни. В. Ш.), но потом в клочья изорвана. Эту тетрадь восстановили…».

Сегодня с полной уверенностью можно утверждать, что Горбачев и в этом случае лжёт. 26 марта 2011 г. в Москве состоялось общее собрание Международной Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа», в котором приняло участие около 300 человек. Его участники единогласно приняли заявление о роли Группы «А» в январских (1991 г.) событиях в Вильнюсе.

В нем, в частности, говорится: «Мы с возмущением отмечаем, что последние двадцать лет бывший президент СССР М. Горбачëв пытается снять с себя ответственность за драматические события в Вильнюсе. В своих многочисленных интервью он утверждает, что некие «бойцы из «Альфы» принесли ему«написанный от руки карандашом приказ от моего имени, который потом разорвали. Кто-то из них догадался собрать и сохранить клочки бумаги».

При этом из высказываний М. Горбачëва следует, что именно сотрудники Группы «А» виновны в смерти людей у вильнюсской телебашни – якобы таким образом некая сила пыталась «повязать его кровью». Решительно заявляем, что сотрудники «Альфы» не использовали при штурме здания вильнюсского радиотелекомитета и телебашни ни одного боевого патрона. Их действия ночью 13 января 1991 года не стали причиной гибели ни одного литовского гражданина.

Также заявляем, что Группа «А» всегда действовала на основании приказов, полученных непосредственно от своих руководителей. Никому из нас неизвестен рукописный приказ от имени Президента СССР, предписывавший штурм вильнюсской телебашни. Нам также неизвестны некие «бойцы Альфы», которые якобы передали М. Горбачëву обрывки такого документа.

Утверждаем, что вышеприведенные заявления М. Горбачëва не соответствуют действительности и направлены на то, чтобы скрыть свою причастность к драматическим событиям в Вильнюсе в январе 1991 года.

Сегодня известно, что жертвы у вильнюсской телебашни – дело рук «боевиков» так называемого министра обороны Литвы А. Буткявичюса. Ветераны «Альфы», участники операции, свидетельствуют: с крыш соседних с телебашней домов некие лица вели огонь на поражение такой силы, что для прикрытия выходивших из здания «альфовцев» пришлось вызывать бронетранспортеры». (См. alphagroup.ru/press-service/news_association/2888).

Надо отметить, что в 1991 г. и позже прикрываться ложью Горбачеву во многом помогали тот же Крючков, Трубин, да и Язов. Прокурор Трубин в своем в основном объективном отчете о событиях в Вильнюсе стрелки ответственности перевел на местных коммунистов и военных. Якобы был создан некий Комитет национального спасения Литвы, который попросил помощи. А некие дружинники, представляющие этот Комитет, крайне нуждались в защите военных.

Крючков в своих мемуарах «Личное дело», к сожалению, повторил измышления Трубина и о Комитете Национального спасения Литвы и о рабочих дружинах, на помощь которым якобы были вынуждены придти военные. В определенной степени свидетельства Трубина и Крючкова способствовали осуждению в 1999 г. М. Бурокявичюса, Ю. Куолялиса, Ю. Ермалавичюса и др. деятелей КПЛ/КПСС.

Однако, даже у людей, далёких от политики, не вызывает сомнений, что так называемый Комитет национального спасения Литвы являлся московским детищем, которое имело лишь название и прикрытие в виде Конгресса демократических сил Литвы. Этот Комитет, как уже говорилось, по любым меркам, литовским или советским, был антиконституционен. Дружин, специально подготовленных рабочих в Вильнюсе не было, это был обычный партийный актив. Но для усиления эффекта московские деятели обозвали его рабочей дружиной. Прямо как в 1905 г. на Красной Пресне, хотя на самом деле это были дружинники образца 1970-х годов.

Все эти структуры были придуманы в Москве только для того, чтобы вывести из под удара Горбачева и его окружение. Хотя для наведения порядка в Литве следовало руководствоваться не просьбами мифического Комитета национального спасения Литвы, а положениями Законов СССР: «Об усилении ответственности за посягательства на национальное равноправие граждан и насильственное нарушение единства территории Союза СССР», «О правовом режиме чрезвычайного положения» и «О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР».

