|
|
Константин Гнетнев |
|
- |
БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА |
БИБЛИОТЕКАА: Айзатуллин, Аксаков, Алданов...Б: Бажанов, Базарный, Базили...В: Васильев, Введенский, Вернадский...Г: Гавриил, Галактионова, Ганин, Гапон...Д: Давыдов, Дан, Данилевский, Дебольский...Е, Ё: Елизарова, Ермолов, Ермушин...Ж: Жид, Жуков, Журавель...З: Зазубрин, Зензинов, Земсков...И: Иванов, Иванов-Разумник, Иванюк, Ильин...К: Карамзин, Кара-Мурза, Караулов...Л: Лев Диакон, Левицкий, Ленин...М: Мавродин, Майорова, Макаров...Н: Нагорный Карабах..., Назимова, Несмелов, Нестор...О: Оболенский, Овсянников, Ортега-и-Гассет, Оруэлл...П: Павлов, Панова, Пахомкина...Р: Радек, Рассел, Рассоха...С: Савельев, Савинков, Сахаров, Север...Т: Тарасов, Тарнава, Тартаковский, Татищев...У: Уваров, Усманов, Успенский, Устрялов, Уткин...Ф: Федоров, Фейхтвангер, Финкер, Флоренский...Х: Хилльгрубер, Хлобустов, Хрущев...Ц: Царегородцев, Церетели, Цеткин, Цундел...Ч: Чемберлен, Чернов, Чижов...Ш, Щ: Шамбаров, Шаповлов, Швед...Э: Энгельс...Ю: Юнгер, Юсупов...Я: Яковлев, Якуб, Яременко...Родственные проекты:ХРОНОСФОРУМИЗМЫДО 1917 ГОДАРУССКОЕ ПОЛЕДОКУМЕНТЫ XX ВЕКАПОНЯТИЯ И КАТЕГОРИИ |
Константин ГнетневТайны лесной войныГлава четвертаяЛучшая операция лесной войныПущено некоторое число казачьих отрядов на пути сообщения
Денис Давыдов. О партизанской войне. 1836 год.
Уничтожение 82 диверсантов было настолько безусловным и жестким, что командование финских войск вынуждено было вовсе отказаться от использования подобной практики. Известная жестокость операции с нашей стороны была продиктована вполне понятной местью за операцию финских диверсантов, которые в ночь с 11 на 12 февраля 1942 года, безжалостно расстреляли и сожгли 25 безоружных раненых и медицинский персонал военного госпиталя в деревне Петровский Ям на Выгозере, за Беломорско-Балтийским каналом. К ярким операциям партизанской войны, безусловно, следует отнести поход сводного отряда под командованием В. М. Лопаткина (У) (отряды «За Родину», имени Тойво Антикайнена и «Боевые друзья» общей численностью 273 бойца). 16 января 1943 года партизаны наголову разгромили и уничтожили финские гарнизоны в поселках Линдома, на Тамбиц-маяке и Крестовой Губе. В 35-минутном скоротечном бою врагу было нанесено сокрушительное поражение, истреблены многие десятки солдат и офицеров, постройки, боевая техника, вооружение и имущество. Вне всякого сомнения, блестящей операцией оказался разгром гарнизона и крупной тыловой базы 14-й дивизии финских войск в деревне Мергуба, а также тактически важного моста через реку Чирко-Кемь близ деревни Андронова Гора в ночь с 10 на 11 марта 1943 года. К тому времени по планам подготовки к весенне-летнему наступлению, финское командование накопило в Мергубе большие резервы боеприпасов, вооружения, продовольствия и имущественного снабжения войск. Четыре партизанских отряда («Вперед», «Красный онежец», «Буревестник» и «Железняк» вместе с ротой 32-й отдельной лыжной бригады Горохова (У) общей численностью до 600 человек при неимоверном напряжении физических и моральных сил, без отдыха и сна, почти двое суток находясь в постоянном движении и в боях, блестяще справились с боевой задачей. Операцию в Мергубе карельские партизаны провели только с третьей попытки. Она далась очень тяжело, но имела оглушительный военный успех. Именно о ней и рассказывают здесь участники тех событий.
