|
|
Константин Гнетнев |
|
- |
БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА |
БИБЛИОТЕКАА: Айзатуллин, Аксаков, Алданов...Б: Бажанов, Базарный, Базили...В: Васильев, Введенский, Вернадский...Г: Гавриил, Галактионова, Ганин, Гапон...Д: Давыдов, Дан, Данилевский, Дебольский...Е, Ё: Елизарова, Ермолов, Ермушин...Ж: Жид, Жуков, Журавель...З: Зазубрин, Зензинов, Земсков...И: Иванов, Иванов-Разумник, Иванюк, Ильин...К: Карамзин, Кара-Мурза, Караулов...Л: Лев Диакон, Левицкий, Ленин...М: Мавродин, Майорова, Макаров...Н: Нагорный Карабах..., Назимова, Несмелов, Нестор...О: Оболенский, Овсянников, Ортега-и-Гассет, Оруэлл...П: Павлов, Панова, Пахомкина...Р: Радек, Рассел, Рассоха...С: Савельев, Савинков, Сахаров, Север...Т: Тарасов, Тарнава, Тартаковский, Татищев...У: Уваров, Усманов, Успенский, Устрялов, Уткин...Ф: Федоров, Фейхтвангер, Финкер, Флоренский...Х: Хилльгрубер, Хлобустов, Хрущев...Ц: Царегородцев, Церетели, Цеткин, Цундел...Ч: Чемберлен, Чернов, Чижов...Ш, Щ: Шамбаров, Шаповлов, Швед...Э: Энгельс...Ю: Юнгер, Юсупов...Я: Яковлев, Якуб, Яременко...Родственные проекты:ХРОНОСФОРУМИЗМЫДО 1917 ГОДАРУССКОЕ ПОЛЕДОКУМЕНТЫ XX ВЕКАПОНЯТИЯ И КАТЕГОРИИ |
Константин ГнетневКАНАЛГЛАВА ВТОРАЯСтроительство Беломорско-Балтийского канала в 1931 – 1933 годы. Варианты. Подготовка. Проектные и конструкторские идеи и их воплощение. ГУЛАГ.
1. Нам посчастливилось с географиейВ октябре 1917 года страна получила не только другое правительство. России пришлось привыкать к другим масштабам и темпам; предстояло переосмыслить отношение к внешнему миру. Иной в глазах власти стала и ценность человеческой жизни. Был нарушен привычный ход истории. Власть в России пришла на штыках, что почти всегда обещает большую кровь. Русский Север, Беломорье осталась совершенно беззащитны перед любой агрессией. Это только на первый взгляд отдаленная окраина. На самом деле – это своеобразное «подбрюшье» России: Архангельск, Вологда и вот она – Москва... И самые худшие ожидания оправдались. Менее чем через год после октябрьского переворота, в июле 1918 года Карельское Поморье было полностью оккупировано английскими войсками. Осенью того же года общее количество оккупационных войск на побережье Белого моря составляло уже 30 тысяч человек. Оккупационные войска под командованием английского генерал-майора Пуля состояли из англичан, сербов, французов, американцев, итальянцев, датчан. Корпус интервентов дополняли 7,5 тысяч солдат и офицеров русской Белой гвардии. В портах на Мурмане и в Белом море стояли крейсеры, авианосцы, миноносцы и другие корабли противника. Своего военного флота у России здесь не было. Беломорье удалось очистить от иностранных агрессоров и оккупантов только в марте 1920 года большой кровью слабых регулярных войск и полупартизанских отрядов. Интервенция вновь напомнила о канале. В начале 1919 года в Ленинграде, при Совете Народных Комиссаров было спешно создано Управление работ по исследованию и составлению проекта Беломорско-Балтийского водного пути. Вспомнили о профессоре В.М. Никольском, который в 1915 году работал над проектом водного пути по западному варианту, и поручили ему вновь изучить все прежние разработки и подготовить окончательный проект. В течение 1920-1922 годов профессор работу завершил. Однако решение о начале строительства вновь было отложено. Нетрудно предположить, что было тому причиной. Менее чем за два десятка лет Россия перенесла две революции и две войны; она обезлюдела, обнищала, покрылась кровавыми ранами и пепелищами. Кто будет строить и на какие деньги? На эти вопросы в то время ответов никто дать не мог. Финансовый аспект не был последним и при выборе варианта искусственного судоходного пути. Мнения проектировщиков к концу 30-х годов сошлись на двух вариантах будущего канала: западном и восточном. Они расходились лишь в южной части. Канал, построенный по западному варианту, сторонником которого был профессор В.М. Никольский, должен был взять начало в устье реки Кумсы, впадающей в Онежское озеро в центре нынешнего Медвежьегорска. Затем вверх по течению в Кальеозеро, далее по реке Остер и Остерозеру он выходил в Сегозеро у села Карельская Масельга. Из Сегозера по течению реки Сегежи путь должен был пролечь в Выгозеро, к реке Нижний Выг. Восточный вариант водного пути, поддерживаемый многими авторами, среди которых был и инженер К.Ф. Здзярский, предполагал началом реку Повенчанку. Затем по Волозеру, Маткозеру и озеру Телекинскому и с юга на север через все Выгозеро к реке Нижний Выг. Здесь оба проекта, западный и восточный, соединялись. Сторонники обеих проектов сходились во мнении, что альтернативы Нижнему Выгу в качестве ложа для северного участка водной трассы нет. Западный вариант в проекте предполагал строительство 16 шлюзов и 12 плотин и был дороже на 35 миллионов рублей (382 млн руб). Восточный вариант обходился 13-ю шлюзами и обещал меньшие затраты (347 млн. руб). ...Словно бы на самом деле услышали большевики, собравшиеся 18 февраля 1931 года на заседание Совета Труда и Обороны Союза ССР, чтобы принять решение о начале строительства канала, напутствие Олонецкого губернатора Н.В. Протасьева, который также имел свой проект и даже издал его отдельной книжкой (Н.В. Протасьев. Проект соединения Екатерининской гавани на Мурмане с сетью русских железных дорог. Петрозаводск, Олонецкая губернская типография, 1910 г.): «Но я особенно подчеркиваю то, что это дело требует большой вдумчивости и устранения увлечений, которые часто толкают господ инженеров на бесцельную борьбу с природой...». Нельзя исключить, что мнимая простота и дешевизна стали теми обстоятельствами, которые окончательно определили в качестве рабочего восточный вариант. «Нам к тому же посчастливилось с географией», -- написала в редакционной статье 4 ноября 1932 года газета «Красная Карелия», сравнивая современное состояние экономики республики с теми перспективами, которые виделись с вводом канала в эксплуатацию. Но любая стройка в начале 30-х манила перспективами и казались многообещающей. Поскольку край в ту пору был невероятно беден.
