Александр Франгуланди

       Библиотека портала ХРОНОС: всемирная история в интернете

       РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

> ПОРТАЛ RUMMUSEUM.RU > БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА > КНИЖНЫЙ КАТАЛОГ Ф >


Александр Франгуланди

1991 г.

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА


БИБЛИОТЕКА
А: Айзатуллин, Аксаков, Алданов...
Б: Бажанов, Базарный, Базили...
В: Васильев, Введенский, Вернадский...
Г: Гавриил, Галактионова, Ганин, Гапон...
Д: Давыдов, Дан, Данилевский, Дебольский...
Е, Ё: Елизарова, Ермолов, Ермушин...
Ж: Жид, Жуков, Журавель...
З: Зазубрин, Зензинов, Земсков...
И: Иванов, Иванов-Разумник, Иванюк, Ильин...
К: Карамзин, Кара-Мурза, Караулов...
Л: Лев Диакон, Левицкий, Ленин...
М: Мавродин, Майорова, Макаров...
Н: Нагорный Карабах..., Назимова, Несмелов, Нестор...
О: Оболенский, Овсянников, Ортега-и-Гассет, Оруэлл...
П: Павлов, Панова, Пахомкина...
Р: Радек, Рассел, Рассоха...
С: Савельев, Савинков, Сахаров, Север...
Т: Тарасов, Тарнава, Тартаковский, Татищев...
У: Уваров, Усманов, Успенский, Устрялов, Уткин...
Ф: Федоров, Фейхтвангер, Финкер, Флоренский...
Х: Хилльгрубер, Хлобустов, Хрущев...
Ц: Царегородцев, Церетели, Цеткин, Цундел...
Ч: Чемберлен, Чернов, Чижов...
Ш, Щ: Шамбаров, Шаповлов, Швед...
Э: Энгельс...
Ю: Юнгер, Юсупов...
Я: Яковлев, Якуб, Яременко...

Родственные проекты:
ХРОНОС
ФОРУМ
ИЗМЫ
ДО 1917 ГОДА
РУССКОЕ ПОЛЕ
ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА
ПОНЯТИЯ И КАТЕГОРИИ

Александр Франгуланди

Греки-понтийцы: дорога длиной в 2,5 тысячи лет

РАЗДЕЛ 4. ПОНТИЙЦЫ ПЕРЕД ВЫСЕЛЕНИЕМ ИЗ ТУРЦИИ (1900-1924 г.г.)

Глава 1. Понтийские греки в Понте (по рассказам уроженцев Понта)

Основными моими информаторами о жизни греков в Понте являются старики (к сожалению, некоторые уже умерли), жившие в детстве в Турции, в Понте. Они, как и основная масса понтийцев, принадлежали к деревенским жителям, что делает их рассказы особенно ценными. Жизнь городских людей более нивелирована, и, в то же время, о ней больше сохраняется подробностей в хрониках и рассказах путешественников. Те же Панарет, Клавихо и Челеби рассказывали в основном о городах и горожанах, тогда как дух народа сохраняется более всего у жителей деревни.

Одним из моих информаторов был М-о М-ди (в дальнейшем кратко М.М.). Он родился 30 января 1907 года) и до 10-ти летнего возраста проживал в деревне Темирчикёй (тур.) или, по-гречески, Месохор. Все подробности окружающей его в детстве жизни помнит великолепно (но, как это часто бывает со стариками, сов­ременные события его память удерживает не так цепко). Ответы на мои вопросы М.М. дополнял многими своими воспоминаниями, которые расширяли видение той жизни.

 

Жизнь деревни

Весь Понт, под которым я по-прежнему понимаю нынешний трабзонский вилайет Турции, был разбит на ряд районов, в каждый из которых входило несколько деревень, административно подчинявшихся либо какой-то крупной деревне, либо близлежащему городку. В свою очередь несколько районов подчинялись более крупному городу, а все вообще - Трабзону-Трапезунду. Большинство деревень в горах имело греческое население, но немало было деревень с турецким или со смешанным греко-турецким населением.

Деревня "Месохор" входила в район "Музена" (крупное село), который административно подчинялся городу Ардаса. Административным центром еще более высокого ранга был г. Кемишхана, который уже подчинялся Трапезунду. Месохор находился в горах, примерно по прямой на юг от Трапезунда. Расстояние от Месохора до последнего составляло около двух дней пешего хода. Местность, где располагался Месохор и вообще весь район Музена, горная, но горы более низкие и пологие, чем кавказские и во времена детства М.М. малолесистые.

К этому же административному подчинению относились также районы Крома (Кромна) и Санда (это тоже названия крупных горных деревень), Относительно них у М.М. не сохранилось никаких воспоминаний за исключением того, что в Санда было семь деревень. Существовали районы другого административного подчинения, например, Орду, Керасунт, Сурмена, Самсун (все на побережье) и другие.

В район Музена кроме Месохор входили деревни, расположенные за соседними горами Марти, Кодона, Лария, Агрид (я использую здесь и дальше русские буквы для передачи соответствующих греческих звуков, которых нет в русском языке); подальше были расположены Хатц, Хотц, Партия, Мандрия, Самандон, Харава, Чак, Карел (со смешанным греко-турецким населением), Бумбулак (с турецким населением), Цита (со смешанным населением) и Ависа.

На расстоянии 1-2 дней пути к югу за горными хребтами начиналось плоскогорье, где тоже были греческие деревни, но чаще турецкие, так как земля там была значительно лучше (эти деревни, как я думаю, не относились к трабзонскому подчинению, хотя, вполне вероятно, были основаны выходцами из Понта. О жителях этих мест я еще буду рассказывать впоследствии в связи с "цалкинскими" греками).