Как уже отмечалось, в Вильнюсе можно было бы обойтись без применения военной силы. Ещё раз напомним, как отреагировали «сепаратисты» в Литве, когда телевидение 19 августа 1991 г. сообщило о том, что власть в СССР берёт ГКЧП. Они просто исчезли. Но Горбачев изначально не был заинтересован в наведении порядка в Литве.

Повторим ранее упоминавшееся высказывание Ландсбергиса («Дейли мейл» 7 апреля 1990 г) о том, что: «Горбачев… в течение двух лет наблюдал за ростом нашего движения за независимость. Он мог бы остановить его в любой момент... Но он его не остановил».

Причем остановить литовских сепаратистов можно было не только запретами, но и реальными, сбалансированными уступками Центра. Взять, к примеру, такую архиважную проблему, как реформированиё Союза ССР. В 1989. г. прибалты предложили в качестве модели для обновленного Союза конфедерацию, но она не была воспринята в Москве. В I990 г. конфедерация представлялась Горбачеву уже как оптимальная модель для реформированного Союза, но было уже поздно. Ландсбергис почувствовал слабость Горбачева и пошёл «ва-банк». Только полная независимость!

А всё началось, как отмечалось, весной 1988 г. Тогда с подачи Яковлева Горбачев дал указание КГБ СССР начать организацию неформальных общественных движений, которые должны были потеснить на общественно-политическом поле КПСС. Так родился «Саюдис». Как уже говорилось, в августе 1988 г. Горбачев направил в инспекционную поездку по Прибалтике Яковлева, который поддержал «Саюдис». Вскоре лидеры Движения открыто объявили, что их цель - разрушение советской империи. Но Горбачев на это не отреагировал.

В дальнейшем, когда Ландсбергис и его клика вообще перестали считаться с Кремлём, Горбачев хранил спокойствие, ограничиваюсь никчемными заявлениями и неисполняемыми Указами. Что же касается вильнюсских событий, то объяснения президента и главнокомандующего Горбачева о том, что он был не в курсе, вызывают лишь ироническую улыбку. Этого не могло быть в принципе, так как вильнюсская силовая акция, была уже третьей военной акцией, о которой Горбачев, якобы был «не в курсе».

Напомним, что при разборе причин тбилисской трагедии на Политбюро ЦК КПСС (апрель 1989 г.), Горбачев обратился к Председателю КГБ СССР В. Крючкову и Министру обороны СССР Д. Язову и со следующим предупреждением: «Я на тебя смотрю, Владимир Александрович! (Крючков)... Дмитрий Тимофеевич (Язов)!Запомни навсегда и сегодня же отдай приказ: отныне без решения Политбюро армии в гражданских делах запрещаю участвовать".

И Крючков, и Язов прекрасно помнили, как в мае 1987 г. Горбачев за посадку М. Руста на Красной площади расправился с советским генералитетом. Однако после «грозного» тбилисского предупреждения армия и КГБ осуществили операцию по наведению конституционного порядка и предотвращения погромов в Баку (январь 1990 г.). Горбачев тогда вновь заявил, что он не в курсе и приказ на применение военной силы в Баку отдали Крючков и Язов. Однако никаких оргвыводов в отношении «самовольщиков» не последовало. Более того, буквально через три месяца после бакинских событий, 28 апреля 1990 г. Горбачев своим Указом присвоил Язову звание Маршала Советского Союза!

Следует иметь в виду, что и Язов и Крючков являлись выдвиженцами Горбачева и Яковлева. Оба по характеру были «ведомыми», то есть они прекрасно работали в качестве замов, но вот самостоятельности и инициативы в качестве первых лиц у них явно не хватало. Эту черту характера у Крючкова отметил Маркус Вольф, начальник разведки ГДР. М.Вольф был человек–легенда в плане организаторских способностей и работы с людьми. Его мнение дорогого стоило.

Помимо всего, Крючков и Язов прекрасно знали, что Литва находится на особом контроле у Буша. А Михаил Сергеевич весьма трепетно относился к замечаниям со стороны американского президента. Могли ли в этой ситуации Крючков и Язов пойти на самовольничание? Нет, конечно. Как известно после вильнюсских событий Горбачев не предъявил никаких претензий ни Крючкову, ни Язову, хотя в 1995 г. назвал их «сволотой»!