«Фрикадельки» в спирте Рассказывает Дмитрий Степанович Александров. Финский гарнизон в Мергубе был большим и сильно укрепленным. По нашим данным, там готовили солдат для фронта, был большой автопарк и запас боеприпасов. Таких гарнизонов было семь. В нескольких километрах от Мергубы располагался штаб дивизии, которой командовал Раппана *). Командованию давно хотелось нанести удар по мергубскому гарнизону. Однако Мергуба и Андронова Губа, -- это по-соседству, они крепко охранялись. Наш отряд «Вперед», «Красный онежец», «Беревестник» и «Железняк» дважды туда ходили и оба раза неудачно **). Финны обнаружили отряды на подходе, и не солоно хлебавши пришлось возвращаться на базу в Лехту. Помню, в одном таком походе наша разведка полетела на лыжах с горы на один край озера, а финская разведка с такой же горы -- на другой. И те, и другие лихо скатились вниз и оказались под носом друг у друга. Без единого выстрела наши рванули к себе в гору, а финны к себе. Что делать? Обнаружены… Идти на задание бессмысленно: обязательно подготовятся и хорошенько встретят. Командиры дали приказ возвращаться. И вот третий поход. Остается совсем чуть-чуть до реки Чирко-Кемь. Команда: «Привал!» Лежим, отдыхаем. Вдруг видим, с отлогой горы справа по лыжне идет группа. Все в таких же, как у нас, белых маскировочных халатах. Подъехали к нам под самый, как говориться, нос, остановились, покрутили головами, затем повернули лыжи, и фьють – только их и видели! Оказывается, финская разведка натолкнулась прямо на наш отряд. Мне дают команду: «Немедленно в погоню!» Я с ребятами из разведки на лыжи, да куда там. Разве поймаешь? Они налегке, да по своей лыжне, а мы с мешками за спиной. Вернулись, докладываем. Что делать? Отходим с этого места назад, сворачиваем направо, одну гору перешли, вторую. И на третьей горе не остановились, спустились на противоположную половину склона и залегли в снег. Лежим и недоуменно шепчемся друг с другом: «Зачем, мол, на полгоре встали? Обычно на вершине стоим, там и оборону держать легче, все такое». Вдруг слышим, на месте, где нас обнаружили, бой идет, стрельба. Вскоре бой закончился. Лежим. Снова разгорается стрельба, снова бой начинается, уже, как будто, на второй горе, которую мы прошли. Решаем, что финны, наверное, преследуют отряд по следу и на всякий случай штурмуют горы, думают, будто мы, как обычно, на вершине сидим, в обороне, их ждем. И мысли у нас от этого возникают тревожные. А ну, как сюда придут, да с вершины нам поддадут жару?! Лежим, ждем, соображаем, что будем делать. А финны поднялись на вершину горы, постояли, видят, лыжня уходит вниз, и сами назад повернули. Прекратили преследование. Командир нашего отряда В. К. Бондюк, как в прежнем походе, так и теперь, командовал сводным отрядом. Он собрал комсостав и говорит: -- Я понимаю так. Каждый раз, когда нас обнаружит противник, мы летим обратно к себе в Лехту. Вот и теперь так же. Они убедились, что мы ушли. Ведь столько километров прошли по нашим следам и могут это подтвердить. Финский отряд преследования пошел докладывать, что мы вернулись обратно. А я считаю, что нам нужно двигаться вперед, на выполнение задания. И мы пошли дальше. Вышли к берегу реки Чирко-Кемь, встали, а меня, как обычно, в разведку послали. Мы с ребятами-разведчиками речку по льду перешли, до противоположного берега осталось метра два-три, не больше, а там, оказывается, быстрина была, лед подмыла, и промоина образовалась. Я под лёд и ухнул. Только успел руками ухватиться за край льда. Положение ужасное. Полголовы на воздухе, вещевой мешок в воде, тянет с течением под лед с такой силой, что едва-едва хватает силы удерживаться. Пока раскрутили тряпки с пилы ***), пока нашли и спилили