Деревня Месохор насчитывала около 60 домов, расположенных компактно. Поля располагались отдельными участками - клочками - по соседним горам в местах, где была хорошая почва. Большая часть домов в деревне была одноэтажными. Из 60 домов примерно только 10 были двухэтажными. Благодаря сухому климату (дожди были редкими) для строительства домов можно было пользоваться саманным кирпичам (т.е. кирпичом, выделанным из глины, замешанной с соломой). Кирпичи были размером с современные шлакоблоки. Выделывали их в деревянных ящиках. Стены домов были довольно толстыми - 30-40 см. Дерева и камня было мало и их редко использовали. Только богатые позволяли себе строить каменные и деревянные дома (по-видимому, последних в Месохоре вообще не было, ибо М.М. впервые такие дома видел при проезде через Трапезунд).

Обычный дом (прямоугольный в плане) имел следующее устройство: после того, как стены выводились на нужный уровень, на них укладывали тонкие бревна диаметром примерно 20 см параллельно с промежутком в 80-100 см. Поверх бревен тесно размещали жерди из какого-то определенного кустарника (дерева типа низкого кипариса), очищенные от коры. Затем на эти жерди толстым слоем накладывали ветки с листьями какого-то другого (лиственного) дерева, слоем в 8-10 см толщины. По­верх этих веток укладывался толстый слой глины, хорошо размешанной, но без соломы. Глина уминалась и разравнивалась так, что к центру крыш ее толщина была больше (для стока воды). Для того, чтобы дождь не мочил дерево самой крыш: и стены дома, по краю крыши в глину вделывали каменные плитки ("плакия"), которые получали расщеплением какого-то слоистого камня. Получался карниз. В некоторых случаях вся крыша дома покрывалась вместо глины такой плиткой, как керамической черепицей. Например, в Месохоре такой плиткой была покрыта церковь.

Дом был разделен на 2-3 комнаты. В потолке одной из комнат оставляли круглое отверстие - световой колодец - диаметром порядка 50 см ("ордани"). В прежнее время окон не было вовсе. Во времена М.М. изредка делали узкие маленькие окна, похожие на бойницы, по одному на комнату. Полы обычно были земляные.

Печей в доме не было. Устраивали нечто вроде камина, очага: в стене делали небольшую выемку, от которое в стене шла труба и оканчивалась примерно в одном метре над крышей. Этот очаг назывался "джах".

Для разравнивания глины на крыше и на полу использовался каменный каток - "килиндр" (т.е. цилиндр). Это был вытесанный из камня круглый цилиндр с неглубокими центральными отверстиями в торцах. В них вставляли круглые бобышки, которые были закреплены на ручках, которыми толкали каток (иногда его катали, держась за веревки).

Дома в два этажа имели только зажиточные люди. На первом эта­же таких домов располагалась кухня и другие подсобные помещения. Спальня и гостиная размещались на втором. Здесь же обычно хранили и продукты.

В старое время в каждом доме жили большими патриархальными семьями, несколько поколений под одной крышей. Старший мужчина был непререкаемым авторитетом. Во времена М.М. нередко после создания новой семьи она отделялась, строила свой дом.

Полевыми работами и, конечно, домашними тоже, занимались, в основном, женщины: пахали, сеяли и пр., вязали всю теплую одежду, готовили обед, стирали, шили и т.д. Земли было мало и невысокого качества; рек вблизи не/было, поливать было невозможно, а дожди шли редко. Полученного урожая обычно не хватало на весь год. Поэтому почти вся мужская часть населения деревень уходила на заработки в город - частью в турецкие - Трапезунд и др. более мелкие, но большей частью на Кавказ, в основном на побережье, но нередко и во внутренние районы и даже в Дагестан. Здесь они торговали, ремесленничали, подряжались рабочими. В России заработки были значительно выше, и положение православных греков было более спокойным, хотя они и были турецкими подданными и платили налоги Турции. Но в собственно Россию уезжали редко. М.М. помнил один случай, когда мужчина из их деревни из-за малярии не сумел жить на побережье и уехал в Читу (Сибирь). Там он открыл свое дело по выпечке хлеба, кондитерских изделии и т.п., разбогател и перевез в Читу всю свою семью. Переезжали и в другие города, например, в Карс, а затем уезжали дальше, иногда и в Грецию.

Жители деревень часто отдавали своих детей на выучку к ремесленникам в город. За ученичество в большинстве случаев нужно было платить. Бедняки отдавали сыновей в такие отрасли ремесла, где оплата не требовалась или была мала (сын отрабатывал ее своим трудом). В частности из-за тяжести работы (мешать тесто могли только здоровые сильные люди) обучение мастерству пекаря (хлеба и пр.) было бесплатным, и хозяева обеспечивали учеников едой.

Судя по тому, что многие из Месохор, в том числе и сам М.М., и его братья были пекарями, жили здесь бедно. Из других деревень про­исходили каменщики, лудильщики, ювелиры и пр.

На деньги, привезенные или присланные мужчинами, покупалась дополнительная провизия и хозяйственные предметы. Зерно покупали даже на плоскогорье, где оно, вероятно, было дешевле, ходили туда пешком с ослами или лошадьми. Колесный транспорт (например, арба) не использовались. Грузы часто носили на себе, так как лошадей и ослов тоже было мало. В Месохоре были всего одна лошадь и один осел.

