Н.Н. Нестеренко

       Библиотека портала ХРОНОС: всемирная история в интернете

       РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

> ПОРТАЛ RUMMUSEUM.RU > БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА > КОСТРОМСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ >


Н.Н. Нестеренко

2010 г.

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА


БИБЛИОТЕКА
А: Айзатуллин, Аксаков, Алданов...
Б: Бажанов, Базарный, Базили...
В: Васильев, Введенский, Вернадский...
Г: Гавриил, Галактионова, Ганин, Гапон...
Д: Давыдов, Дан, Данилевский, Дебольский...
Е, Ё: Елизарова, Ермолов, Ермушин...
Ж: Жид, Жуков, Журавель...
З: Зазубрин, Зензинов, Земсков...
И: Иванов, Иванов-Разумник, Иванюк, Ильин...
К: Карамзин, Кара-Мурза, Караулов...
Л: Лев Диакон, Левицкий, Ленин...
М: Мавродин, Майорова, Макаров...
Н: Нагорный Карабах..., Назимова, Несмелов, Нестор...
О: Оболенский, Овсянников, Ортега-и-Гассет, Оруэлл...
П: Павлов, Панова, Пахомкина...
Р: Радек, Рассел, Рассоха...
С: Савельев, Савинков, Сахаров, Север...
Т: Тарасов, Тарнава, Тартаковский, Татищев...
У: Уваров, Усманов, Успенский, Устрялов, Уткин...
Ф: Федоров, Фейхтвангер, Финкер, Флоренский...
Х: Хилльгрубер, Хлобустов, Хрущев...
Ц: Царегородцев, Церетели, Цеткин, Цундел...
Ч: Чемберлен, Чернов, Чижов...
Ш, Щ: Шамбаров, Шаповлов, Швед...
Э: Энгельс...
Ю: Юнгер, Юсупов...
Я: Яковлев, Якуб, Яременко...

Родственные проекты:
ХРОНОС
ФОРУМ
ИЗМЫ
ДО 1917 ГОДА
РУССКОЕ ПОЛЕ
ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА
ПОНЯТИЯ И КАТЕГОРИИ

Рабочие – предприниматели – власть

в конце XIX – начале ХХ в.: социальные аспекты проблемы

Материалы V Международной научной конференции Кострома, 23–24 сентября 2010 года

ЧАСТЬ II

РАЗДЕЛ IV. СОЦИАЛЬНЫЙ АСПЕКТ СОВЕСТКОЙ МОДЕРНИЗАЦИИ: ОПЫТ И УРОКИ

Н.Н. Нестеренко[1]

Жилищные условия рабочих г. Костромы (по материалам обследования быта рабочих Этнологической Станции Костромского Научного Общества)

Жильё – это важнейшая составляющая жизни любого человека. Качество жилья, его размеры, санитарное состояние и обустройство всегда непосредственным образом отражались на работоспособности человека, его здоровье и жизни в целом. Именно поэтому интерес к изучению жилищ и, в частности, быта людей, как неотъемлемой части нашей жизни, существовал всегда.

Вопросом изучения быта рабочих в конце 20-х годов XX века занялась Этнологическая Станция Костромского Научного Общества. Она провела значительную работу по изучению быта костромского текстильщика. Основной целью этой работы был сбор и изучение конкретного бытового материала, а так же выявление изменений в жизни рабочих, произошедших после революции 1917 года [i].

Эта большая по объёму и актуальная задача могла быть выполнена лишь при условии вовлечения в краеведческую работу широких масс населения, в т.ч. через сеть культурно-просветительских учреждений, профсоюзных организаций, а также фабрично-заводских предприятий. Однако главным лозунгом было: Изучение быта рабочих силами самих рабочих [ii]. Следует отметить, что, не имея какого бы то ни было предшествующего опыта и образцов в этом направлении, Станция, прежде всего, должна была разработать основные методы и формы работы. В результате Станция развернула свою работу по трём основным направлениям. Были организованы кружки по изучению быта (например, при клубах), проводилось анкетное обследование со стороны, в частности в форме культпоходов, а также распространение среди рабочих специально составленных анкет, в этом могли участвовать отдельные лица из среды рабочих или близко стоящие к рабочей среде [iii]. Таким образом, все эти меры в итоге помогли собрать ценнейший фактический материал.

В 1929 году в Костроме вышла в свет специальная Программа по изучению быта рабочих, изданная Этнологической Станцией Костромского Научного Общества. В ней указывалось, что «в интересах улучшения жизни рабочих необходимо внимательное и серьёзное изучение рабочего быта и учёт тех условий, благодаря которым сложился и под влиянием которых изменяется рабочий быт» [iv].