2. Два человека на квадратный километр15 января 1932 года в клубе лесокомбината в Петрозаводске собралась XI конференция Карельской областной организации ВКР(б). С докладом выступил ее руководитель, первый секретарь Г.С. Ровио. «Мы приступили к строительству Беломорско-Балтийского канала, имеющему всесоюзное значение. На эту гигантскую стройку, сопряженную с большими трудностями, дан очень короткий срок, и этот срок мы должны выдержать...» Слово «мы» не следовало понимать буквально – это была обычная фигура речи. Строительство было явно не по плечу Карелии. К концу лета 1931 года, то есть к моменту начала работ на трассе, население республики составляло 290 тысяч человек при плотности 2 человека на 1 квадратный километр. Для сравнения: в среднем по СССР показатель плотности населения составлял 7,6 человек на 1 кв. км, а в соседней Ленинградской области – 18,4 человека на 1 кв. км. Малонаселенность. Эту особенность северных территорий постоянно подчеркивали исследователи. Профессор В.Е. Тимонов в докладе XI Международному судоходному конгрессу в 1915 году, говоря о северном участке судоходного пути, реке Нижний Выг, отмечал, что на всем протяжении (без малого 50 км.) насчитывается 21 порог, включая водопад и падун, и только 9 населенных пунктов с общим числом дворов 525. Была крайне слаба и экономика. На предприятиях и транспорте работало менее 60 тысяч человек, а бюджет республики в 1930 году составлял всего 42 миллиона 679 тысяч рублей. Слабость транспортной сети сдерживала строительство в районах. Мурманская железная дорога по качеству пути, большим уклонам, малым радиусам закруглений, качеству земляных и мостовых сооружений занимала одно из последних мест среди 27 железных дорог страны. В том техническом состоянии, в котором «Мурманка» пребывала к началу 1931 года, ее ресурс был по существу исчерпан. Планируя увеличить за ближайшее пятилетие грузооборот до 28 миллионов тонн, сами же республиканские власти отмечали, что около 10 миллионов тонн их них «Мурманка» перевести не сможет. Несмотря на Постановление ВЦИК и СНК РСФСР, подписанное М.И. Калининым (пункт 11), обязывающее «принять меры к тому, чтобы при сооружении Беломорско-Балтийского канала были привлечены к активному участию в строительстве советские органы и общественность Карельской Автономной республики...», Карелия почти ничем не была готова помогать строительству. Там же, где предпринимались попытки наладить сотрудничество, дело, как правило, оказывалось на грани срыва. Наглядный пример тому дает решение проблемы переселения деревень, попадающих в зону затопления. Дело с самого начала велось настолько плохо, что уполномоченный СНК КАССР по делам Беломорстроя Г. Шершаков обратился к председателю ЦИК Э. Гюллингу с отчаянной запиской: «...Работы по каналу идут, сроки затопления близятся, а переселенческого управления нет, и моя к тебе просьба, Гюллинг, -- давай скорее председателя». К 15 января 1932 года республиканские власти еще только успели определить перечень населенных пунктов, которые должны были принять будущих переселенцев.
3. Любимец дьяволаЗакономерный вопрос: как же так -- в 1922 году и позже даже при очень большой заинтересованности Россия не могла найти ресурсов для гигантской стройки, а в 1931 году нашла? Что произошло? Кто тот герой, который обнаружил в разоренной стране неведомые прежде возможности? Имя его Нафталий Аронович Френкель. «Любимцем дьявола» назовут этого человека потомки. Никто точно не знает, где он родился. Считается, что в Одессе. Однако по некоторым данным родными городами Нафталия Ароновича в равной степени можно считать Москву и Стамбул. Невозможно с полной определенностью сказать о его образовании. Вроде бы он окончил строительный техникум в Германии. Тем не менее существует утверждение о двух университетских дипломах Френкеля – экономическом и юридическом. Совершенно ясно только то, что в 15 лет начав работу в Одессе конторским служащим, он делает большие успехи в коммерции и к началу НЭПа становится соратником знаменитого Япончика и руководителем гигантской преступной империи с почти неограниченными возможностями влияния на власть. К сожалению для молодого Френкеля, он всерьез поверил в свою безнаказанность. В ходе специальной операции московского ГПУ в январе 1924 года Френкель был арестован и приговорен к расстрелу, который в самый последний момент ему, единственному из приговоренных, заменили на 10 лет Соловков. Разумеется, в Соловецком лагере Нафталий Аронович Френкель сразу же становится нарядчиком. Его удивляет бестолковость властей, которые никак не используют возможности двадцати тысяч людей, запертых на острове, зачастую заставляя их заниматься пустячным делом. Журнал, газета, театр, музей, собрания – все эти средства политико-воспитательной работы, направленной якобы на перевоспитание человека и бывшие в ходу на Соловках, вызывали у Френкеля недоумение. В лучшем случае он соглашался с воспитательно-трудовым воздействием на «массы» и терпеливо ждал случая доказать его преимущества. И случай представился. На остров была завезена сыпнотифозная вошь, началась эпидемия, которая уносила десятки заключенных ежедневно. Санитарная служба советовала Управлению лагеря незамедлительно строить бани. Инженеры составили план, при котором первые бани могли появиться не ранее 10-20 дней. Френкель понял, что его час пробил. Он предложил проект самой большой бани и заявил, что она будет построена... за сутки. Условие было простым: 50 человек, которые он выберет сам, горячая мясная пища и спирт. Френкель отобрал 30 молодых и здоровых кронштадтских матросов и 20 немощных стариков-инвалидов и сказал: «За 24 часа мы здесь должны построить баню. Если не успеем, то и вас, и меня, и их, -- Френкель указал пальцем на стариков, -- расстреляют у одной стенки...» Иезуитский психологический ход принес результат. Матросы почувствовали себя ответственными за жизнь стариков. При мастерском, профессиональном руководстве работами самого Френкеля (стройка велась одновременно по всем направлениям: еще только возводились стены, а уже монтировались котлы и сушилки) баня была построена на три часа раньше срока... Этот день стал не только началом головокружительной карьеры Френкеля в республике Советов. Началась новая эра для Соловецкой каторги. Стали иными отношения власти и граждан-заключенных во всех без исключения последующих лагерях, которые с апреля 1930 года стали именоваться исправительно-трудовыми. И первым из десятков лагерей после Соловецкого, где «хозрасчет» Френкеля был испытан в новом масштабе стал Беломорско-Балтийский. В мае 1926 года по ходатайству начальника Управления СЛОНа Ф.