Полевые работы выполнялись женщинами и подростками. Пахали плугом на быках. Плуг был деревянным с одной ручкой и с железным лемехом ("зигон"). Плуг привязывался к ярму на два быка. Подросток вел быков, а женщина стояла за плугом. В Месохоре быки были не у всех; часто семья имела одного быка. Тогда занимали второго и обрабатывали поле сначала одной, а затем - другой семье. Участки были маленькими и разбросаны по горам, поскольку удобных для обработки мест с хорошей почвой было мало. Сеяли только жито и ячмень. Пшеница из-за скудости почвы и малого количества осадков не давала хороших урожаев. Сев производили осенью - в сентябре-октябре. К ноябрю ростки вырастали до 5-6 см. В это время начиналась первые снегопады, и ростки накрывало снегом. Снежный покров достигал обычно высоты около метра, и ростки хорошо выдерживали морозы до весны, т.е. примерно до второй половины марта, когда снег начинал таять. За время таяния и первых весенних дождей растения успевали вырасти и распуститься так, что прикрывали затем корни от подсыхания. Поэтому одного-двух летних дождей хватало, чтобы урожай созрел.

Косили вручную серпами ("каган"). Обмолот производили следующим образом: утрамбовывали круглое поле (поляну), которое называлось "алон"; на нем раскидывали равномерно скошенные стебли жита или ячменя. Сверху ставили широкую доску с загнутым вверх одним краем, в днище которой были укреплены острые осколки камней. Эта доска называлась "тукан". К загнутому краю прикреплялась веревки, за которые бык тащил по кругу эту доску. Сверху на доску садилась дети. Острые камни резали солому и одновременно обмолачивали зерно. Затем сгребали всю солому. Для этого использовали "рукан" - доску, закрепленную перпендикулярно ручке. Потом собирали зерно под соломой. Провеивали его на ветру, подбрасывая деревянной лопатой. Остаток промывали от земли в корыте и сушили. Нарезанная солома шла на корм скоту, а зерно хранилось в больших кувшинах. Устраивали греки и огороды вдоль речушек для выращивания зелени.

Признаться, я не очень понял этот рассказ, пока не нашел в одном очерке о турках [26] описание этого устройства и способа обмолота, которые до недавнего времени (а быть может и сейчас в отдаленных восточных районах) использовались турками (с.46): "Земледельческие орудия турецких крестьян - плуги, бороны, серпы, молотильные сани имеют малоазийское происхождение. Молотильные сани (турецкое "дёген" от греческого "тикани") походили на санки-волокуши, только в их деревянное днище вбиты острые кремни. На току - круглой ровной площадке - настилают сжатую пшеницу или ячмень. Вол или лошадь тащат эти сани, делая круг за кругом. На санях для тяжести обычно сидит мальчишка. Кремни режут солому, отделяют зерна от шелухи. Затем хлеб провеивают, вскидывая его лопатой с тупыми зубьями... Такие молотильные сани были известны народам Малой Азии, Закавказья, Балкан, Сирии и Палестины задолго до нашей эры, в позднем неолите". Мы еще будем возвращаться к этой книге для сравнения данных, а сейчас я продолжу рассказ М.М.

В пищу шли и некоторые виды трав, которые собирали женщины в окрестных горах, сушили и заготовляли на зиму. Колодцев для воды в Месохоре не было. Для питья использовали ручеек в несколько пальцев шириной, который тек из родника, расположенного примерно в полкилометра от деревни на горе. Для сбора воды сделали бассейн из двух долбленных деревьев, соединенных между собой и вмещавших около ста ведер воды. Отсюда брали воду и для скотины.

У меня возник вопрос, что заставило греков поселиться в таких трудных для жизни местах. По мнению М.М., основанному на каких-то преданиях, греки ушли в эти горные места после захвата турками Малой Азии и, в частности, Понта, чтобы избегнуть мусульманизации. Когда, в каких годах и в каком веке это было, остается только гадать. Часть греков по М.М. приняло мусульманство добровольно (такие находились и во времена М.М,), часть - насильственно. По мнению М.М. многие местные турки были по крови греками, но, резко отделяли себя от них, не задумываясь над этим. Позднее, когда турецкая администрация охватила и горные районы, здесь также стали насаждать мусульманство. Но в результате каких-то войн Турции с христианами - Россией, Англией, Францией - они потребовали предоставить христианским жителям Турции свободу сохранять христианство (т.е. свободу совести), С тех пор разрешили строить в деревнях церкви и школы. Строились и содержались они в складчину на деньги деревенских жителей. Чаще всего крестьяне собственноручно и строили эти здания, приглашая мастеров для руководства. Бедные деревни объединялись и вместе строили общие церкви и школы; богатые деревни имели собственные.

В Месохоре церковь была каменной и крыта каменными плитками. По архитектуре и размерам она напоминала сухумскую греческую церковь, но была попроще. (Сухумская церковь - базилика довольно внушительных размеров). В этой церкви было двое попов, так как деревня делилась на верхнюю и нижнюю, и между ними были какие-то трения. Служба велась на греческом языке. По численности населения по мнению М.М. достаточно было и одного попа. (Характерно отношение М.М. к попам - скептическое, с оттенком презрения, как к паразитам. Вероятно, такое отношение было со стороны большинства мужчин, которые, скитаясь по заработкам, отдалялись от влияния церкви. Религии и суевериям больше были подвержены женщины.). Попы имели участки земли, но обрабатывали их тоже жены…

Школы были в основном начальные. Иногда, объединяясь, деревни содержали более крупные школы (7-9-летние). В частности, Месохор и еще три деревни содержали одну школу с семи или девятилетним обучением. Школа находилась в соседнем с Месохором селе. Учиться отдавали в основном мальчиков. Девочки обучались домашним делам в общении с матерями, тетями и бабушками (вязание, шитье, приготовление еды, полевые работы и т.п.).