небольшой сухарник (С) и бросили мне вершинку, казалось, целый час прошел. Но я успел ухватиться за ветки. Тянут. Я кричу: «Тише! Лыжи, лыжи…» Надо ведь и лыжи на лед вытащить. Что я без лыж? Понемножку, понемножку вытащили меня на лед. Стою на льду. Вода течет с меня ручьями. Чувствую, что надо шевелиться, замерзаю. Мне говорят: «Тебе надо обратно идти». А я знаю, что наши с отрядом остались на болоте. Ямы вырыли в снегу и расположились в оборону. Все отряды. Думаю, ну даже если вернусь, что там со мной будет, в снежной яме, в таком-то состоянии? Нет, говорю ребятам, мне нужно двигаться, я с вами в разведку пойду. Идем, идем, и вот уже Андроновогорский мост виден. Два человека ходят – часовые. А у финнов даже артиллерия возле моста была. Охраняли они мост очень сильно. Только вот идти мне становится все труднее. Одежда заледенела вся, покрылась коркой. Шевельнешься, или ветка заденет – шорох далеко слыхать. Ребята мне говорят: «Да ты же нас всех выдашь! Тебе же нельзя идти! Давай, мы тебе два-три человека выделим, да топай-ка ты в отряд». А я и сам понимаю, что какой теперь из меня разведчик, в ледяном панцире! Говорю ребятам: «Вам тут каждый человек нужен. Я один пойду». До болота, где отряды остались, километров двенадцать было. По готовой лыжне я и побежал. Жму-жму, очки запотеют, коркой покроются, остановлюсь, пальцами стекла оттаю, и бегом дальше. Прикатил в отряд к командиру К.В. Бондюку. А на мне голый лед кругом и уже не тает. Командир удивляется: «Как это ты?!» Нина (У), медсестра, спирту налила в кружку. А воды-то, чтобы разбавить, нету. Она снегу туда кинула. Снег в спирте такими фрикадельками свернулся и плавает. И я эти «фрикадельки» ледяные вместе со спиртом выпил… Лет десять потом, – не преувеличиваю! – чувствовал, как спирт жжет у меня в желудке. В отряде удивляются: «Вот это да-а-а!» Но нужно что-то делать, замерзну ведь. Прошу Бондюка: «Кирилл Васильевич, сними часовых. Я буду тут один часовой. Не могу лежать. Буду лучше вокруг по лыжне бегать». Командир снял часовых, и я по этой лыжне вокруг лагеря стал километры мотать. Мотаю, мотаю, мотаю… Силы кончатся, уже и стоять не могу. Упаду в снег, отлежусь немного, кто-нибудь поможет встать на лыжи, и я снова мотаю. Потом снова упаду, отлежусь, и снова меня кто-нибудь на лыжи поставит… Ну а ребята пошли на Андроновогорский мост и в Мергубу, сняли часовых, разгромили финский гарнизон. Потом пленный показывал, что после того, как нас обнаружили на подходе, большую массу войск из гарнизона командование бросило за нами в погоню. Поэтому, когда партизаны напали на Мергубу, там оставалась лишь небольшая группа солдат, одна охрана. Остальные по нашей лыжне где-то бегали. Задание выполнено. Начали отходить. Отошли на какое-то расстояние, лежим на высотке, отдыхаем. Разрешили разжечь костер. Кто фуфайку сушит, кто брюки. Помню, я опять оказался в дурацком положении. Рубашку высушил, а надеть никак не могу. Тело настыло, рубашка горячая, жжет, никаких сил нет терпеть. Бондюк командует: «Подготовить на ночь сухарник. Здесь будем ночевать». Мы с командиром взвода Егоровым (У) решили, что не будем мы тут пилить сухарник и готовиться к ночлегу. Не дадут нам здесь финны ночевать, после того, что мы им там устроили. И лежим себе, дрова не готовим. Подходит Бондюк: -- Ну что, хитрые разведчики, задумали. Почему дрова не готовите? -- Кирилл Васильевич, здесь у нас ночевки не будет. Финны будут тут-как-тут. А за нас не беспокойтесь. Будет у нас сухарник, если нужно. Но если вы усилите охрану на краю болота, то будет правильно. Будут тут финны скоро… И на самом деле… Финны вышли на противоположный край большого болота, увидели наши костры, рассредоточились и пошли в