И. Эйхманса срок заключения Н. А. Френкелю сократили вдвое, а через год его вовсе освободили, назначив начальником производственного отдела Соловецкого лагеря. Френкель создает несколько больших проектов лагерей нового типа и реорганизует само управление. Журнал, газета, музей, театр... Вся эта, по его мнению, мишура, ни к чему полезному не служит и должна быть упразднена. Зато возникают новые лесные и производственные «командировки», а база для промышленного лова тюленей, моржей и трески проектируется даже на Новой Земле. Френкель доказывает, что каторга может стать источником поступления больших денежных средств. Москва одобрила его эксперимент. Через три года результаты оказались таковы, что Политбюро дважды, 13 и 23 мая 1929 года рассматривало один и тот же вопрос «Об использовании труда уголовных арестантов», а 27 июня 1929 года вновь вернулось к нему, рассмотрев вопрос «Об использовании труда уголовно-заключенных», оформленный затем постановлением СНК СССР от 11 июля. Страна приступила к организации новых лагерей. Заключенные стали рубить лес, прокладывать рельсы и возводить города. И если раньше власти не знали, что с узниками делать, то теперь их катастрофически не хватало. Лубянку стали заваливать требованиями прислать все новые и новые партии заключенных. С юности познавший жизнь во всех ее проявлениях, на своей шкуре испытавший и нищету и роскошь, Н.А. Френкель тем не менее был аскетом. Обладавший феноменальной памятью на цифры и лица, обходившийся минимумом, не признававший никаких авторитетов, он был предан только одному – работе. Никогда ничего не записывая, не имея ни блокнота, ни карандаша, он неожиданно возникал среди ночи и дня то тут, то там на пространствах огромной стойки. Френкель никогда и ничего не забывал и, казалось, никогда не отдыхал. До мая 1932 года восьмым отделением ББЛАГа, которое было занято строительством северного участка канала – шлюзов №№ 16, 17, 18 и 19, руководил чекист С. Л. Моисеев. В Национальном архиве Карелии хранятся его воспоминания о первом знакомстве с Н. А. Френкелем. Это произошло осенью 1931 года. После назначения Френкеля руководителем работ на канале начальники шестого, седьмого и восьмого отделений получили приказания выехать на станцию Сорокская, где в спецвагоне начальника ГУЛАГА (он же руководитель строительства ББК) должно было пройти совещание. «Прибыв туда, мы застали там ряд руководящих деятелей Управления, с которыми еще не были знакомы ранее, -- вспоминает С.Л. Моисеев. -- Помимо Когана, там были какие-то представители Москвы и главный инженер Могилко. В углу сидел и молчал какой-то худощавый невзрачный человек с маленькими усиками, которого никто из нас раньше не видел. Это и был Френкель, о котором ходила молва, что он был на Соловках и в Кеми руководителем экономической части Управления (ЭКЧ) и являлся фактическим автором проекта использования труда заключенных на пользу государства, а не простое пребывание в заключении. Еще более для нас понятным стал Френкель, когда он выступил на совещании оппонентом главному инженеру Н.В. Могилко...» Совещание должно было решить тактические вопросы строительства трассы, связанные с предстоящим весенним паводком, разливом рек и повышением уровня воды в озерах. Н.В. Могилко был сильным специалистом, в прошлом работал главным инженером Днепростроя. С логарифмической линейкой в руках он доказывал, что весна будет ранняя и цитировал сводки синоптиков. Н. А. Френкель выступил очень спокойно и убедительно, не оставив от аргументации Могилко камня на камне. Главным доводом Френкеля было требование посмотреть на проблему глубже. «Оставьте, Николай Васильевич, вашу линеечку, -- говорил Френкель Могилко, -- Она вам не поможет...» Он предложил тщательно изучить синоптические данные за прошлые годы, опросить старожилов и только после этого рассматривать современный прогноз и строить календарный график предстоящих работ. После совещания положение Френкеля настолько укрепилось, вспоминал С. Л. Моисеев, что по линии ИСЧ (информационно-следственной части) была спущена директива о необходимости всемерно оберегать авторитет начальника работ Беломорстроя Френкеля. Его распоряжения объявлялись для всех обязательными и безоговорочными. При этом единицы знали, что Френкель, который жил в Медвежьегорске в отдельном коттедже, сам является заключенным. Приказом от 29 мая 1932 года С.Л. Моисеева перевели с трассы в Управление, на должность помощника начальника учетно-распределительного отдела (УРО). Здесь он еще больше узнал Френкеля и не скрывал восхищения этой личностью до глубокой старости (воспоминания записаны в марте 1982 года). Н.А. Френкель никогда не курил и не пил даже красного вина. Кроме гречневой каши, тарелки бульона с черствым хлебом и чаем с сахаром внакладку ему ничего было не нужно. Он ничем не увлекался – ни театром, ни собраниями, которые считал «пустой говорильней». С. Л. Моисеев пишет, что Френкель «ненавидел методы репрессивных мер» и в этой связи вспоминал такой случай: «Однажды ИСО (информационно-следственный отдел) начал увлекаться арестами людей, и Френкель издал приказ о назначении своим заместителем по производству начальника ИСО Шедвида – по совместительству. И когда Шедвид стал умолять отменить приказ, мотивируя, что он плохо разбирается в производстве, Френкель ответил: «Ничего, подучитесь. Зато меньше будете сажать таких работников, которые нужны на производстве, за которое вы сами теперь будете отвечать». Свою дьявольскую работоспособность Френкель объяснял тренировкой воли, о необходимости которой часто говорил ближайшим сотрудникам. Когда его спрашивали, пишет Моисеев, когда же он спит, отвечал, что спит больше, чем другие. Он советовал натренировать свою волю таким образом, чтобы спать по 5-6 раз в сутки, но не более 2-х часов кряду. «И тогда бодрость сразу восстановиться». Разговор о строительстве ББК ( да и не только о ББК) без упоминания о «любимце дьявола» Френкеле невозможен, и мы его еще вспомним. А пока сообщим, что с канала он был направлен начальником Управления БАМа ГУЛАГа ОГПУ. 29 октября 1943 ему присваивают звание генерал-лейтенанта инженерно-технической службы, а 28 апреля 1947 года Нафталий Аронович, сославшись на нездоровье, почетно уходит в отставку, увешанный высшими наградами государства. Умер Френкель в 1960 году в возрасте 77 лет. В то же время идея перевоспитания трудом (читай -- лагерного хозрасчета, или «френкелевизации», как ее именовали на Соловках заключенные) здравствует и поныне.
