<Петровский Завод.> 23-го сентября <1839 г.>
Добрейший мой, любезнейший Николай Александрович!
Напрасно ты меня упрекаешь за то, что до сих пор к вам не писал, — ты сам знаешь, это первая оказия с тех пор, как вы находитесь в Ливийских степях и песках 1). Ваши письма я все получил, за которые вас благодарю и тысячу раз еще благодарю, они мне много принесли удовольствия и утешения (сию минуту пришел ко мне Грузин и спрашивает, к кому я пишу — я отвечаю к Николаю Александровичу, он тотчас закричал тебе: здравия желаем) — с тех пор как вы уехали, наше препровождение времени одинаково — едим, пьем, ничего не делаем, совершенно так же, как и вы. Без своего дому, милый мой Николай, плохо, и очень плохо, ни за что нельзя взяться, ничего невозможно купить, ничем нельзя завестись. Но за всем тем я кое-что сделал и даже приобрел; купил 140 копен сена и лошадь. Александр Ильич дал мне железа, я его уже продал и вышло мне барыша 123 серебром, так что сено и лошадь остались у меня в барышах. Хочу непременно купить лошадей еще и возить бревна и камни и буду стараться таким образом, чтобы они мне окупились в продолжении зимы. Земли мне еще не отвели. Не знаю, получили ли вы. Пожалуйста, уведомь меня, какая существует форма, чтобы дали мне 15 десятин 2). Я не знаю, что делать с этим. Михайло, или ты, напишите ко мне подробно, чем вы хотите, так сказать, промышлять и какие ваши планы и надежды, // С 126 добрый мой Николай. Это не одно любопытство заставляет меня об этом спрашивать, это есть как бы живая потребность души знать обо всем об тех, которых любишь душевно. Пишите, пожалуйста, ко мне подробно; что вы делаете, или что хотите делать. Я бы на вас смотрел и сам бы то же делал; разумеется, все от личности зависит, но однако же как посмотришь на людей все-таки лучше. Вообрази, мой добрый Николай, я от Поджио 3) до сей минуты не только ни одного письма не получил, но даже ни одной строчки. Посылаю вам разные письма, пожалуйста, не потеряйте их и перешлите все к Петру 4) в Подлопатино для прочтения, а потом пусть он или вы ко мне назад пришлите, на некоторые надобно мне отвечать. Смотрите, не бросайте и не потеряйте.
Вещи ваши в будущий вторник отправляются к вам. Они мне столько хлопот наделали, что я очень рад с ними развязаться. Дважды их переносили с места на место, что стоит 7 <руб.> Пусть тебе это не покажется странным, здесь людей даром не дают; второе самое главное то, что никто не брался их перевозить, — как посмотрят на эти громады, так и назад, или очень дорого просят. Насилу мне отыскал человека Дмитрий Захарович.
Вчера я получил письмо от Дельсаны 5), она пишет, что сколько ни пишут в Тифлис о высылке вещей и денег брата моего 6), никто ни слова не отвечает, и черт знает, что об этом думать. Сестра 7) говорит и наверное полагает, что эти вещи и деньги должны пропасть, ибо что думать, когда пишут, просят и не отвечают. Одного оружия осталось на 800 <руб.> серебром и какой-то кубок, поднесенный брату жителями Ленкарана дорогой цены,— все это в неизвестности. Сестра пишет и спрашивает меня, не писал ли кто-нибудь ко мне из Тифлиса об этих вещах. Глупость и невежество да и только, что будешь делать с этими бабами.
Бечасный меня морит и бесит своим французским языком,— вот француз проявился в Сибири — вот настоящий доморощенный француз. Что будешь с ним делать! И черт знает, что у него за планы! Я к нему напишу, что я его письмо получил запечатанное, следовательно никто его не читал. Эффект французского языка пропал,— и лучше бы прямо по-русски писал бы,— это немножко и приличнее и умнее. Я посылаю к тебе два его письма, посмотри, как он противуречит сам себе.