атаку. Громадная масса солдат, специально доставленных с передовой нам в погоню, пошла на нас врассыпную. И хорошо, что Бондюк подбросил в наше охранение дополнительно пулемет и несколько автоматчиков. Да рота армейцев была придана сводному партизанскому отряду для обеспечения отхода. И финнам здесь, на открытом месте, здорово досталось. Бондюку с высотки выгоднее командовать. Где финны пытаются к нам в тыл зайти, он туда на усиление группу бойцов направит. Снова начнут нас обходить, снова партизаны атаку отобьют. Все хорошо, только оборона наша от этого все шире становится и от того жиже. В результате получалось так, как рассказал мне уже на базе в Лехте один парень из отряда «Красный онежец»: -- Финны бросились на окружение слева, и я вместе с другими стал отступать. Но время упустил. Мне же в гору по снегу бежать. Вижу, что финн уже близко, не убегу, застрелит. И притворился убитым. Финн добежал до меня, положил на мою спину автомат и лупит. А у меня ножик на поясе, под животом, неудобно выхватить. Лежу и думаю – успею или не успею его ножом достать. Пока думал, наши подошли, и финн вниз убежал. Он вниз, а я наверх, к своим. Так вот и разбежались. Гораздо больше наших партизан в этом бою потеряли армейцы из приданной нам роты. Они оказались в какой-то непродуманной, невыгодной ситуации. Ну а как же мы обратно шли с этой операции – это особая история. Ведь сутки никто не спал. Двадцать часов, в полной амуниции, с грузом вооружения и на лыжах по снежной целине, партизаны беспрерывно шли к гарнизону, преодолев более 80 километров, и четыре часа провели в бою с преследующим противником. Отряд больше стоял, чем шел. Цепочка лыжников немного пройдет вперед, кто-то впереди упадет, и все снова встанут. Упавший лежит, сам встать не в состоянии, и никто его поднять не может. Командир приказывает: «Двигаться!» Никто не шевелится. «Ну, ребята, двигаться, двигаться…!» Опять сколько-нибудь пройдут, каких-то сто или сто пятьдесят метров, и снова кто где упал, там и лежит… Кого под руки ведут, кого на носилках, кто сам винтовкой, вместо палки, подпирается. Такое состояние у нас было, что ой, ой, ой. ****) Примечания*) Численность финского гарнизона достигала 400 человек. Здесь стояла отдельная войсковая часть, входящая в 14-ю пехотную дивизию, со своим командным пунктом, казармами и автопарком. Деревянный мост располагался в 300 метрах от деревни Андронова Гора и охранялся усиленными нарядами, включая артиллерийский расчет. Параметры моста по докладу К. В. Бондюка в Штаб партизанского движения Карельского фронта: длина 80 метров, ширина 6 метров, высота над уровнем воды 5-6 метров. Взрыв произведен группой под командованием командира взвода А. Ф. Левошкина и политрука И. Г. Инниева (партизанский отряд «Вперед»). ( По: Герасимов Г. А. «Партизанские километры: Воспоминания»; Куприянов Г.Н. «За линией Карельского фронта», с.127-128.) **) Первый поход в составе сводного отряда под командованием К. В. Бондюка был предпринят 4 декабря 1942 года, второй в январе и третий, успешный, в 10-11 марта 1943 года. ***) Полотно двуручной поперечной пилы в походе заворачивали в какую-нибудь ткань для того, чтобы сталь не звенела и не порезала мешок. Затем пилу в изогнутом положении, дугой, приторачивали к вещевому мешку. Одна пила полагалась на отделение, то есть примерно, на 10 партизан. ****) Участник этой операции политрук взвода Г.А. Герасимов сообщал в своей книге воспоминаний, что у многих партизан от сильного переутомления шла носом кровь. Семь-восемь километров по своей же лыжне сводный отряд выходил к линии боевого охранения советских войск в деревне Березово всю ночь, до самого утра. (Г. А. Герасимов. «Партизанские километры», с. 159).