4. «Самоварчик, Надежда Андреевна!»Где гуляли лоси И медведь гулял Линиями просек Вычерчен канал Это четверостишье-агитку из 1932 года до сих пор помнит старейшая жительница села Шижня Беломорского района Евдокия Васильевна Чугуева. В доме ее мамы Надежды Андреевны Круглой на постое, на втором этаже -- «вышке» стояли инженеры со строительства северного участка ББК. И хотя было Евдокии Васильевне в ту пору только шесть лет, она хорошо помнит и ту обстановку всегдашней торопливой занятости, и тех людей, судя по всему, питерских интеллигентов Сергея Могилата, Сергея Порфирьевича Победоносцева, Александра Васильевича Башкина. В любое время дня и ночи, в дождь и вьюгу они могли попросить: «Самоварчик, Надежда Андреевна...» и, напившись чаю, надолго исчезнуть на стройке. В «Генеральном акте освидетельствования готовности к пуску и приемки в эксплуатацию Беломорско-Балтийского водного пути», подписанном на станции Медвежья Гора 27 июля 1933 года председателем комиссии К. М. Лепиным и одиннадцатью ее членами, обозначены официальные даты начала и окончания строительства. Отмечено, что к первым работам на южном и северном участках трассы одновременно «приступлено» 16 октября 1931, а уже 20 июня 1933 все работы по возведению и внешнему оформлению основных гидротехнических сооружений были закончены. Однако этими сроками обозначены работы непосредственно на трассе будущего канала – взрывы, разбивка скальных блоков вручную («ручное бурение», вывозка многих тысяч тонн скалы и грунта, отсыпка перемычек и плотин, бетонирование, устройство ряжей и многое другое. Иными словами – то, что называлось общими работами и чем были заняты десятки тысяч заключенных. Значительно раньше начали работу специалисты-техники и конструкторы, геологи и гидрологи, гидротехники и инженеры. Представление об этом строительстве, навеянное некоторыми авторами, как о спешно придуманном и технически примитивном, не выдерживает проверки фактами. Работа началась загодя, широко и велась сразу в нескольких направлениях. В районах, непосредственно прилегающих к трассе будущего канала, действовали экспедиционные отряды поисковиков-геологов. В фонде Беломорско-Балтийского комбината в Национальном архиве Карелии хранятся многочисленные отчеты о результатах поиска полезных ископаемых, инженерно-геологическим, гидрологическим и другим работам, связанным с проектированием и строительством Беломорско-Балтийского канала и будущей его деятельностью. Первый документ датирован 1925 годом (исследования под строительство ГЭС на реке Кемь). За несколько лет до начала работ на трассе, а также параллельно со строительством канала в окрестностях ББК было разведано и исследовано до трех десятков месторождений гравия (1930-1937 годы), изучены месторождения глин (1934-1935 годы), полудрагоценных минералов – гранатов (1932-1934 годы), гранитов(1934-1936 годы), доломитов (1932 год), железа и известняков (1933-1936 годы), меди (1929-1934 годы), молибденита (1934-1935 годы), мраморов (1932 год), пикритов и слюды (1932-1933 годы), талька (горшечного камня) (1931 год), точильного камня (1928 год), титано-магнетитов (1934-1937 годы), торфа (1937-1939 годы). В архиве хранятся результаты подробных исследований и служебные записки с конкретными предложениями по дальнейшему использованию выявленных в карельских недрах богатств. К примеру, в связи с разведанным месторождением титано-магнетитов в Пудожском крае была подготовлена записка «Об организации постройки Пудожгорского электро-металлурго-химического комбината» (1936 год). 1934 годом датировано «Предварительное заключение о результатах работ под алюминиевый комбинат в районе станции Сосновец»; здесь же весьма убедительная «Технико-экономическая записка о целесообразности строительства завода фтористого натрия в зоне канала» составленная в 1935 году. Предлагался даже схематический проект ГЭС в «железных воротах» на острове Соловки», работающей на энергии приливно-отливных течений Белого моря. Нужно с сожалением отметить, что значительная часть наработок советских инженеров, конструкторов и проектировщиков 30-х годов осталась невостребованной. Наряду с каскадами ГЭС на реках Нижний Выг и Кемь, одним из немногих реализованных проектов стал нынешний Надвоицкий алюминиевый завод. Его первоначально предполагали стоить в Сосновце, поскольку Маткожненская ГЭС намечалась к постройке первой. Однако запланированное вместе с каналом строительство гидроэлектростанций на плотинах ББК начали с Ондской ГЭС, и площадку будущего комбината в этой связи перенесли в Надвоицы. Таким образом есть все основания считать, что появлению Надвоицкого алюминиевого завода, равно как и Сегежского ЦБК с некоторыми из ныне действующих в республике предприятий, республика обязана Беломорско-Балтийскому каналу. Поскольку судоходная трасса будущего канала проектировалась по рекам и озерам, в том числе и таким крупным как Выгозеро, и далее через Онежское озеро к Свири, необходимо было владеть точной информацией об их гидрологическом режиме, в том числе и прогнозной. В 1930-1932 годах в районе ББК было открыты 91 водомерный пост, 26 гидрометрических створов и 12 метеорологических станций. Прогнозами гидрологического режима строительство обеспечивали специалисты под руководством А.Ф. Самохина. Изыскательскими и исследовательскими работами на реках и озерах, которые дали уникальные по тем временам результаты, руководили В.Г. Андреянов и С.И. Руденко. На основе полученных данных были разработаны диспетчерские правила наполнения и сработки водохранилищ, создана методика расчета ветровых волн, использованная затем при проектировании и строительстве судовых трасс и портов Рыбинского и Иваньковского водохранилищ. В последующем методика вошла в первый в СССР ГОСТ по ветровым волнам. Еще одним направлением работы проектировщиков и инженеров был выбор стратегии строительства. Необходимо было избежать ситуации, которую Олонецкий губернатор Протасьев назвал «бесцельной борьбой с природой». Предстояла сделать реки и озера своими союзниками, научиться максимально использовать местные строительные материалы и тем самым сократить стоимость и сроки строительства. Это удалось в полной мере. Перекрытием стока реки Нижний Выг в месте его выхода из Выгозера у деревни Надвоицы удалось добиться нескольких целей. Благодаря этому, без особых технических сложностей, связанных с организацией водоотливов, на речном русле ниже по течению были построены восемь плотин. Одновременно шло накопление воды для работы канала в самом Выгозере. За короткий срок уровень озера удалось поднять на шесть с половиной метров, увеличив озерное зеркало почти вдвое. На южном склоне канала запертая река Повенчанка подтопила сразу три озера Воло, Водло и Узкое, образовав из них водораздельный бьеф. К слову сказать, главным образом подпором рек, а только не рытьем и углублением их русел на большей части ББК инженерам удалось обеспечить необходимые для судоходства глубины. В результате на всем протяжении трассы канала речных участков оказалось 99,5 км, озерных 88 км, а искусственных каналов только 41 км. Проектировщики предложили по-новому взглянуть и на размещение гидросооружений, первую