29. И.И. Пущину
<Петровский Завод.> 5 июня 1854
Через час отправляется Оскар Александрович в Иркутск, пользуюсь этим случаем, мой дражайший Иван Иванович, нишу к тебе, а вместе с тем и начинаю благодарности за твое письмо, мною полученное от тебя от 16 марта; я его не читал, а пожирал, так давно мне хотелось читать твои письма, прости, что до сих пор не отвечал тебе, выжидал все случая.
Не могу тебе такими подробностями отвечать о разных разностях, потому что здесь у нас новостей мало, а о своих тоже мало знаю, ежели что и знаю, то от Сергея Петровича или от Сергея Григорьевича 1, которые, между прочим сказать, очень-очень редко когда что-нибудь мне напишут, но я и за это им много благодарен. Михайло Бестужев недавно был здесь,— весел, счастлив и доволен, но чем — этого уж я тебе не могу сказать,— вероятно, он лучше сам знает. Прочие у них все здоровы. Николай, говорят, оглох как чурбан и раздражителен стал как старая баба.
Очень рад, что Павел Андреевич2 был у тебя, дал мне слово побывать у тебя и сдержал, молодец.
Благодарю тебя усерднейше за все подробности, за все известия, благодарю тебя за твое участие во мне, за твои теплые чувства. Не знаю, что к тебе писать и как выразить все то, что у меня на душе, когда я с тобой разговариваю, хотя бы то было на бумаге. Не говори мне о переводе на другое место,— но вместе с тем и не думай, чтобы меня тут привязало что-либо особенное,— свой угол, привычка, боязнь новых знакомых, новых хлопот,— недостаток во всем, хотя и крайности нет,— неизвестность и проч., все это заставляет меня быть решительно на своем месте, и я никогда и никогда не соглашусь переехать куда-либо. Тем еще более, что я уверен, что таких людей, какие здесь около меня, и с кем я знаком и приятель, при моих привычках и летах, трудно мне уже искать и сыскать в другом месте,— следовательно, я решился доживать, как говорят, свой век там, где меня судьба бросила. Конечно, я не на розах отдыхаю,— это я один чувствую,— потому что здоровье мое так плохо стало, что ни на что не похоже,— // С 154 вот не далее, как неделю тому назад, я лежал больной горячкой и воспалением почек, чего у меня никогда не бывало, и теперь еще немного страдаю, но заботы, чтобы было чем жить, заставили меня выходить, несмотря на запрещение доктора. Конечно, это неприятно и раздражительно, да что же делать?
Ты говорить, мужайся и крепись,— черт возьми, вообрази, я от этого мужества начал иметь уже седые волосы.
Мои обстоятельства теперь переменились: в двух приисках я был комиссионером,— а теперь оба эти прииска закрылись, и я теперь как рак на мели. Это не беда, что я с седыми волосами, а беда в том, что я чувствую потребность спокойствия — и душевного, и телесного, а этого-то и нет, и не могу до этого дойти какими-либо путями. Когда этого я здесь не могу найти, при всех пособиях и способах и обстоятельствах, привычкою и давностью приобретенных,— где же я найду все это в другом месте,— не говори мне о переводе.
Жму руку, обнимаю тысячу раз к груди моей Евгения Петровича, скажи ему, что я его всегда и всегда помню, желаю ему здоровья и счастья, всегда я радовался, что он женился,— он имеет теперь будочность, и в будущем, может быть, радуется; он не так поступает, как мы с тобой, Иван Иванович, советую тебе — женись,— не доживай до холостой старости, а то тебе так же будет и скучно и грустно, как и мне.
Прошу тебя, Иван Иванович, поклониться всем, кто меня помнит там у вас. Прощай, будь здоров, обнимаю тебя,— пиши хотя бы то редко было.— Оскар Александрович едет, спешу его застать. Прощай.
Твой И. Горбачевский
Примечания:
Печатается по автографу ЦГАЛИ. Впервые опубликовано в изд. «Летописи Государственного литературного музея. Кн. III. Декабристы». М., 1938, стр. 154—155. На письме помета Пущина: «Пол. 25 ноября».
1 Сергей Петрович — Трубецкой; Сергей Григорьевич — Волконский.
2 Павел Андреевич — читинский знакомый Горбачевского.
Печатается по кн.: И. И. Горбачевский. Записки. Письма. Издание подготовили Б. Е. Сыроечковский, Л. А. Сокольский, И. В. Порох. Издательство Академии Наук СССР. Москва. 1963.