В быту использовался "простой" ("апла") греческий язык, т.е. понтийский диалект греческого языка с примесью турецких слов; в школе обучали литературному языку. (Надо сказать, что понтийцы раньше (лет 10-15 назад) вообще не использовали этого слова ("понтийцы") для обозначения своей этнической принадлежности: называли себя "ромеями", а свой язык - "ромейским"). Существенное отличие ромейского от современного греческого (новогреческого или "димотики", как он именуется в литературе) не только в лексике, но и в произношении ряда шипящих и щелевых звуков. Под влиянием турецкого или, может быть, персидского и других языков (установить сейчас трудно) звук "хи" (русск. "Х") в некоторых положениях произносится как русское "Ш"; то же и звук "сигма" (русск. "С"); "дзета" - как "ДЖ"; "пси" - как "ПШ"; "Ц" как "Ч". Имеются и еще некоторые особенности произношения (насколько я знаю, в Греции имеются посвященные ромейскому языку труды, где, вероятно, эти вопросы рассмотрены подробно).

Согласно М.М. в деревнях, относящихся к одному району, языки почти не отличались. Заметные отличия существовали между языками населения различных районов, таких как Музена, Орду, Керасунт и другими.

В расовом отношении, по мнению М.М., греки и турки отличались мало, что подтверждает предположение о том, что турки здесь были омусульманенными греками. Сами ромеи, насколько я могу судить по греческому населению Абхазии и Грузии вообще, насчитывает такое разнообразие антропологических типов, что, пожалуй, затруднительно говорить об определенной расе (Я имею в виду различия между малыми европеоидными расами, ибо при всем разнообразии все ромеи принадлежат к европеоидам балкано-кавказской расы).

 

Одежда ромеев

И мужская, и женская одежда ромеев мало отличалась от турецкой. При М.М. старики и взрослые мужчины еще носили очень широкие шаровары до пола; в поясе шаровар продевалась веревка ("вракозон") и затягивалась на талии. В шаровары заправляли рубашку, а сверх нее носили "кондеш" - жилетку без воротника с рукавами, застегивающуюся на пуговицы. На голове носили феску или башлык (нечто вроде капюшона). Во времена М.М., в основном, носили уже другую одежду: брюки внизу были узкими, как чулки, и доходили в таком виде до места чуть ниже колен, а затем шли широкие со множеством складок штаны. На ногах носили "чапула" (тур.) - остроносые загнутые вверх кожаные туфли (подобные тем, что сохранились у "эвзонов" - дворцовой гвардии в современной Греции, только без шариков на носке. Не могу не отметить, что еще хетты пользовались подобной обувью - правда не туфлями, а скорее полусапожками - 4 тыс. лет до этого, но сомнительно, чтобы здесь существовала какая-то связь).

Женщины чадру, разумеется, не носили, а в остальном одежда не отличалась от турецкой. Было принято носить головные платки, сильно закрывая лоб и щеки. (Это, по-видимому, турецкое, точнее мусульманское влияние, ибо до сих пор турецкие женщины в Понте закрывают лицо платком, оставляя открытыми только глаза). Те женщины - ромейки, которые пренебрегали прикрывать лицо, считались легкомысленными и осуждались.

Женская одежда состояла из шаровар - нешироких и до щиколоток. В шаровары заправлялась исподняя рубашка. Сверх этого надевалось платье в виде рубашки до пят. Сверх платья - нечто вроде плаща из грубой ткани ("зупун") с рукавами. Непременной принадлежностью одежды был фартук ("спалер"), обычно из цветастого шелка, покрывающий грудь и спускающийся до пояса. Ежедневная одежда обычно была темной. Праздничная одежда была более дорогая, обычно вся из шелка, а в остальном мало отличалась от повседневной. В праздники могли носить на голове диадему из золотых монет. На ноги одевали чувяки, т.е. туфли без каблуков наподобие тапочек, с какими-либо украшениями.

 

Еда

Ежедневный стол был простым. Вот образцы распространенных кушаний: "ризогало", т.е. рис сваренный в молоке, сладкий молочный суп или, скорее, жидкая каша; "макароня" - домашняя лапша с сыром. Распространенным кушанием был "танеас" или "таномено супа" - название происходит от "тан" - так называли понтийцы жидкость остающуюся после сбивания масла (кстати, подсолнечное и оливковое масло здесь не производилось, а использовалось сливочное. Сбивали масло не из молока, а из кислого молока в продолговатых выдолбленных из дерева сосуде - "ксиланге", подвешенном на веревках, как качели). Суп этот приготавливается следующим образом (эту и следующую информацию я получил от пожилых гречанок): перловую крупу варят до готовности, затем берут "илистон", т.е. отжатую густую часть кислого молока, растирают с водой (для отделения жидкости мешочек из ткани, наполненный кислым молоком подвешивают, пока не стечет сыворотка; если илистон предназначен для долгого хранения, то его подсаливают и сушат до твердого состояния). В Сухуме вместо илистон пользуются смесью кислого молока, сметаны и творога. Эту смесь добавляют в перловку и варят далее. Отдельно на сковородке жарят на постном (или сливочном) масле накрошенную мяту (свежую или сухую) добавляют в суп и варят до готовности. Добавляют иногда какую-нибудь кислую траву. Кушают теплым и холодным. Подобным же видом супа является "шурван" или, по-другому "чёрван": для его приготовления используют кукурузу, размолотую на зернотерке, ручной каменной мельнице - "шеромил"; при этом получают крупную кукурузную крупу "коркота". Варят крупу в воде, а затем добавляют фасоль-бобы, заливают все это "илистон"ом и варят до готовности. Во время еды добавляют уксус. Едят в горячем и холодном виде.