Думал, не уйти… Рассказывает Михаил Иванович Захаров. В первый раз нас обнаружили еще на подходе – и авиация, и наземная разведка. Пришлось возвращаться, отходить. И погода выдалась какая-то неудачная – снег к лыжам прилипает, идти невозможно. А без лыж проваливаешься по пояс. Все измучались *). Во второй раз, как-то вскорости, пошли снова. Приказ довели такой: действовать как можно быстрее. Я был пулеметчиком, а задача пулеметчика – прикрывать. Наше подразделение из отряда «Красный онежец» по приказу командования заняло позицию у дороги на Мергубу. Склады гарнизона разгромили вместе с другими отрядами и стали отходить. Прошли, наверное, километров 15, уставшие, голодные, не выспавшиеся, ведь почти сутки на ногах. Наконец, команда остановиться на отдых с кострами, чтобы сварить еду и обсушиться. Не успели порадоваться, финны настигли нас силами большого отряда. В преследование сводного отряда была брошена унтер-офицерская школа численностью до 250 курсантов. По сведениям Герасимова Г.А., в этом бою финны потеряли 35 человек убитыми. (Г. А. Герасимов. «Партизанские километры», с. 159). Мы развернулись в оборону, подтянулись пограничники-армейцы из приданной нам роты, и тут такое началось! Бой длился до глубокой ночи, часов, наверное, восемь. Вот где по-настоящему страшно было! Пытаемся оторваться – финны не дают, наседают. Бешенный огонь, огонь и огонь… Вот тут я все свои пулеметные диски расстрелял, что за время моей партизанской войны бывало очень редко. Страшно было и очень тяжело. Оторвались мы от преследования только глубокой ночью и шли к себе невероятно трудно. Еле-еле передвигали ноги. Я думал тогда, что вообще не уйти будет. Примечания*) На операцию было отведено 15 суток, на такое же время было выдано продуктов. А отряд находился в походе 25 суток. Этот поход оказался самым продолжительным зимним походом за всю войну. Суточный походный марш отряда составлял всего 8-10 километров (Г.Н. Червов, Н. М. Минин. «Партизанские тропы онежцев»).
Провидение было на нашей стороне Рассказывает Сергей Павлович Татаурщиков. Первый поход на Мергубу не удался потому, что начальник штаба сводного отряда Подругин (У) очень неудачно, на мой взгляд, проложил маршрут движения нашего отряда. Мы попали в очень гористую местность. Причем скалы кое-где даже не были покрыты снегом. Пришлось обходить, менять курс. А время шло. Нам предстояло затемно выйти к вражескому гарнизону и ночью же, после нападения и разгрома, вернуться на нейтральную территорию. Все эти обходы по глубокому снегу, перемена курса лишили нас запаса времени. Рассвело. Возможность незаметно приблизиться к гарнизону была потеряна. К. В. Бондюк дал команду отходить. В первом и во втором походах на Мергубу и Андронову Гору я был в разведке, политруком взвода разведки. И если в первом походе мы все измаялись на сыром липком снегу, когда не шли лыжи, то во втором шли свободно, снег не прилипал, хотя и было не очень морозно. Мы очень удачно вышли к гарнизону. Было темно, глухая ночь. Рассказывали, что командование пустило впереди партизан, знающих финский язык. Мы вошли в расположение вражеского гарнизона совершенно свободно – и в Андроновой Горе, и в Мергубе, куда был направлен наш взвод из отряда «Железняк». По крайней мере, я со своими взводом свободно вошел в ворота мергубского гарнизона. Наша задача была войти, рассредоточиться по объектам и атаковать. Одни пошли взрывать гараж с автомашинами, другие – госпиталь. Нам была поставлена своя цель – солдатская казарма. Искать казарму не пришлось. Когда начался шум, солдаты стали выпрыгивать из окон в одном нижнем белье, а некоторые и с оружием. Начался пожар. Все стало видно вокруг. И в свете этого огня я видел, как падали, скошенные автоматным и пулеметным огнем, солдаты противника. В этой ночной атаке огонь мы дали максимальный. Потом, когда все это закончилось, поступила команда на отход. Наш отряд оставили на прикрытие отхода всего сводного отряда. А разведвзвод, как всегда, в самом конце. Ну а я так вообще – последним. Такая у меня, политрука, задача была – воодушевлять тех, кто устал и отстал. И, действительно, мы очень устали тогда. Очень устали. Я шел последним и видел, в каком ужасном состоянии были ребята. Стоя на лыжных палках -- засыпали. Встанет, упрется палками в снег и, смотришь, -- повело, повело, повело… падает в снег. Уснул. В одном месте слышу – впереди