Указанная программа предлагала изучать быт костромских рабочих в 3 разрезах: 1) Быт производственный; 2) Быт домашний (частный); 3) Быт общественный [v]. Каждую из этих составляющих быта необходимо было осветить не только по состоянию на момент обследования, но и, по возможности, дать оценку прошлому, дореволюционному положению, отметив последовательно изменение быта под влиянием политических, экономических и технологических моментов.

В данной работе мы уделим внимание такому разделу исследования, как «Домашний быт рабочих» и в частности – вопросу жилищных условий. В фондах Костромского музея-заповедника нам удалось познакомиться со специальными анкетами по изучению быта рабочих, а также с «сочинениями» рабочих – записями, сделанными отдельными обследователями, со слов самих рабочих. Наиболее массовым источником являются анкеты. Анкеты строились следующим образом. Каждая анкета включала 20 вопросом, сюда входили вопросы о составе семьи, месте работы, общей сумме доходов в месяц, о месте проживания (общежитие, ЖАКТ, частная квартира, дом) и его описании, есть ли там какие-либо коммунальные услуги и хозяйственные постройки, вопросы о внутреннем убранстве помещения и отношениях с соседями, а также вопросы, касающиеся одежды и питания рабочих. Был в анкете и ещё один важный вопрос, в котором предлагалось сравнить условия жизни до революции и теперь, на момент обследования.

Анкетным и индивидуальным («сочинения») обследованием было охвачено большое количество рабочих семей, проживавших на тот момент в посёлках «Безбожник» и «Начало», в Доме Труда, Доме Текстильщика, в коммунальных домах, на частных квартирах, в собственных домах, а также в деревнях. Условия жизни этих людей были разными, но, как правило, их трудно было назвать комфортными. По большей части здания и помещения, в которых проживали рабочие с семьями, были ветхими, каменными или деревянными, сырами, тёмными. Так обстояло дело с домами в посёлке «Безбожник», принадлежавшими ЖАКТу. Известно, что этот рабочий посёлок был устроен в 1919 году после закрытия Богоявленско-Анастасьинского кафедрального собора г. Костромы. Рабочие отмечали, что здание, в котором они проживали, было кирпичным ветхим, с деревянными полами, потолок и стены белёные, некоторые семьи жили в подвале [vi]. Условия проживания в самом помещении также были неодинаковыми. Некоторые указывают, что помещение было холодным, сырым, тёмным [vii], нередко отмечалось, что помещение грязное. Другие же, напротив, заявляли, что помещение сухое, чистое, здоровое, тёплое и крепкое [viii]. Величина комнат была разная, высота потолков – 3-4 метра. Как правило, в доме была русская печь, освещение электрическое или же керосиновое, как и многие в тот период, жители этого посёлка брали воду с водокачки, а затем хранили её в комнате или на кухне в вёдрах [ix]. Кухня была отдельная, на одну хозяйку, реже на двух. Однако часто указывалось, что кухня была не отгорожена перегородкой от комнаты, поэтому пищу фактически готовили в комнате [x]. С хозяйственными службами при квартирах также было неодинаково. Кто-то имел чулан, кто-то погреб один на три семьи, кто-то отдельную сарайку, но даже при наличии таковых часто всё продовольствие, домашнюю утварь и одежду предпочитали хранить в комнате [xi]. Отвечая на вопрос о сравнении условий жизни до революции и на момент обследования, мнения рабочих разделились. Многие говорили, что до революции жили лучше, но всё, в т.ч. жильё, было дорогим [xii]. Немало и тех, кто говорил, что до революции во всех отношениях жили хуже. Один из рабочих пишет: «По воспоминаниям моей матери в жилищных условиях, она говорила, что раньше было хуже – было в квартире много постояльцев, т.к. отдельных квартир было мало» [xiii]. Так обстояло дело с жилищными условиями костромских рабочих в посёлке «Безбожник».

Прогрессивным по сравнению с «Безбожником» был рабочий посёлок «Начало». Все дома этого посёлка были одноэтажными деревянными, прочными, располагались достаточно высоко над землей. В каждом доме имелось 2-4 печи (русские и голландские). В самих помещениях было тепло, сухо, чисто и светло [xiv]. Потолок окрашен, пол – нет, стены отштукатурены (но не везде). В домах было электрическое освещение, вода бралась либо из водокачки, либо из колодца и хранилась затем в вёдрах [xv]. Следует отметить, при всех домах имелись хозяйственные помещения – сараи, погреба, чуланы и чердаки. Все припасы хранились в чуланах и сараях [xvi]. В некоторых домах имелось радио [xvii]. По отзывам рабочих, живших в этом посёлке, условия жизни стали намного лучше, чем в дореволюционное время, раньше жили в тесных сырых квартирах [xviii].