Мясо и мясные блюда на столе у обычных понтийцев были редкостью. Существовал способ хранения мяса - в виде "кавурмы". Кавурма - это хорошо прожаренное мясо (в основном баранье) в своем собственном жире (название, наверно, происходит от греч. "кавурево" - жарить). Всю эту смесь заливали в горячем виде в кувшин и плотно закрывали. Жир, застывая, как бы консервировал мясо, и кавурма могла хранится даже летом, а тем более зимой, довольно долго.

На побережье пища была более разнообразна, в частности, включала в меню множество кушаний из рыбы и продуктов моря.

 

Свадьба

Выбор жениха для девушки целиком определялся родителями. Парень тоже имел мало свободы для выбора, но все же с его желанием могли считаться.

Сначала испрашивали согласия родителей отдать дочь ("псалафема") и договаривались о дне свадьбы. Брак был церковный, оформлялся венчанием в церкви. После этого устраивали свадьбу. Свадьба происходила у жениха. Готовили стол (в смысле, накрывали праздничный стол). Кушанья были незамысловаты, так как все жили бедно. Готовили "кефтедес" - голубцы из черной листовой капусты "лахана". Мясо и куры (в основном жаренные) были только на богатых свадьбах. В качестве пирога, к примеру, готовили "сирон" - что-то вроде слоенного пирога, начиненного мясом, чесноком, специями; после приготовления нарезался мелкими ломтиками, размером с пельмени.

На свадьбе пели частушки и др. песни, танцевали. Перечень музыкальных инструментов был небольшим: "зурна" - дудка, "таул" - большой барабан, "агион" (возможно, от др.-гр. "айгэ" - "коза") - волынка, т.е. надутая шкура барана , в одну ногу которой дуют через мундштук, а в другой ноге завязаны три свирели, через которые выходит воздух, производя мягкий звук; "кемендже" (тур.), а по-гречески "лира" - узкая скрипка с тремя струнами. Играют на ней, держа ее перед собой вертикально; игрок на лире назывался "лириджис". Еще один инструмент - "гавал" (тур.) - флейта.

Названия танцев: "эмбробис", т.е. (взад-вперед), ходят, приставляя ноги; "апокафенгян", т.е. "привставая", приседая и переступая почти на месте; "дипатон", т.е. "переступая", по кругу, но немного боком. Обычно танцуют в хороводе. по кругу.

 

Похороны

Ритуал похорон совершался по обычному православному обряду. Единственная древняя традиция, возможно перешедшая из Древней Греции - оплакивание умершего. Кое-что удержалось от этого обычая до нашего времени в селах. Оплакивали женщины - родственницы и нанятые. Некоторые женщины оплакивали красиво и про них говорили "кала миролога" (красиво оплакивает). Образцы оплакивания иногда отличаются глубиной чувств и красотой выражений.

 

Суд и повинности

Споры сначала решались без участия администрации (ибо это часто дорого обходилось и той, и другой стороне) внутри деревни при помощи посредников, часто с участием попа. Если стороны все же не приходили к согласию, обращались к турецкой администрации в Ардаса. В случае важности дела, оно могло быть передано в Кемишхану или Трапезунд.

Налоги часто собирал кто-нибудь из греков (брал их на откуп) и на этом наживался. Встречались очень жестокие сборщики, которые могли отобрать последнее. Иногда им мстили и даже убивали. (М.М. рассказал один такой случай).

 

Устное народное творчество

Каких-либо преданий, легенд, эпосов в памяти М.М. не сохранилось. Во всяком случае М.М. не запомнил ничего подобного. В долгие зимние вечера женщины вязали, пряли нитки и занимались т.п. делами, рассказывая при этом сказки и всякие ужасные истории.

В качестве образца М.М. привел запомнившуюся ему историю, похожую на украинские сказки или суеверия о Вие (как назвать этот тип повествования, затрудняюсь). М.М. назвал это сказками "месея". Вот эта "сказка": жила-была старуха; одна ведьма ("майса", от "магиса" - волшебница) приняла образ старухи и пришла к ее внучке. А муж этой внучки каждый день уходил и приходил поздно, а чем был занят, неизвестно. Причем наказывал жене, чтобы она ни в коем случае не подходила к одному месту, где было какое-то закрытое отверстие. Внучка не выдержала и заглянула. Видит, а там похороны (или отпевание мертвеца) и в них принимает участие муж; когда похороны кончились, муж остался и съел мертвеца. Тут ведьма превратилась в мужа и бросилась на внучку.

М.М. не был уверен, что правильно воспроизвел сюжет, просто он хотел помочь представить колорит подобных историй. По-видимому такое творчество бытовало во всех крестьянских обществах и не представляет собой значительной ценности.

 

Климат

Климат в Месохоре, по сведениям М.М., был очень здоровым. Простудными заболеваниями болели редко. Но случались инфекционные эпидемии (оспа, тиф и т.п.), видимо, заносимые извне.

Холодное время года начиналось в ноябре. Выпадал снег, начинались морозы. О величине морозов в разгар зимы можно судить по тому, что рука и язык примерзали к металлу, например к ручке двери. Можно думать, было не менее 16 оС. Случалась пурга. Снега накосило по пояс и больше. На лыжах греки не ходили. Утаптывали и расчищали дорожки деревянными лопатами. Ими же счищали снег с крыши. Дети смазывали украдкой эти лопаты козьим жиром и катались на них с горок, как на санках, потому что собственно санок не было.