очередь шлюзов. Они были построены нетрадиционно, вне речных русел. Это позволило отказаться от вспомогательных сооружений и множества временных перемычек, что, несомненно, помогло в сокращении сроков и затрат. Известно, что при строительстве искусственного водного пути максимально широко применялись местные материалы – древесина, камень, всевозможные грунты, включая малоизученные на то время пластичные иольдиевые глины, во все времена считавшиеся «заклятыми врагами» строителей. Научились применять даже торф. При отсыпке плотин и дамб их «экраны» проектировались слоистыми. Слои песка перемежались слоями торфа, которые служили своеобразной водонепроницаемой защитой для тела плотины или дамбы. Плотины и дамбы на ББК – особая страница в мировой практике гидростроительства. До Беломорстроя никто не брался возводить столь масштабных плотин плавно обтекающего профиля из деревянных наклонных ряжей, постоянно смачивающихся водой. До сего времени непревзойденный образец подобной плотины – Шаваньская, что неподалеку от Надвоиц, -- исправно служит вот уже 70 лет. Автор ее проекта инженер К.М. Зубрик, инженер и руководитель работ здесь, на Шавани, и Надвоицком гидроузле А. Н. Полетаев. Не менее оригинальную и впечатляющую плотину на Маткожне спроектировал и построил инженер О. В. Вяземский, потомок Рюриковичей, князь. Водоспуск с дамбой на Хижозере построен под руководством прораба инженера Н. В. Кобылиной... На ББК научились строить глухие земляные плотины без устройства перемычек -- путем отсыпки каменных банкетов прямо в текучую воду. Фильтрация уничтожалась последующей укладкой сортированного грунта в такой последовательности, чтобы он не размывался и не проносился сквозь каменный банкет. Подобный профиль применялся при сооружении даже высоконапорных дамб. На ББК было построено 49 дамб длиной от нескольких десятков метров до 3,5 километров (к примеру Дубровская, вобравшая в себя 450 тысяч кубометров грунта – прим. авт. К.Г. ) и высотой от 1,5 метров до 13 метров (Летиручейская). На всем протяжении водной магистрали от Повенца до Беломорска (села Сороки) было построено 128 гидротехнических сооружений. Одну из важнейших технологических проблем, всегда возникающей при этом, – фильтрацию воды под основаниями -- решали здесь также, как и на Днепрострое, – при помощи цементации скалы. Для этого использовался станок Сандерсона, способный под большим давлением закачивать цементный раствор в скважины. Но строительная площадка длиной без малого 230 километров, объектов более сотни, а дорогой импортный станок Сандерсона в единственном экземпляре. Что делать? Как во всех подобных случаях, когда речь заходила о снабжении стройки техникой и оборудованием, и в этот раз было поручено обходиться «собственными силами». Тогда в мастерских Беломорстроя станок развинтили по винтику, изучили и по этому единственному образцу сделали десять копий, которые успешно работали на строительстве до самого его завершения. Применение дерева в конструкциях гидросооружений Беломорско-Балтийского канала было очень широким, но не безграничным. Всякий раз в принятии решения на этот счет проектировщики и инженеры выставляли два обязательных принципа: либо это должны быть всегда затопленные, подводные части конструкций, либо доступные для быстрой и скорой замены на более долговечный материал или для последующих ремонтов. Всякие иные варианты жестко отвергались. Бывший начальник 8 отделения строительства ББК С.Л. Моисеев вспоминает, какая острая борьба разгорелась между главным инженером строительства Н.В. Могилко и начальником работ Н. А. Френкелем по поводу замены конструкции металлических шлюзовых ворот на деревянные. Металл был в огромном дефиците, и вопрос своевременных поставок до самого последнего дня оставался проблематичным. Френкель выдвинул идею деревянных ворот, доказывая, что ворота из хорошего корабельного леса простоят не менее 25 лет, а за это время «страна с успехом разовьет металлургическую промышленность и тогда можно будет заменить деревянные ворота металлическими». Н. В. Могилко был категорически против. Аргументы главного инженера казались не менее убедительными – очень высокий напор воды, возможные механические воздействия во время пропуска судов, неблагоприятная метеоклиматическая среда... Ни на строящейся трассе канала, ни в управлении в Медвежьегорске к согласию прийти не удалось. Решение инженерного спора перенесли в Москву, и Москва приняла сторону Френкеля. «Френкель срочно разослал людей в Тамбовскую, Воронежскую и Курскую области подыскать нужный лес на корню, чтобы он был долговечный и пригодный для шлюзовых ворот, -- пишет в своих воспоминаниях С.Л. Моисеев. – Люди выехали, лес нашли и попросили распоряжения начать заготовку и отгрузку. Но Френкель распоряжения не дал. Он создал комиссию из специалистов – лесников и лесоводов и выехал с ними лично. Прибыв на место и увидев высокие стволы строевого леса, Френкель тем не менее забраковал его. Он указал, что смотреть надо не на высокие стволы, а на почву, где растет этот лес. А поскольку почва влажная, почти болотистая, то лес вскоре начнет загнивать и не будет долговечным. Он предложил искать корабельный лес в Воронежской области, там, где в свое время Петр Первый нашел такой лес для постройки кораблей...» Однако лес-лесом, но в мировой гидротехнической практике при таком напоре ворот из дерева никогда не строили. А нагрузки на ворота ожидались весьма значительными. Скажем, напор воды на двухкамерном шлюзе № 11 достигал 18 метров. В этих условиях требовалась абсолютно новая и оригинальная конструкция. Она была создана и проверена на модельных испытаниях в собственной лаборатории Беломорстроя. Автором проекта ромбовидных деревянных ворот высокого напора, впервые примененных в гидротехнической практике, стал инженер В. Н. Маслов. Из общего количества шлюзовых ворот (51) на ББК были смонтированы деревянными 43 и только 8 из металла. Деревянные ворота прослужили на канале гораздо более 25 лет. На отдельных шлюзах их заменяли металлическими вплоть до 80-х годов. При этом необходимо подчеркнуть, что сроки эксплуатации были определены «Генеральным актом освидетельствования готовности к пуску и приемки в эксплуатацию Беломорско-Балтийского водного пути» от 27 июля 1933 года. В соответствии с ним, срок службы конструкций из древесины над водой устанавливался на канале в 15 лет, под водой -- 40 лет, бетона 50 лет и затворов и механизмов – 20 лет. Следует отметить, что все это время честно отслужили эксплуатационникам Беломорско-Балтийского канала жилые поселки на шлюзах. Они построены к августу 1933 года на основе оригинальных проектов инженеров Отделения гражданского строительства Беломорстроя Фурмана, Егорова-Березена и Мейбома под руководством инженера П. Н. Аппака. Сегодня от этих поселков остались отдельные здания. Однако не потому, что были плохо построены. Они стали попросту не нужны. Автоматизация на ББК заставила сократить коллективы шлюзов многократно, а кое-где и вовсе обходиться без них. Вахтовый метод работы давно используется на южном склоне канала, где расстояния между шлюзами невелики, а дорожная сеть хорошо развита.