звук топоров, падают деревья. Значит, привал! А на лыжне двое наших бойцов присели, одному фамилия Хрущев, а второго забыл. Оба ярославцы. Сидят в полном изнеможении. Говорю, вставайте, пойдем, немного осталось, скоро будем кашу есть. Напрягитесь еще немножко! А они мне отвечают: «Политрук, иди. Мы сейчас, две минуты, и пойдем». Думаю, ну, действительно, отряд встал, а это рядом, догонят. И оставил их. Только добрался до отряда и подошел к своей палатке, к ребятам, с которыми мы вместе харчевались, слышу, с той стороны автоматная очередь: тр-р-р! Думаю, всё, финны подошли. Мы не ожидали, что финны нас догонят. Уже рассвело, половина дня прошла. Командир дает двум бойцам приказ разведать, что там такое случилось. Ребята возвратились и говорят: два трупа, сняты валенки и взяты автоматы… Значит, была финская разведка и основные силы преследования будут здесь вот-вот. И мы сразу встали в прикрытие всего сводного отряда. Растянулись и залегли в оборону перпендикулярно нашей лыжне. Финны, конечно, по нашему следу не шли, боялись, что мы его минировали. А мы, действительно, лыжню минировали. Они шли за нами в погоню параллельно нашей лыжне. Не знаю, где были другие отряды. «Вперед» ходил взрывать мост через Чирку-Кемь у Андроновой Горы и обратно шел вместе со своим командиром К. В. Бондюком впереди сводного отряда. А с нами вместе занимал оборону четвертый отряд(П). И здесь я увидел не только убитых финских солдат, но и наших партизан, видел, как они гибнут, как падают, как из ран течет кровь. Сильнейший бой продолжался, – я это точно помню, -- четыре с половиной часа. До тех пор, пока не наступила темнота. Потом стрельба прекратилась и с нашей, и с финской стороны. Мы поняли, что воевать они больше не будут и за нами в преследование не пойдут. Мы вытащили всех наших раненых. Убитых, к сожалению, ни одного вытащить не удалось. Помнится, мы потеряли убитыми в том бою человек пять и еще три-четыре бойца раненными. Командир дал приказ отрядам поочередно уходить. И снова уходим в темноту. Идем весь вечер, часть ночи, чуть живые, еле-еле передвигая ноги. Кажется, каждый устал ну просто смертельно! Не дошли до линии нашего боевого охранения, до деревни Березово, «Березовки», как мы ее называли между собой, всего километров семь и здесь совсем встали. Командир дает приказ: «Привал, ночевка. Никаких костров не разжигать». Все собрались буквально в одну кучу. Кажется, один часовой был выставлен, но, по всей вероятности, и он тут же уснул. Вместе со всеми. Для нас это была уже вторая бессонная ночь. Две ночи беспрерывной ходьбы и один день боя. Каждый из нас измучен был невероятно. У нас такие случаи в походах бывали и позже, особенно глубокой осенью, когда в лесу постоянно сыро, по ночам и утрам ударяют первые заморозки. Голодными, иногда и помороженными, в фурункулах возвращались мы в свой тыл. И в обморок ребята падали, и кровь носом шла от переутомления. Все это мы испытали полной мерой. А в том, втором походе на Мергубу, я испытывал еще и сильнейшее нервное напряжение. Во-первых, очень переживал за случайный выстрел на подходе к финскому гарнизону, о котором я уже рассказывал. Во-вторых, меня сильно тяготила вина за тех двух ребят ярославцев, которых не убедил, не заставил, наконец, дойти до привала каких-нибудь сотню-две метров. Я их оставил на лыжне, и они погибли. Я долго потом переживал эту нелепую смерть и корил за нее себя. …История нашего возвращения из мартовского похода 1943 года, признанного потом самым успешным во всей лесной войне в Карелии, имела продолжение. После того, как мы вернулись в Лехту, и командир доложил результаты в Штабе партизанского движения Карельского фронта, через некоторое время по нашему следу ушла армейская разведка. Это было правило. После громких операций партизан армейцев всегда посылали убедиться в результатах. И по возвращении они доложили, что совсем недалеко от последнего привала, где все мы спали вповалку, финская группа преследования также сделала свой привал. И после привала прекратила преследование и повернула обратно. То есть финны шли за нами почти до самого конца. И не дошли совсем немного. А если бы прошли еще чуть-чуть? Они наткнулись бы на наш отряд и перестреляли бы половину сонными! Вот такая могла выйти нелепость. Но провидение в том походе было на нашей стороне. Как, впрочем, во многих других походах, раньше и потом.