Морозы стояли до конца февраля. С середины марта снег начинал таять, В мае снег оставался только на вершинах. В это время начинали распускаться деревья и зеленеть трава. Лето было жаркое. Дожди бывали редко, два-три раза за лето. Случались грозы с градом. С середины августа становилось прохладнее. Осень длилась до ноября.

Окрестные горы были менее лесистыми, чем кавказские и потому дерево высоко ценилось. Рубку можно было производить только по разрешению турецких властей. Зимой ночью огонь в очаге не поддерживали, но не мерзли, так как глиняные дома долго сохраняли дневное тепло. Кроватей не было, спали на полу. На пол клали циновки, плетенные из соломы, а на них стеганые матрацы, набитые шерстью. Укрывались шерстяными стегаными одеялами. Простынями не пользовались. В некоторых домах использовали ногогреи. Последний представлял собой, если я правильно понял, ящик без боковой стенки, обращенный этим отверстием к ногам. В ящик ставили керамический горшок без дна, вниз широким отверстием; сверху засыпали в него тлеющие угли. Ящик накрывали одеялом, так что тепло шло к ногам.

 

Детские игры

Дети играли в прятки ("крифтерица"), жмурки. Играли в игру "мяндека", напоминающую игру в чижик. Устраивали место "нимя" из двух камней, на которые клали палочку. Один мальчик откидывал палочку палкой, а другой должен был отбить ее веткой ближе к "нимя". Тот, кто отбил, руками кидал палочку на биту, которую предварительно положили на камни - "нимя". Если попадал", то менялись местами, и игра продолжалась. Впрочем, М.М. не был уверен, что изложил правила исчерпывающе и правильно.

Но играми дети занимались только в раннем возрасте. Когда уже по силе было помогать взрослым, они подключались к работе. А в 15-16 лет уже выезжали на заработки.

 

ДРУГИЕ СВИДЕТЕЛЬСТВА О ЖИЗНИ В ПОНТЕ

Некоторое своеобразие по сравнению с дальними горными греческими поселениями типа Музена, Месохор и др. имели деревни, которые тяготели к побережью. Во-первых, из расспросов выяснилось, что они были несколько богаче и цивилизованнее первых. Это нетрудно понять и предсказать, поскольку жители прибрежных районов имели большие возможности для торговли и для знакомства с современными им достижениями цивилизации. Каждый район у побережья обычно тяготел к какому-нибудь портовому городку. Прибрежные городки Ризе, Сурмена, Орду, Керасунт, Платана и сам Трапезунд (также как Музена, Кромы, Санды и др.) имели, если пользоваться древнегреческой терминологией, свою "хору", т.е. ряд деревень, жители которых также считали себя "ризетами", "сурменитами" и т.д., как и жители этих городов. Согласно историческим источникам аналогичные отношения существовали между полисами и их хорой в античное время. Являлось ли такое положение в Трапезундской империи наследием античной эпохи или выработалось самостоятельно, сейчас трудно выяснить.

Некоторое представление о селах, тяготевших к побережью, (а конкретно к г. Сурмена, т.е. находившихся в административном подчинении у него) дает информация, полученная от С.И. Казанджиди (1904 г. рождения), переехавшей в г. Сухум (через Сурмену и Батум) в 1918 году. Родилась она в селе Асу, расположенном на наибольшем расстоянии от г. Сурмена, в горах. Половину жителей Асу составляли турки. Далее за Асу были турецкие села. Ближе к побережью располагались рядом два села "Цита ти миу ставру" и "Цита ме та Морфосмус" с греческим населением. Здесь было около 500 домов и одна церковь на оба села. Еще ближе к морю располагались села: Циколи, населенные турками и греками; Каракандзи, имевшее чисто греческое население; Мексези, расположенное ниже Асу и населенное греками; Муркандо, расположенное на большом расстоянии от Асу; Кумуркянду, расположенное рядом с Сурменой; Келонса, в котором все жители были греками.

В Асу было 100-150 домов. Большинство домов было деревянными, лишь некоторые - каменными (камень добывали в соседних горах). Дома были в основном одноэтажными, на 3-4 комнаты, крыты черепицей; окна имели стекла, а полы были деревянными. Деревня Асу располагалась высоко в горах. В октябре начинались морозы и выпадал снег. В марте начиналось таяние снега.

Сельским хозяйством занижались женщины. Основой хозяйства здесь было животноводство: держали, в основном, коров, а также выращивали свиней, у всех была птица. Сено для животных заготавливали женщины. Зимой женщины ткали вручную ("ифенане") даже тонкое полотно для нижнего белья, мужчины ходили на заработки в турецкие и российские города. (Так, например, отец С.И.К. был жестянщиком (по-турецки - "казанджи", откуда и фамилия) ходил в турецкий город Хопу, расположенный вблизи Батума). Примерно в год раз мужчины возвращались домой. Хлеб в виде зерна или муки привозили сами или присылали с другими возвращающимися мужчинами.

Между турками и греками были мирные и хорошие отношения. Но когда началась "армянская резня", турки из Асу, хотя сами греков не трогали, но присылали турков из других деревень, которые грабили греков, но не убивали.

В Сурмену ходили пешком. От Асу до Сурмены было несколько часов хода. Сурмена был деревянным городом, размером меньше старого Сухума (т.е. на 20-30 тыс. жителей). Город имел маленький порт, куда заходили только корабли малого тоннажа.