5. СпециалистыСтарейшая жительница села Шижня Беломорского района Евдокия Васильевна Чугуева, детскими воспоминаниями которой мы начали предыдущую главу, не знала, конечно, что инженеры-строители, стоявшие на посте в доме ее мамы Надежды Андреевны Круглой, были далеко не свободны. Они изредка принимали у себя наезжавших в гости жен и детей, одевались и передвигались свободно, но при этом были что ни на есть настоящими заключенными. По существующим в то время в Беломорско-Балтийском Комбинате инструкциям, об этом вообще никто не должен был знать. Кто из руководителей строительства, конструкторов, инженеров, прорабов, охранников вольный, а кто з/к знали единицы. Эта разница, и без того весьма условная в государстве того времени, на строительстве канала ничем не подчеркивалась – ни одеждой, ни образом жизни. Начальник 8 отделения чекист С.Л. Моисеев, а это был крупный руководитель, один из восьми линейных руководителей громадного строительства, штаб которого располагался все в том же селе Шижня, не знал, что руководитель всех работ на ББК Н. А. Френкель – заключенный. При этом никто из окружающих не догадывался, что из 13 специалистов штаба его 8 отделения только трое вольнонаемных: сам Моисеев, начальник охраны Аксенов и начальник культурно-воспитательной части (КВЧ) Васин. Все остальные были также заключенные. В 1930 году в Москве, на самом верхнем этаже особняка на углу Лубянки и Фуркасовского переулка было создано Отдельное конструкторское бюро по проектированию ББВП. Руководство поручили чекисту А.Г. Горянову. Жуткое определение «вредитель» уже широко использовалось в судебной практике. Получить срок тюремного заключения можно было только за то, что в студенческие годы называл своим учителем профессора имярек, либо некогда работал под началом руководителя, объявленного «врагом», «вредителем», «шпионом иностранных разведок». По пересылкам, исправдомам, тюрьмам и лагерям страны искали специалистов – гидротехников, доставляли их к А.Г. Горянову, и тот без затей предлагал работу по специальности, сносное жилье и командирский паек. При этом подчеркивал, что работать придется очень много и хорошо, иначе неминуемое возвращение в лагерь на общие работы. Этапы заключенных проходили такой отбор на всем их многотрудном пути до самого котлована на стройке или лесосеки. Начальник 8 отделения Беломорстроя, уже знакомый нам С.Л. Моисеев вспоминал: «Хлопотно было, когда прибывал новый этап: надо проверить наличие людей, состояние их здоровья, организовать помывку, обуть-одеть. Одежду, кстати, выдавали прибывшим «второго срока», бывшую в употреблении. «Первый срок» нужно было заработать ударной работой. Затем квалификационная комиссия по распределению рабочей силы. Как правило, специалистов старались определить по профилю, остальных – на общие работы. Этапы были по много сотен человек». С началом работ на канале специалистов пришлось «двинуть на периферию». Ими заполняли вакансии в центральном управлении строительства и в штабах отделений. При Беломорстрое было создано особое подразделение. Оно именовалось «Ленинградское Бюро Беломорско-Балтийского комбината». Головная контора размещалась в Ленинграде по адресу: улица Халтурина, дом 2, к. 249. Говоря современным языком, конструкторы, изыскатели, проектировщики, экономисты и инженеры «Ленбюро» осуществляли специальное сопровождение всех без исключения работ на трассе канала. Их набирали только из вольнонаемных. Приказы начальника ББКомбината обычно имели отдельный подпункт «По Ленбюро», речь в них шла об отпусках, увольнениях отдельных сотрудников, выездах в командировку и прочих вопросах. Чтобы лучше представить, чем приходилось заниматься специалистам «Ленбюро» в ходе строительства ББК и в течение ряда лет после него, приведу штатную структуру этой организации по состоянию на апрель 1935 года: руководство (6 чел.); административно-хозяйственная часть (13 чел.); группа оформления (17 чел., среди них 8 чертежников); бухгалтерия (5 чел.); производственная часть состояла из ряда самостоятельных групп: а) заказов (11 чел.), б) гидротехнической (8 чел.), в) водного хозяйства (7 чел.), гидротехнической ( 8 чел.), водного хозяйства (7 чел.); электротехническая часть (21 чел.); часть гидросооружений также включала в себя отраслевые подразделения: а) гидротехническую группу (16 чел.), группу железобетонных конструкций (11 чел.), архитектурную группу (7 чел.), группу металлических конструкций (7 чел.); проектно-экономическая группа (5 чел.), производственная часть (4 чел.), сметная группа (3 чел.), изыскательская часть (7 чел.), группа судостроения (3 чел.). Об уровне квалификации специалистов, привлеченных к строительству ББК, мы уже говорили. С. Л. Моисеев писал, что в штабе его 8 отделения в Шижне начальником производственно-технической части был Порозенко, бывший главный инженер крупнейшей ирригационной сети в Средней Азии, арестованный за вредительство и контрреволюцию. Помощником Порозенко трудился Ананьев. Александр Георгиевич Ананьев, которому в то время исполнилось 65 лет, до революции строил знаменитые на весь мир разводные мосты в Ленинграде. Он был военный инженер, лично руководил строительством Александровского моста и имел чин генерала. На Беломорстрое Александр Георгиевич Ананьев оставил о себе добрую память 29-й плотиной в Выгострове. Эта так называемая самосливная плотина длиной более 400 метров отделяла судовой ход канала от русла реки Нижний Выг. «Лишняя» вода свободно скатывалась через ее гребень из канала в реку, обеспечивая необходимый уровень горизонта. Эту красавицу -- плотину я хорошо помню. Школьниками на переменах мы бегали на окраину деревни Выгостров смотреть, как семга гигантскими прыжками штурмует ее, перепрыгивая из реки в канал и обратно. С последующим повышением гарантированных глубин на судоходных путях ББК плотина № 29 оказалось затопленной и теперь с поверхности воды ее не видно. «Когда в конце 1931 года по окончании основных работ на северном участке меня перевели в Медгору, в Управление Беломорстроя, на должность пом. нач. УРО (учетно-распределительный отдел), -- вспоминает С.