В первое время знакомства с Азефом встречи наши были редки, и не было никаких дел, которые бы связывали нас и заставляли бывать друг у друга. Нейтральной почвой, на которой мы чаще всего сталкивались, было «Общество взаимопомощи лиц интеллигентных профессий», образовавшееся в конце 1899 г. в Москве. Учреждением этого общества имелось в виду внести оживление в московскую публику. Я принимал деятельное участие в обществе и участвовал во многих комиссиях его. В общество входили членами люди всевозможных интеллигентных профессий и с разными целями.

Членов было более тысячи. Большинство искало простого сближения, а ничтожная часть (революционная) имела в виду устройство под прикрытием общества, с его узаконенными собраниями, своих нелегальных делишек. В общем, характер общества был вполне мирный (чему доказательством может служить то, что первое время мы собирались на квартире московского вице-губернатора, который со своею женою записался в члены общества), и едва ли не единственным его революционным актом было торжественное избрание Н. К. Михайловского и Л. Н. Толстого в почетные члены. Общество все же было скоро закрыто администрацией, должно быть за вредное направление; по крайней мере, администрация не пожелала ;бъяснить причины закрытия,

Азеф вступил в члены общества и на первых порах был довольно аккуратным посетителем собраний и комиссий. Я не помню, чтобы он выступал открыто с какими-либо предложениями или участвовал в прениях, но его фигура часто виднелась в помещении общества, и большинство наших встреч происходило в этом помещении (на Б. Никит-

[ 16 ]

ской ул.) или в частных квартирах, где собирались комиссии. На нашу квартиру он не приходил.

В общем, за этот период первого знакомства, Азеф казался нам человеком сочувствующим, не трусом, к которому можно обратиться за услугой, за помощью и который по своим взглядам, тяготеет к нам (последний вывод основывался, главным образом, на его речи в защит Михайловского на квартире Немчиновой и на рекомендации . заграничных товарищей).

Располагала еще его сдержанность, молчаливость, умение конспирировать (а мы блюли конспиративность строго) и отсутствие праздного любопытства. Сообразно с этик мы и держали себя с ним, как с сочувствующим, — не вводя его членом в свою группу и не посвящая в свои  интимные дела.

Более тесное сближение началось в следующем 1900 году.

[ 17 ]