Жители состояли в основном из ремесленников и рыбаков. В городе жили и турки, и греки. Некоторые из турков владели греческим языком. Турки отличались от греков более темным цветом кожи. Если грек был темнокожим, говорили, что он похож на турка.

Некоторые расхождения в рассказах М.М. и С.И.К. можно отнести на счет памяти, но, скорей всего, различия были реальными и должны быть объяснены. Например, по сведениям М.М. турки внешне не отличались от греков, а согласно С.И.К., они были значительно темнее. В чем тут разгадка, сказать трудно. Может быть, в том, что в далеких деревнях турки, в основном, по происхождению были мусульманизированными греками, ибо вряд ли турки - завоеватели жаждали жить в таких суровых условиях. ( То же самое можно было наблюдать и после выселения греков из Абхазии: грузины и мегрелы, занявшие их деревни, не заселяли дальних горных деревень - Манея, Пешкардаш, Пиперандо и др., а обосновались в деревнях поблизости от побережья с хорошими землями и климатом). Собственно же турки-завоеватели, пришедшие через Туркменистан и Иран, действительно были темнее греков и осели, скорее всего, в прибрежных районах.

 

Первая мировая война. Армянская резня и выселение греков

М.М. явился свидетелем одного из последних выселений греков из Турции. Это выселенке не было актом правительства Турции, как это имело место намного позднее в 1949 году в Советском Союзе, но, тем не менее, его тоже нельзя назвать ненасильственным. В частности, выселение было ускорено так называемой "армянской резней" - геноцидом армян в Турции.

По сведениям М.М. армянская резня началась в апреле 1915 года и длилась месяца два-три (М.М. в это время уже исполнилось 9 лет, и он все хорошо помнил). Причиной ее, по мнению М.М., явилась война, которую начала Россия с Турцией в 1914 году (т.е. Первая мировая война), российские армяне поддержали Россию. Можно не сомневаться, что турецкие армяне питали надежду на освобождение, но насколько это проявлялось во внутренней жизни Турции, не знаю. Турки обвиняли армян в том, что те собирались захватить власть в государстве, ибо в Турции среди них было много богатых и влиятельных лиц, а, кроме того, им помогала богатая армянская диаспора. О захвате власти во всей Турции, думаю, речь не шла, но вполне вероятно об освобождении от турков тех земель, которые некогда принадлежали Армении, армяне мечтали.

Согласно сообщению М.М. турки обвинили армян в поддержке России (т.е. в измене) и решили уничтожить. Как я уже отмечал, в литературе (см. например [26] с.233) есть сведения, что выселить армян и других христиан посоветовал туркам германский генштаб, но турки, видимо, пошли гораздо дальше этих предложений.

По сведениям М.М. турки приступили бдительность армян тем, что им сообщалось о выселении в Россию, а на самом деле готовилось высылка во внутренние области и частичное уничтожение. Недалеко от Месохор проходила дорога, идущая из внутренних областей Турции на Ардаса и дальше на Трапезунд. Вдоль этой дороги греки имели постоялые дворы, сады и огороды. Но с началом войны большинство из людей, здесь живших или работавших, ушли в деревни. По этой дороге вглубь территории переправляли армян побережья. М.М. самому довелось видеть издалека, как вели по дороге партию армян человек в 100-200. Однажды две родственницы пригласили М.М. сходить на огороды, располагавшиеся вдоль дороги по-над речкой. Собирая вишни ("фишнас"), они увидели, как ведут группу армян. Спутницы М.М. тут же убежали, а М.М. по молодости пренебрег опасностью и наблюдал их вблизи. Здесь были люди всех возрастов обоего пола. Армяне в голос плакали. По слухам, недалеко от Месохор был постоялый двор, на котором турки устроили перевалочный пункт по переброске армян. Их вели из Трапезунда и других городков и деревень. Армянские деревни располагались в основном на Побережье, где они занимались табаководством. Были и ремесленники, которые жили преимущественно в Трапезунде и Кимишхане. М.М. знал, что в Орду также были армянские деревни.

На постоялом дворе и на привалах, по слухам, армянских женщин насиловали, отбирали у них золото. Убивали армян где-то в ущелье за Месохорами. М.М. слышал, что одна из партий разоружила турок и ушла в горы, и что в Кимишхане армяне даже совершили нападение на турок, но в основном, сопротивление было незначительным. Турки угрожали, что после армян примутся за греков, поэтому греки с надеждой ждали, что Россия, начавшая войну с Турцией, им поможет.

Во время этой войны греков - в основном, женщин и стариков - мобилизовали для переноски тяжестей. От Месохор носильщики удалялись на 1-2 дня пути, а там передавали грузы носильщикам из соседних с этим местом деревень. Молодых мужчин брали в стройбат. Условия здесь были ужасные: их плохо кормили, они часто болели тифом и умирали. Поэтому многие дезертировали или откупались за деньги. Женщинам, ходившим в повинность ("эрзах") полагалась одна "ока" (около трех фунтов) соли.

Те, кто ходил в "эрзах" передавали, что слышали со стороны Трапезунда военную канонаду все ближе. Греки боялись, что при отступлении турки их станут убивать, и были настороже.