Немало рабочих жило и в Доме Труда. Дом, по их воспоминаниям, был пятиэтажный кирпичный, прочный. Отмечалось, что само помещение было хорошее, тёплое, светлое, чистое, кухня - одна на весь этаж. Стены и потолок отделаны простой белой краской либо отштукатурены. Все семьи располагались в комнатах с одинаковой площадью – 18 метров, иногда на этой площади проживало две семьи [xix]. В комнате имелось одно окно. В доме также было паровое отопление, водопровод и электричество. Погреб предполагался один на несколько комнат, все продукты хранились в коридоре в шкафу [xx]. Сравнивая жилищные условия, большинство рабочих отмечают, что они либо не замечают никакой разницы по сравнению с дореволюционным периодом, либо пишут, что жить в этом доме лучше, т.к. «на старой квартире было холодно и сыро, а здесь все удобства» [xxi]. Вместе с тем мы встречаем и такое мнение: «Живу здесь 13 лет, жить на частной квартире удобней, здесь много беспокойства. Шум, гам скандалы и т.п.» [xxii].

Дом Текстильщика также считался благоустроенным. Здание было трёхэтажным кирпичным, с большими окнами. Практически все рабочие отмечают, что помещение сухое, чистое тёплое, в некоторых комнатах зимой холодно и сыро [xxiii]. Пол был деревянным, крашеным, стены и потолок - отштукатурены. Пища готовилась на плите в общей кухне, которая, как правило, была рассчитана на 3 хозяйки. В доме имелось паровое отопление, электричество и водопровод. При доме были отдельные чуланы, сараи общие на две семьи, но, по отзывам самих рабочих, они были очень «плохие и никуда не годились» [xxiv]. Погребов не было. Небольшой запас продовольствия хранили на кухне. Воспоминания о жизни до революции разные. Многие пишут, что их нынешняя жизнь практически ничем не отличается от дореволюционного периода, но, тем не менее, стало немного лучше и проще [xxv].

Большое количество рабочих и их семей по-прежнему жило в коммунальных домах, т.е. домах принадлежащих Горкомхозу. Жилой фонд Горкомхоза, как правило, был очень разнообразным, но по большей части это были старые, ветхие, сырые, холодные деревянные или смешанные (кирпичные и деревянные) дома с маленькой кухней на несколько хозяек и маленькими комнатами. В таких домах обычно была русская печь, имелось электричество, вода бралась из водокачки и хранилась в вёдрах. Были при домах и хозяйственные службы – сараи, погреба, чуланы [xxvi].

Не редки были и случаи, когда рабочие жили на частных квартирах. Арендуемые помещения опять-таки разнились. Кто-то жил в более или менее прочных, тёплых и сухих домах, а кто-то ютился в сырых и холодных комнатах. Отопление в таких домах было, как правило, печное, еду готовили также в печи. Освещение было либо керосиновое, либо электрическое, а вода бралась из водокачки [xxvii]. При таких домах почти всегда были сараи, погреба и чуланы. Один из рабочих указывал: «В сарае хранятся дрова, в погребе – пустые кадки и ненужное тряпьё, в чулане – мука, крупа и т.д.» [xxviii].

Немало рабочих по-прежнему жило в своих собственных домах, как в деревнях, так и в самом городе. Чаще всего это были одно- или двухэтажные деревянные дома. Состояние помещений было различным. Кто-то отмечал, что в доме сухо, тепло, чисто [xxix], а кто-то, напротив, сообщал, что помещение сырое холодное ветхое и требует ремонта [xxx]. В таких домах имелось 1-2 печи, воду брали либо из реки, либо с водокачки, либо из общего колодца, освещение керосиновое или электрическое. При домах имелись хозяйственные постройки – чуланы, сараи, кладовки.