Уже упомянутый бывший советский диссидентВладимир Буковский в обращении в Магистратский суд Вестминстера о привлечении Горбачева к уголовной ответственности (март 2011 г), подметил осознанную последовательность в действиях бывшего президента СССР: «Я убежден, что Горбачев несет персональную ответственность как главнокомандующий вооруженных сил за все человеческие жертвы. Та последовательность, с которой Михаил Горбачев отдавал приказы о вводе войск сначала в Тбилиси, затем в Баку, а потом в Вильнюсе, не оставляет сомнений, что он полностью понимал происходящее». Аргументация Буковского достаточно убедительная.

Существует ряд свидетельств, подтверждающих, что Горбачев знал о предстоящей силовой акции в Вильнюсе. Об этом писал Владимир Крючков в своих мемуарах «Личное дело. Три дня и вся жизнь» Крючков утверждал, что 10 января 1991 г. Горбачев дал указание ему, Язову и Пуго применить силу и направить в Вильнюс небольшую группу спецназа, известного как группа «Альфа».

Леонид Замятин, бывший зав. Отделом ЦК КПСС и советский посол Англии утверждал, что после ночных событий в Вильнюсе, Горбачев в присутствии помощников позвонил в Министерство обороны и спросил: «Что происходит в Вильнюсе, почему не докладываете?». У собеседника на другом конце провода буквально отвисла челюсть: «Вчера же с Вами, Михаил Сергеевич, был на эту тему подробный разговор...».

14 мая 2011 г. К. Прунскене, участвовавшая в телепередаче, посвященной М. Горбачеву, в рамках проекта «НТВШники», рассказала о последних минутах своего разговора с Горбачевым, состоявшегося в Кремле 8 января 1991 г. Уходя, Прунскене спросила Президента СССР, будет ли применено насилие в отношении Литвы? Горбачев предложил ей за ответом обратиться к министру обороны СССР Язову.
Известно, что когда лукавый руководитель не хочет давать ответ на неприятный вопрос, он переадресовывает его доверенному подчиненному. Ответ Горбачева Прунскене подтверждает, что 8 января Президент уже знал о намечаемой силовой акции в Вильнюсе, поэтому предпочел перевести стрелки на исполнителя его приказа Язова. Рассуждения в этом случае о том, что Горбачев был заложником военных просто смешны. Вспомним, как лихо, вплоть до своей отставки в декабре 1991 г. Горбачев тасовал своё окружение, в том числе и военное. 
Ну, а Язова наиболее ярко характеризует его восклицание во время ареста по делу ГКЧП: «Простите, меня, старого дурака!». В этом весь маршал с его комплексом чинопочитания. Он был верной и удобной марионеткой, на которого Горбачев в случае необходимости перекладывал ответственность.
О том, что намечаемая силовая акция в Вильнюсе была согласована с Горбачевым, могу засвидетельствовать и я. Как уже говорилось, 9 января 1991 г. я должен был вылететь из Москвы в Париж-Страсбург. Однако 8 января 1991 г. поздно вечером мне пришлось вернуться в Вильнюс. 10-ого января утром у меня в кабинете загудел телефон «ВЧ». В трубке послышался голос секретаря ЦК КПСС Олега Шенина, который сказал «Сейчас с вами будут разговаривать». 

С удивлением - почему надо было звонить через Шенина - я услышал в трубке голос Горбачева, который не представляясь, поинтересовался, пойду ли я на заседание Верховного Совета Литвы. Я ответил утвердительно. Тогда Горбачев сказал, что я должен озвучить на заседании ВС жесткую позицию руководства СССР относительно возобновления действия Конституции СССР на территории Литвы (он имел в виду своё заявление, направленное в ВС Лит. ССР). Заканчивая разговор, Горбачев добавил, что «мы пойдем в отношении Литвы на самые жесткие меры».

Я подумал, что имеется в виду или арест сепаратистов или ужесточение экономических мер, потому что бряцание оружием, как это было в Тбилиси и Баку, дало только негативный эффект и укрепило позиции сепаратистов. Но произошло самое худшее.