Тебе интересно знать о моей квартире, наследником О. А. 8) я не хочу быть, ибо не стоит того,— но тебе скажу, Николай, жаль, очень жаль, что тебя здесь со мной нет. Я тебя несколько раз вспоминал, я теперь узнал, что перемены во всем хороши, не в одном кушанье, но даже... 9), и что за прелесть жить в Петровском, чего душа хочет — все есть. Все хорошо, все прекрасно, только одно худое ты дело сделал, — не остался в Петровском на поселении; что ты нашел в Селенгинске, песок да и только, Не хочу тебя раздражать, не хочу голодному говорить о хлебе, — ты сам виноват, так и терпи, — поделом тебе. Я могу тебе на это отвечать так, // С 127 как ты ко мне пишешь: «Я вас всех приглашал остаться в Петровском и тебя тоже, а ты, ты,— ты рожа, и в добавок морской цитрон». Бедный Михайло, как бы я его теперь угостил, вот задал бы я ему праздник, был бы тут и стар и млад, и твердое, и мягкое, и сладкое, и кислое. А теперь, что он терпит, бедный, мне его очень жаль — он видит только пред собой песок да Селенгу. Удивительное наслаждение.
Я к нему напишу особенно, или лучше сказать, я к тебе, Миша, не пишу особенно, но тут же целую тебя в душе моей, благодарю тебя за письма, посылаю Бечасного, читай и узнаешь из них старого своего знакомого. Кроме шуток, что за наслаждение было бы нам, ежели б ты с братом здесь быть пожелал. Какой демон вас научил проситься в другое место, а не в Петровский. Когда буду посылать к вам вещи, тогда еще напишу, теперь 10-й час, а в 11-м часу едет Сахаров 10).
Вчера Александр Ильич получил от Артамона 11) письмо, в котором он пишет, что он слышал и ему самому говорил Мевиус, что Арсеньев переведен в Грузию, — Александр Ильич рад этому, — дай бог ему всего хорошего. Не знаю, что со мной тогда будет, я лишусь многого. Кажется, он к вам сам хочет писать. Я здесь не буду на весы класть ваши вещи, просто их положу на возы, а вы там сами сосчитаете пуды, — весы, говорят, у вас там есть. Это я не буду делать для того, чтобы ломки избавиться. Прощай, мой Миша, буду к тебе во вторник еще писать. Целую тебя тысячу раз, пиши и помни.
Твой по гроб И. Горбачевский
Прощай, мой друг, мой милый добрый Николай. Как бы я тебя горячо теперь обнял и прижал бы к своей груди. Пиши ко мне — сделай милость. Клянусь тебе, одно утешение осталось — получать от друзей известия; все глупость, все дрянь, эти хозяйства, эта промышленность, эти заботы, одно осталось нам утешение вспоминать и поминать своих друзей и товарищей общего нашего несчастья.
Обнимаю тебя, целую тебя, мой Николай.
Твой навсегда И. Горбачевский
Извините беспорядку этого письма, спешу.
Примечания:
Печатается по автографу (ИРЛИ, ф. 604, № 14, лл. 56—59). Впервые опубликовано в изд. «Декабристы в Бурятии». Верхнеудинск, 1927.; где ошибочно датировано 1840 г. Год определяется содержанием письма.
1 Так декабристы иронически называли Селенгинск, где с сентября 1839 г. находились на поселении М. А. и Н. А. Бестужевы. Последний писал 13 сентября 1839 г. родным: «Невыгоды города состоят в чрезвычайно песчаной почве, которая весною при сильных ветрах беспокоит жителей, нанося песчаные сугробы к домам, перемещая дороги и проч. » («Декабристы М. и Н. Бестужевы. Письма из Сибири», вып. 1. Иркутск, 1929, «тр. 8—9). В одном из следующих писем он замечает, что жители Селенгинска терпят много неприятностей от «песков, засыпающих во время бурь целые дома, как в пустынях ливийских» (там же, стр. 12).
2 Согласно изданному в 1835 г. указу, декабристам по выходе на поселение предоставлялось по 15 десятин душевого земельного надела. Горбачевский этим наделом не воспользовался.
3 А. В. Поджио, вышедший на поселение в с. Усть-Кудинское (Иркутской губ.).
4 Речь идет о П. И. Борисове.
5 О ком идет речь — установить не удалось. Возможно, это одна из сестер Горбачевского.
6 Николая Ивановича Горбачевского, военного инженера, скончавшегося на Кавказе в 1839 г.
7 Сестра — Анна Ивановна Квист.
8 О. А. — вероятно, Оскар Александрович Дейхман. О нем см. прим. к письму 24.
9 Точки в подлиннике.
10 М. Г. Сахаров, знакомый Горбачевского и Бестужевых.
11 Артамон — А. 3. Муравьев.
Печатается по кн.: И. И. Горбачевский. Записки. Письма. Издание подготовили Б. Е. Сыроечковский, Л. А. Сокольский, И. В. Порох. Издательство Академии Наук СССР. Москва. 1963.