Характеризуя жилищные условия костромских рабочих, также хотелось бы остановиться на внутреннем убранстве помещений. Как правило, во всех квартирах и комнатах были кровати, стулья, столы, этажерки, посудники и комоды [xxxi], часто в комнатах были самовары (1-2 самовара на одну семью), швейные машины, радио и музыкальные инструменты [xxxii]. Среди последних упоминаются гармонь, балалайка и гитара. Практически у всех рабочих в комнатах были различные цветы (столетник, фикус, герань, Ванька мокрый, розан), на окнах – занавески, на полу – половики, на стенах обычно висели портреты вождей революции: Ленина, Сталина, Рыкова, Калинина, Дзержинского [xxxiii], картины («Шефы в деревне» и другие)[xxxiv], фотографии родных и членов семьи [xxxv]. Нередко с портретами вождей соседствовали и иконы [xxxvi]. Некоторые рабочие сообщали, что они имеют свою библиотеку, а также пользуются общей библиотекой.

Таким образом, мы видим, что условия жизни людей были далеко неодинаковыми. Изучением был охвачен быт рабочих семей, живущих в разных жилищных условиях, разного достоинства, культурного уровня и происхождения. Вывести общую формулу того, в каком из указанных видов жилищ жить было лучше – трудно, да и нет такой необходимости. Мы наглядно увидели, что даже в рамках одной условной группы жилищ были большие разбросы в плане качества жилья, наличия хозяйственных построек и т.д.

 

Примечания

[1] © Н.Н. Нестеренко, 2010

[i] Программа по изучению быта рабочих. Издание Этнологической Станции Костромского Научного Общества. Составители: Л. Китицына и В. Смирнов. Кострома, 1929. С.1.

[ii] Костромской историко-архитектурный и художественный музей-заповедник (далее КМЗ). КОК 40649. Черновик отчёта Е.Полянской «О методах и формах по изучению быта рабочих». Кострома, 1930. Л.1.

[iii] Там же. ЛЛ.1, 1 об.

[iv] Программа по изучению быта рабочих… С.1.

[v] Там же. С. 2.

[vi] КМЗ КОК 38740/33. Л.1.

[vii] КМЗ КОК 38740/16. Л.1 об., 38740/23. Л.1 об.

[viii] КМЗ КОК 38740/18. Л.1 об., 38740/17. Л.1 об.

[ix] КМЗ КОК 38740/35. Л.1 об., 38740/15. Л.1 об.

[x] КМЗ КОК 38740/16. Л.1 об., 38740/24. Л.1 об.

[xi] КМЗ КОК 38740/18. Л.1 об., 38740/25. Л.1 об., 38740/32. Л.1 об.

[xii] КМЗ КОК 38740/18. Л.2 об., 38740/21. Л.2 об., 38740/36. Л.2 об.

[xiii] КМЗ КОК 38740/16. Л.2 об.

[xiv] КМЗ КОК 38740/13. ЛЛ.1, 1 об., 38740/14. ЛЛ.1, 1 об.

[xv] КМЗ КОК 38740/1. ЛЛ.1, 1 об.

[xvi] КМЗ КОК 38740/13. Л.1 об.

[xvii] КМЗ КОК 38740/5. Л.1 об.

[xviii] КМЗ КОК 38740/1. Л.2 об.

[xix] КМЗ КОК 38740/45. Л.1.

[xx] КМЗ КОК 38740/44. Л.1 об.

[xxi] КМЗ КОК 38740/48. Л.2 об.

[xxii] КМЗ КОК 38740/49. Л.2 об.

[xxiii] КМЗ КОК 38740/70. ЛЛ.1, 1 об.

[xxiv] КМЗ КОК 38740/66. Л.1 об.

[xxv] КМЗ КОК 38740/62. Л.2 об., 38740/64. Л 2 об., 38740/69. Л.2 об., 38740/72. Л.2 об.

[xxvi] КМЗ КОК 40616/2. ЛЛ.1, 1 об.

[xxvii] КМЗ КОК 38740/ 10. ЛЛ.1, 1 об.

[xxviii] КМЗ КОК 40616/1. Л.1 об.

[xxix] КМЗ КОК 40616/37. ЛЛ.1, 1 об.

[xxx] КМЗ КОК 40616/35. ЛЛ.1, 1 об.

[xxxi] КМЗ КОК 38740/64. Л.1 об., 38740/59. Л.1 об., 40616/2. Л.1 об.

[xxxii] КМЗ КОК 38740/16. Л.1 об., 40616/4. Л.1 об.

[xxxiii] КМЗ КОК 38740/1. Л.1 об.

[xxxiv] КМЗ КОК 38740/63. Л.1 об.

[xxxv] КМЗ КОК 38740/64. Л.1 об., КМЗ КОК 38740/16. Л.1 об.

[xxxvi] КМЗ КОК 38740/62. Л.1 об., 38740/35. Л.1 об., 38740/3. Л.1 об.

Вернуться к оглавлению V Международной научной конференции

 

 

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании всегда ставьте ссылку