Существует и ещё одно свидетельство, что Горбачев был в курсе дел о планируемой силовой акции в Литве. В книге В. Петкявичюса «Корабль дураков» (с. 80-81) приводится любопытный диалог, состоявшийся между В. Петкявичюсом и первым секретарем ЦК КПЛ/КПСС М. Бурокявичюсом. В ходе этого разговора Петкявичюсу было предложено стать членом Комитета национального спасения и возглавить его. Ключевой фразой в этом разговоре является заявление Бурокявичюса о том, что «все делается на высшем уровне». Высшим уровнем для Бурокявичюса являлся Генеральный секретарь ЦК КПСС.Фразу Бурокявичюса следует понимать, что вопросы создания Комитета национального спасения были согласованы с Горбачевым

Если учесть, что ранее силовые акции в Тбилиси и Баку закончились общесоюзными скандалами, то попытка Горбачева лично проконтролировать, что и как готовится в Вильнюсе, представляется логичной. Если же это не так, то тогда следует признать, что во главе страны стоял «дебил», у которого отсутствовал даже инстинкт самосохранения. Но Горбачев был на редкость хитер, а по части инстинкта самосохранения мог дать 100 очков любому из политических деятелей. Поэтому он безусловно попытался проконтолировать основные моменты акции в Вильнюсе.

Что же касается роли Бурокявичюса в этом деле, то она сводилась к выполнению указания, данного сверху. В КПСС существовала особая практика создания и формирования каких-либо властных органов. В начале вопрос в принципе решался на соответствующем «высшем» уровне: района, города, области, страны: для чего нужен соответствующий орган. Далее определялось, кто по статусу должности должен войти в этот орган.

Потом формировался персональный состав создаваемого органа. Первоначальный список кандидатур составлялся без оповещения кандидатов. Лишь после согласования и «утряски» всех кандидатур «наверху», сами кандидаты ставились в известность. Но были списки, состав которых не оглашался. Это был так называемый партийный резерв на «особый период». Что имелось в виду?

После серьезного обострения американо-советских отношений в сентябре 1983 г., вследствие уничтожения советскими ВВС южнокорейского «Боинга», в конце 1983 г. Политбюро ЦК КПСС приняло решение о введении в райкомах, горкомах, обкомах, крайкомах и ЦК партии союзных республик строго засекреченной «Особой папки». В этой папке сосредотачивались документы, необходимые для организации работы партийных организаций всех уровней в случае угрозы ядерного нападения на СССР. Одним из важнейших документов этой «ОП» являлся список политических и хозяйственных руководителей и их замов с адресами и телефонами. В этом списке каждый руководитель имел своего дублера, который мог заменить его в любую минуту. Это и был партийный резерв.

В него входили наиболее подготовленные и проверенные коммунисты, способные возглавить в «особый период» тот или иной участок управления районом или соответствующий трудовой коллектив. Список предполагал различные варианты замены руководящих партийных, советских и хозяйственных кадров в случае утраты основного состава. Главная задача партийного резерва была следующей: обеспечить непрерывность и эффективность управления районом, городом и т. д., в так называемый «особый период». Дублер из резерва в случае необходимости должен был немедленно назначаться на освободившуюся должность. При этом абсолютное большинство людей, включенных в этот резерв, даже не подозревали, что они в нем числятся.

Аналогичная ситуация была и с так называемым «резервом КГБ», о котором нередко пишутся явные небылицы. Любой энергичный, деловой и проверенный (не обязательно сотрудничавший, но лояльный к КГБ) человек мог попасть в этот резерв, даже не зная, что он туда зачислен. Считалось, что подобная практика привлечения и замещения кадров доказала свою эффективность в условиях Великой Отечественной войны.

Вполне вероятно, что состав Комитета национального спасения Литвы формировался по такому же принципу. Где-то в Кремле решили и обговорили, кто (статусно) примерно должен входить в КНС. Это косвенно подтверждает встреча 13 января 1991 г. В. Крючкова, О. Шенина и Ю. Маслюкова с бывшим председателем Совмина Лит. ССР В. Сакалаускасом. Во время этой встречи Сакалаускасу фактически предложили возглавить Комитет национального спасения.