М.М. рассказал об одном случае, связанном с геноцидом армян, происшедшем в окрестности Месохор. Из-за типичности этого случая, я привожу рассказ целиком. Одна из партий армян достигла постоялого двора в окрестностях Месохор к вечеру. В сумерках на повороте дороги двое армян - отец и сын - сумели убежать на обочину. Партия прошла дальше, а эти двое спустились по ущелью и спрятались в роще дикого фундука (орешника), не зная, куда деваться. В ту ночь трое греческих парней, дезертировавших из турецкого стройбата, пробирались домой в Месохоры и шли именно через эту рощу. Они наткнулись на убежавших армян и те, и другие сильно напугались. Армяне даже заплакали, думая, что их отыскали. Но когда парни сообщили им, что они греки, те обрадовались и попросили помощи. Греческие парни предложили армянам ждать, а сами пошли советоваться к попу, ибо турецкими властями было объявлено, что за сокрытие армян следует жестокое наказание. Поп потребовал от парней поклясться, что они никому не проболтаются. А затем предложил переправить армян в какие-то дальние пещеры, которые были в горах недалеко от Месохор.

К 1916 году канонада слышалась уже с двух сторон - со стороны Эрзерума и Трапезунда. Жители боялись удаляться от деревни, жили в страхе, спали не раздеваясь. Но пришло лето и созрел урожай. Женщины стали ходить в ближние поля жать. Однажды две женщины заметили вдали на дороге троих солдат, но не поняли, русские это или турки. Они убежали в деревню и сообщили мужчинам. Жители собрались и послали на разведку одного охотника. Вдоль дорожки, окаймленной живой изгороди, по которой выводили скот в поле, чтобы не разбредался по деревне, тот скрытно подобрался ближе и увидел, что это не турки. Тогда он вышел навстречу и по-турецки сказал, что он христианин и перекрестился. (Я не спрашивал, откуда у М.М. известны такие подробности, но, думаю, частично он все это видел сам, частично слышал из рассказов старших). Этот охотник привел солдат в деревню. Некоторые старики, ходившие на промысел в Россию, немного знали по-русски и из расспросов выяснили, что это были разведчики. Солдат угостили молоком, и они налили его также во фляжки. Разведчики попросили дать проводника для того, чтобы взойти на соседнюю гору. Когда они туда поднялись, то встретились с другим отрядом русских, пришедших со стороны Трапезунда. Проводников отпустили, и они об этом рассказали в деревне. В эту ночь греки спали спокойно. А когда встали, увидели, что вся деревня полна русскими солдатами. Кто из них спал, кто отдыхал. Все были блондины, и гречанки говорили, что их одна мать родила. Греки угощали солдат, те предлагали деньги. Началась даже некоторая торговля. Русские брали все сами, но если греки требовали, то за мясо платили, но за сено и зерно - нет. За хорошую корову давали 21 руб., за теленка 16-17 рублей, за овцу - 6-7 рублей. Поля были убраны частично, и лошадей пустили на поля.

Поскольку впереди были неопределенность и трудности, мать М.М. с детьми уехала к мужу в Сухум. Так поступили и многие другие. Когда потом русские войска уходили из Турции, многие греки ушли вместе с ними. Но, как слышал М.М., позже некоторые возвратились в родные места. Что с ними сталось впоследствии, М.М. неизвестно.

Здесь будет уместно закончить рассказ об армянах, избежавших резни. Когда пришли русские, армяне - отец и сын, скрывавшиеся в пещерах, спустились оттуда и ушли в Россию. Очень благодарили греков и на прощанье попросили ножи на случай защиты от турок.

Во время этой войны М.М. впервые увидел автомобили - полуторатонные "фиаты", используемые для перевозки снаряжения. Но в основном русские войска использовали фургоны, запряженные лошадьми. Дорогу возле Месохор, шедшую на Ардаса, они расширили вдвое, чтобы фургоны могли разминуться.

Для оценки характера отношения турок к христианам М.М. рассказал один эпизод, происшедший с ним лично. Плату за "эрзах" - соль - выдавали в Ардаса или Кимишхане. Матъ М.М. однажды не смогла пойти за нею сама, и послала мальчика вместе с другими женщинами. По прибытии на место, они вошли в турецкую лавку. В углу сидел и пил чай сын хозяина лавки, примерно в том же возрасте, что и М.М. Он внезапно встал, подошел к М.М.., матерно выругался по-турецки (все греки говорили и на турецком) и ударил его в лицо. Женщины возмутились, но хозяин не поругал сына, а только что-то сказал ему и тот снова уселся пить чай.

Впоследствии М.М. слышал, что в 1924 году состоялся обмен турков и греков и тогда большинство греков из этих мест покинули Турцию и переселились в Грецию.

Надо сказать, проверка сведений, рассказанных мне М.М., насколько я это мог сделать, подтверждает его информацию. В частности меня интересовал вопрос о том, куда подевались греки, жившие за горами к югу от Месохор на плоскогорье, к которым жители Месохор и других деревень ходили за зерном. Дело в том, что греки побережья Грузии, Абхазии, Аджарии принадлежат, до моим сведениям, именно к Трапезундской области: сандеты, крометы, кемишханеяс, сурмениты, трапезундеи, платаниты, ордули, рижеты (из прибрежного городка Ризи), керасундеи и др. потомки населения известных здесь центров.

Как появились греки на плоскогорье и где теперь их потомки проживают, или они полностью ассимилировались - на эти вопросы я не имел ответов, пока не познакомился ближе с историей греков цалкинского района, расположенного на юге современной Грузии. История этой группы греков требует отдельного места, и мы обратимся к ней по окончании дореволюционной истории греков побережья Трапезундской области.

Вернуться к оглавлению

Александр Франгуланди. Греки-понтийцы: дорога длиной в 2,5 тысячи лет. Сухум, 1991.


Далее читайте:

Греки, эллинес (самоназвание), народ, основное население Греции и Кипра.

 

 

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании всегда ставьте ссылку