Л.Моисеев, -- я застал там такую же обстановку с кадрами, как и на периферии. Во всех отделах Управления работали заключенные. Кроме единиц из вольнонаемного состава... Штат УРО был из 420 человек, в основном заключенных, крупных экономистов, статистиков и инженеров». Среди крупных специалистов, с которыми чекисту С.Л. Моисееву с его, как он отмечал в анкетах, «низшим образованием» приходилось трудиться в УРО, были профессор Розе, профессор Вельмин и профессор Тхоржевский, а также другие специалисты и ученые, имена которых знал весь научный мир. И когда председатель правительственной пусковой комиссии К. М. Лепин писал, что «...Беломорско-Балтийский канал в научно-техническом отношении представляет из себя огромную, постоянно-действующую гидротехническую лабораторию, модели которой возведены в естественных условиях и в полной, не искаженной, натуральной величине», что это «доступная для всех школа гидротехнического искусства, наглядное пособие внедрения в практику гидростроительства новых смелых и совершенных инженерных конструкций», он был абсолютно прав.
6. Общие работыНичего не было страшнее на стройке общих работ. Их боялись. От них всеми средствами и под любым предлогом старались уклониться. Потому что труд был ручным, опасным и немыслимо тяжелым. В этом несложно убедиться, если с максимальной беспристрастностью посмотреть на статистику, которая долгое время составляла предмет гордости руководителей ОГПУ и властей. По официальным данным, во время сооружения канала было извлечено 9 миллионов 963 тысячи кубометров грунта, из которых 2 миллиона 514 тысяч кубометров скальных пород. «Для того, чтобы погрузить эту скалу в вагоны, -- писали в то время, -- понадобилось бы 300 тыс. вагонов или 7500 составов поездов». Да, однако вывозили не в вагонах и на поездах, а в тачках, вручную. Для этого в механических мастерских Беломорстроя было изготовлено (а поначалу частично завезено) 70 000 колес для тачек. Поскольку тачка сама не едет, даже по специально проложенным настилам -- «дощечкам», к рукояткам каждой, вероятно, был приставлен «водитель». Следует иметь ввиду и то немаловажное обстоятельство, что толкать тачку зачастую приходилось из котлована наверх, а не наоборот. В 1938 году за границей в издательстве НТСНП (Народно-трудовой союз нового поколения) вышла книга «Красная каторга». Автор Семен Васильевич Смородин в конце 20-х попал на Соловки, там увлекся пушным звероводством и создал кроликоферму. С началом работ на ББК его перевели в Повенец, чтобы здесь применить его опыт. С.В. Смородин стал одним из создателей Повенецкого зверосовхоза, получившего официальное наименование «пушсовхоз». Вскоре за «теплые места» в «пушсовхозе» началась грызня, к которой Смородин не был готов. В результате в октябре 1932 года он оказался на общих работах на Маткожненском узле второго лагпункта седьмого отделения. В это время здесь прокладывали канал между шлюзами №№ 14 и 15. Смородина определили к тачке, возить песок из карьера к каналу на расстояние в один километр. Дневная норма, «урок», была определена в 25 тачек. Он должен был прокатить свою тачку «по дощечке» 25 км с песком и 25 км налегке. Выполнение 100% дневного «урока» давало право на 600 граммов хлеба. «Через несколько месяцев ударной работы человека трудно узнать, до того он изнашивается, -- писал С. В. Смородин. Уже глубокой зимой мне случилось встретится со знакомым еще по Соловкам фельдшером, работавшим в центральном лазарете отделения. Он рассказал ужасные вещи. Зимою в лазарете бывали дни, когда в мертвецкой насчитывалось по пятидесяти-шестидесяти покойников. Особенно много гибло узбеков, не переносящих сурового климата. По нашим расчетам выходило, что за год на канале погибало пятнадцать процентов людского населения, а двадцать процентов получало инвалидность...» Смородин был образованным и хорошо подготовленным человеком. Он понял, что не долго здесь выдержит, тщательно разработал план побега и ушел за границу в Финляндию. Его горьким и точным воспоминаниям трудно не поверить. Согласно «Коньюнктурному обзору» ГУЛАГа от 6 февраля 1935 года смертность заключенных в лагерях в 1933 году составляла 14,8% от общей численности. Понятно, что прежде чем вывезти, скалу следовало пробурить, заложить взрывчатку и взорвать. В 1933 году и позже в прессе с восторженной гордостью сообщали, что длина всех пробуренных на Беломорстрое шурфов для взрывов составила 2600 километров, «т.е. расстояние от М. Горы до Армавира или от Киева до берегов Атлантического океана (через Польшу, Чехо-Словакию, Германию и Францию)». Гордиться бы этим и в самом деле, если не знать, что почти весь немыслимо гигантский шурф пробит... вручную, с помощью кувалды и стального бура-долота ( к слову, и это подсчитано: буровой стали израсходовано 850 тонн). Еще один предмет для публичной похвальбы тех лет. «При постройке канала было совершено 4,5 млн взрывов...