Ну, а первому секретарю М. Бурокявичюсу, видимо, поручили провести беседы с некоторыми кандидатами в КНС. Возможно, далеко не со всеми. То, что Бурокявичюс предлагал В. Петкявичюсу возглавить КНС, абсолютно не значит, что это была его компетенция и инициатива. Для принятия решения по кандидатуре председателя КНС уровень Бурокявичюса был недостаточен, если учесть, какую роль Кремль отводил Комитету национального спасения в вопросах взятия под контроль ситуации в Литве. Кремль, как всегда, прорабатывал несколько кандидатур и вариантов. Не сомневаюсь, что Бурокявичюс и Ермалавичюс получали строго дозированную информацию о Комитете и в этих рамках действовали. Ещё раз повторим, что многое свидетельствует о том, что Комитет национального спасения являлся порождением Кремля и КГБ.

Но московские умники так и не просчитали, что и по советским законам КНС являлся антиконституционным образованием. Делать на него ставку было просто самоубийственно. В итоге, благодаря январским событиям Ландсбергис и его клика удержалась у власти. Это ФАКТ! Не вызывает сомнений, что Горбачев и Ландсбергис действовали, подыгрывая друг другу. В этой связи еще раз повторим заявление Витаутаса Петкявичюса о том что «штурм башни и оборона всего остального были подготовлены с обеих сторон: М. Горбачевым и В. Ландсбергисом…» («Обзор» от 14 октября 2002 г.).

О полном бесстыдстве и отсутствии нормальной логики у Горбачева говорит следующий факт. Через два с половиной месяца после вильнюсских событий, 28 марта 1991 г. открывался III (внеочередной) Съезд народных депутатов РСФСР. Ночью в канун открытия Съезда, по указанию Президента СССР в Москву вновь были введены войска, взявшие в кольцо центр столицы. Но Горбачев, вновь без тени смущения в 4-ый раз публично заявил, что это сделано без его ведома.

Напомним также о лжи, которой Горбачев окружил события августа 1991 г. О неадекватности его мышления свидетельствует высказывание о том, что никто и никогда не узнает полной правды об августовских событиях. Подобная балансировка на грани правды и лжи уже свидетельствует о неком психическом комплексе. К сожалению, такой человек 6 лет руководил великой страной! Повторение подобной ситуации может стоит для России будущего.

Завершим рассказ о предательской политике бывшего Генсека ЦК КПСС и Президента СССР следующими фактами. В 1990-91 гг. глава Департамента охраны края Литвы А. Буткявичус свободно ездил по воинским частям Советской Армии и уговаривал офицеров переходить на службу в литовскую армию. Командование воинских частей не возражало против этих визитов. На все вопросы следовал один ответ – «Москва дала такое указание».

Известен также факт продажи в декабре 1990 г. штабом Прибалтийского Военного округа Департаменту охраны края 215 единиц военной техники. Без команды из Москвы такая сделка была бы невозможна. После этого самое время поразмышлять о «самоотверженной» борьбе Ландсбергиса и «саюдистов» за независимость Литвы. На самом деле решающий вклад в обретение Литвой независимости внёс Кремль. Подтверждение этому последовало в августе 1991 г., когда произошёл весьма странный, так называемый «путч».

Кстати, спрогнозировать подобное развитие событий было достаточно просто. Оно было очевидно любому мыслящему человеку. Американский журналист Роберт Каллен после анализа вильнюсских событий января 1991 г. сделал вывод, что «это только трагическая репетиция будущих событий».

К аналогичному выводу пришёл и я. В этой связи расскажу об одной встрече. В феврале 1991 г. на встрече с московскими чекистами на вопрос о том, чего следует ожидать в дальнейшем, я ответил. «В ближайшие полгода наиболее вероятна провокация, которая окончательно подорвет авторитет КГБ и Армии». Удивительно, но моя фраза имела последствия и для меня. На основании этого прогноза кое-кто из руководства КГБ после августовских событий записал меня в резиденты ЦРУ. Якобы только ЦРУ располагало информацией о готовящихся в августе 1991 г. событиях, хотя подобное развитие событий было более чем очевидно.

Московский путч положил конец правовому двоевластию в Литве и Ландсбергис стал полновластным хозяином. 22 августа 1991 г. Верховный Совет Литвы стал штамповать драконовские законы в отношении Компартии Литвы/КПСС и других организаций, выступавших от имени союзных властей. Под ударом оказались люди, которые с 11 марта 1990 г. по 22 августа 1991 г. жили по советским законам.