Четыре миллиметра от сердца Рассказывает Наталья Никитична Пастушенко (Сидорова). Для меня поход сводного отряда на Мергубу и Андронову Гору остался в памяти огромным, просто нечеловеческим напряжением сил. Вспоминаю, как вернулся в отряд проваливший под лед Дмитрий Степанович Александров, Митя, как мы его тогда все называли. Весь в ледяной «шкуре». Помню, как наш взвод, где командиром был А. Ф. Левошкин, ходил захватывать и взрывать мост через реку Чирко-Кемь. Трое партизан переоделись в финскую форму и пошли прямо на мост к часовым. Один кричит: «Кто идет?» А наши по-фински отвечают: «Что, испугались?» И финский часовой подпустил их к себе. Наши часовых сняли и взорвали пролет моста. Вспоминаю, как потом налетели финские самолеты, а за ними появились наши, и в воздухе завязался бой. И на земле шел непрерывный многочасовой бой. В этом бою ранило начальника штаба нашего отряда «Вперед» Титова. Пуля прошла в четырех миллиметрах от сердца Михаила Григорьевича. Мы сделали из лыж, хвои и маскхалатов саночки и так тащили за собой Титова и всех наших раненных. И всех вытащили. Несмотря на такое тяжелое ранение Титов остался жив. Он умер уже после войны. Но как же сильно мы все тогда устали! Ноги буквально не шли. Колонна двигалась так: шаг, другой, третий, десятый… Потом кто-то впереди останавливается. И останавливаются все остальные. Они уже почти спят, и каждый готов немедленно упасть в снег. Снова колонна начинает движение, и снова шаг, второй, десятый… Еда была у всех, никто не голодал. Но никто и не ел почти. Не до еды было, так устали. И еще хорошо помню, что возвращались мы с Мергубы по четырем лыжням. Четыре хорошо накатанных лыжных следа было перед нами – прямо до Березово, к дому.
Гнетнев К. В. Тайны лесной войны. Партизанская война в Карелии в 1941-1944 годы в воспоминаниях участников, фотографиях и документах. Далее читайте:Гнетнев Константин Васильевич (авторская страница).
|
|
БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА |
|
Редактор Вячеслав РумянцевПри цитировании всегда ставьте ссылку |
Много ярких и громких побед не бывает ни в одной войне, какой бы длительной
она не оказалась. Потому, что даже одна такая победа способна сломить дух
противника и изменить ход военного противостояния. И в партизанской войне
в Карелии блестящих операций было немного. Среди них смело можно назвать
разгром финского диверсионного отряда 10 марта 1942 года (по другим данным – 5
марта 1942 года – см. Г.Н. Куприянов, «За линией Карельского фронта», с.201).
Бойцы этого отряда, сформированного из добровольцев, прошедших специальную
подготовку, в начале марта проникли на восточное побережье Онежского озера, в
устье реки Водлы, с целью сжечь цеха Шальского лесозавода и лыжную
фабрику, снабжавшую лыжами весь Карельский фронт, уничтожить суда, стоявшие на
рейде в зимнем караване и базу партизанских отрядов южной оперативной группы.