Сила всех взрывов, вместе взятых, составляет 2 триллиона 550 миллиардов лошадиных сил». В окрестностях трассы долгое время не было слышно голосов птиц, и не встречался след зверя. Но кто были эти взрывники? Где их готовили в таком массовом порядке и знали они хоть что-нибудь о правилах безопасности? Много раз от местных жителей приходилось слышать, что одной из причин гибели заключенных во время работы были именно взрывные работы. А. Я. Бурлаковой было 14 лет, когда в ее родную деревню Выгостров пригнали услонцев на строительство канала. Неподалеку от ее дома разбили большие брезентовые палатки с печками-буржуйками, и колонны угрюмых и вечно голодных людей пошли на строительство плотины, водоспуска и шлюза № 16. «Прямо беда была – эти взрывы, -- вспоминает она 70 лет спустя. – К окнам подходить запрещали – стройка рядом, видно все, но нам интересно... Как услышишь – взрывы гремят, смотришь –бегут с носилками, несут кого-то, а там уже чьи-то куски собирают...» К.И. Костина, жительница деревни Надвоицы: «В 1932 году около д. Надвоицы – в северной стороне – были поставлены палатки, в которых жили заключенные. Затем стали производить взрывные работы для прокладки нового русла реки Выг. Во время этого многие заключенные гибли от камней, которые падали в районе палаток...» Один из важных вопросов, на который до сих пор нет точного ответа, -- количество заключенных на Беломорстрое. Разброс мнений очень велик – от «более ста тысяч» до «полумиллиона» и более. Помощник начальника учетно-распределительного отдела управления С.Л. Моисеев вспоминал в разговорах с автором книги «Каналоармейцы» И. И. Чухиным о 126 тысячах человек. Начальник Беломорско-Балтийского исправительно-трудового лагеря ОГПУ С. Г. Фирин, выступая в октябре 1933 года на совместном торжественном заседании Президиума Коммунистической академии и Института Советского строительства, назвал цифру в 140 тысяч человек... Наверное, точное количество «каналоармейцев» не знали и сами чекисты. Этапы были огромными, стройплощадка гигантской, с разветвленной сетью городков и зон с плохими дорогами, где зачастую не было даже радиостанций. Кадровая политика формулировалась просто: заключенных будет столько, сколько нужно. А при такой работе – лопатой, кайлом, кувалдой и тачкой -- нужно было очень много. К примеру, С. Л. Моисеев имел в распоряжении до 10 тысяч человек. 8 отделение Беломорстроя, которым он руководил, занималось строительством четырех шлюзов и пяти плотин к ним через речку Шижня – ответвления реки Нижний Выг, впадающего в Белое море. Вся стройплощадка 8 отделения простиралась на расстояние не более семи километров. Представим себе условно, что если даже на каждый метр этого пути Семен Львович распорядился бы поставить на работу по одному заключенному, то еще для 3 тысячи з\к места бы не нашлось... Отделений собственно на строительстве канала было, как известно, восемь и некоторые были побольше Шиженского. В одном из самых больших – Надвоицком лагерное население достигало размеров небольшого города или района – до 20 тысяч человек. Да прибавим к ним множество лагпунктов и «командировок», где тысячи других заключенных строили дома и дороги, валили, сплавляли водой и вывозили лес на лошадях во волокам и через болота по деревянным «рельсам» самодельных узкоколеек. На 1 июня 1930 года в стране было всего семь лагерей с общим числом заключенных 168 163 человека. Причем в Управлении северных лагерей особого назначения (УСЛОН) всего 62 563 человека. Через три с половиной года, на 1 января 1934 года, лагерное население страны составляло 509 400 человек. Уже был БАМ, канал им. Москвы, десятки иных важнейших строек. Ровно через год количество з/к в стране достигло 725 700 человек. Далее оно росло поистине устрашающими темпами. Скорее всего, ближе к истине был «этот самый Семен, скромнейший Фирин», как назвал его А. М. Горький. Хотя на том же торжественном заседании заслуженный чекист не удержался, чтобы не соврать. «Ни одного эксцесса, ни одного побега заграницу – за все время строительства», -- сообщил он коммунистическим академикам. В то время как не позже, чем через год, 10 сентября 1934 года, НКВД вынужден был издать специальный приказ № 0074 «О борьбе с побегами з/к из ИТЛ НКВД». В нем, в частности, говорилось, что «за 1933 год из исправительно-трудовых лагерей НКВД бежало 45 755 заключенных, из которых задержано всего лишь 28 370 чел.» Однако, не станем из нынешнего далека упрекать одного из руководителей Беломорстроя Семена Григорьевича Фирина. Он был сыном своего времени. 28 апреля 1937 года его арестовали и вскоре расстреляли. Как и большинство его соратников-чекистов тех страшных лет. Строительство основных сооружений и трассы главного судоходного пути Беломорско-Балтийского канала продолжалось всего 20 месяцев. Однако в истории государства оно выпало на такое время и так много выявило и предопределило и в политике, и в экономике, и в психологии власти и масс, что исчерпать эту тему невозможно не только в одной главе, но и в отдельной книге. Попытки создать такие книги предпринимаются и еще будут предприниматься. Нам же остается признать: все, что сказано об этой громадной стройке 1931-1933 годов – правда. Была ли она чудовищным молохом, перемалывающим тысячи судеб? Да. Была ли она ступенью к новой жизни для тысяч бывших преступников, «перековкой», давшей им профессию и чувство товарищеского локтя? Да. Можно ли считать Беломорстрой иезуитским экспериментом бесконтрольной власти над своим народом, экспериментом настолько же эффективным, насколько кровавым? Да. Действительно ли она была школой, в которой опробовались неведомые в стране прежде методы организации гигантских рабочих коллективов? Да... Но Беломорско-Балтийский канал – это еще памятник мастерству, неистребимому трудолюбию и стойкости российского народа. И невозможно согласиться с тем, что громадные усилия и жертвы 1931-1933 годов напрасны. В истории государств и людей ничего не бывает напрасно.
Гнетнев К. В. Канал. Далее читайте:Гнетнев Константин Васильевич (авторская страница).
|
|
БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА |
|
Редактор Вячеслав РумянцевПри цитировании всегда ставьте ссылку |