Я, как депутат Верховного Совета Литвы в тот период пользовался относительной свободой. Узнав, что в начале сентября 1991 г. в Москве должен состояться внеочередной Чрезвычайный внеочередной съезд народных депутатов СССР, я решил обратиться с заявлением к этому съезду. Не буду рассказывать перипетии, которые пришлось пережить мне, пока я нашел двух народных депутатов, которые согласились передать моё заявление Горбачеву. Это были Попов Филипп Денисович, народный депутат СССР и Казначеев Виктор Алексеевич, народный депутат РСФСР, в своё время работавший с Горбачевым в Ставропольском обкоме партии.

Они сумели передать женщине, обеспечивающей связь с президиумом Съезда с залом, моё заявление. Казначеев лично видел реакцию Горбачева на него. Президент, хмурясь, прочитал его и небрежно отбросил в сторону. В этой связи я позволю привести основные выдержки из этого письма. В нём не было ничего личного. Была лишь просьба защитить граждан СССР, бросаемых на произвол судьбы в независимой Литве.

 

«Чрезвычайному съезду народных депутатов СССР

22—24 августа I99i года произошел фактический выход Литовской республики из состава СССР. На территории республики действуют только её законы. Вместе с тем в Литве проживают 630 тысяч человек, высказавшихся в марте сего года за Литву в составе СССР и считающих себя гражданами СССР.

Их позиция во многом была определена решениями IIIСъезда народных депутатов СССР, соответствующими Указами Президента СССР и постановлениями Совета Министров СССР. Сегодня в республике это объявлено незаконным. Жертвой решений литовских властей, прежде всего, стали коммунисты Литвы, которые главной целью ставили защиту прав человека.

…В настоящее время деятельность Компартии Литвы запрещена. Положение коммунистов республики сегодня усугубляется тем, что постановлением Верховного Совета Литвы от 22 августа I99I года «О деятельности структур КПЛ (КПСС) в Литве» вся предыдущая деятельность КП Литвы объявлена преступной и незаконной.

В этой связи хочется задать вопрос народным депутатам и Президенту СССР, что они ответят жителям Литвы и бывшим коммунистам, деятельность которых основывалась на Конституции СССР, решении Ш Съезда народных депутатов СССР и Указах Президента СССР?

Кто гарантирует защиту прав граждан СССР в Литве? Кто ответит за жертвы войны законов СССР и Литовской республики?

 

28 августа 1991 г.                Депутат Верховного Совета Литвы

В.ШВЕД».

 

Я не рассчитывал на какую-то особую реакцию Съезда. Достаточно было подтвердить, что граждане СССР и созданные ими организации, находившиеся в 1990-1991 гг. в Литве и руководствовавшие законами СССР,  не подлежат уголовному преследованию за свою позицию. Но Горбачев так и не поставил этого вопроса на обсуждение Съезда. Хотя по всем юридическим канонам, накануне принятия решения о признании независимости Литвы, следовало бы вернуться к решениям IIIСъезда НД СССР. С учетом вышесказанного, какие-либо дискуссии в отношении того, каким политиком и человеком был Горбачев, для меня выглядят просто смешными. Не вызывает сомнений, что Иуда и подлец - это самые мягкие эпитеты, которые заслуживает бывший Президент СССР. Но история ещё даст ему оценку.

Вышеприведенное заявление так и кануло бы в архивах Съезда. Но, к счастью, оно попало на стенд, предназначенный для ознакомления народных депутатов. В итоге его заметил бывший корреспондент газеты «Правды», в советские времена архистойкий коммунист, а в сентябре 1991 г. уже ярый сторонник независимости Литвы, бывший народный депутат СССР Д. Шнюкас. Моё заявление в адрес Съезда он расценил, как очередную попытку воспрепятствовать процессу обретения Литвой независимости. Шнюкас послал в литовские СМИ злобную статью о Шведе под названием «Palaukitprezidentoįsaka…» / «Подождите президентского указа…» (См. «Tiesa». 05. 09. 1991 г.

Так факт моего обращения к Съезду был публично подтвержден. Но не более. Горбачев в сентябре 1991 г. без малейшего колебания «сдал» 630 тысяч граждан СССР из Литвы, поверивших в марте 1990 г. его заявлениям. 6 сентября 1991 г. некий сомнительный орган под названием Государственный Совет СССР без всяких оговорок и условий принял решение о выходе Литвы из СССР.