А.В. Новиков

       Библиотека портала ХРОНОС: всемирная история в интернете

       РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

> ПОРТАЛ RUMMUSEUM.RU > БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА > КОСТРОМСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ >


А.В. Новиков

2010 г.

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА


БИБЛИОТЕКА
А: Айзатуллин, Аксаков, Алданов...
Б: Бажанов, Базарный, Базили...
В: Васильев, Введенский, Вернадский...
Г: Гавриил, Галактионова, Ганин, Гапон...
Д: Давыдов, Дан, Данилевский, Дебольский...
Е, Ё: Елизарова, Ермолов, Ермушин...
Ж: Жид, Жуков, Журавель...
З: Зазубрин, Зензинов, Земсков...
И: Иванов, Иванов-Разумник, Иванюк, Ильин...
К: Карамзин, Кара-Мурза, Караулов...
Л: Лев Диакон, Левицкий, Ленин...
М: Мавродин, Майорова, Макаров...
Н: Нагорный Карабах..., Назимова, Несмелов, Нестор...
О: Оболенский, Овсянников, Ортега-и-Гассет, Оруэлл...
П: Павлов, Панова, Пахомкина...
Р: Радек, Рассел, Рассоха...
С: Савельев, Савинков, Сахаров, Север...
Т: Тарасов, Тарнава, Тартаковский, Татищев...
У: Уваров, Усманов, Успенский, Устрялов, Уткин...
Ф: Федоров, Фейхтвангер, Финкер, Флоренский...
Х: Хилльгрубер, Хлобустов, Хрущев...
Ц: Царегородцев, Церетели, Цеткин, Цундел...
Ч: Чемберлен, Чернов, Чижов...
Ш, Щ: Шамбаров, Шаповлов, Швед...
Э: Энгельс...
Ю: Юнгер, Юсупов...
Я: Яковлев, Якуб, Яременко...

Родственные проекты:
ХРОНОС
ФОРУМ
ИЗМЫ
ДО 1917 ГОДА
РУССКОЕ ПОЛЕ
ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА
ПОНЯТИЯ И КАТЕГОРИИ

Рабочие – предприниматели – власть

в конце XIX – начале ХХ в.: социальные аспекты проблемы

Материалы V Международной научной конференции Кострома, 23–24 сентября 2010 года

ЧАСТЬ I

РАЗДЕЛ I. РОССИЙСКОЕ ОБЩЕСТВО В ПОИСКАХ ВЫХОДА ИЗ МОДЕРНИЗАЦИОННОГО ТУПИКА: НОВЫЕ ПОДХОДЫ И МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

А.В. Новиков [1]

Эволюция протестных выступлений рабочих периода первой российской революции как смена моделей поведения в условиях социально-политического кризиса

Первая российская революция оказалась чрезвычайно богата на проявления различных форм экономической и политической борьбы. Разнообразие форм протеста и взрыв революционной активности сделал изучение форм борьбы рабочих одной из актуальных и интереснейших проблем изучения как для современников событий, так и для историков. Однако в центре внимания исследователей долгое время находились стачечные выступления рабочих, в изучении которого существовал ряд методологических проблем и противоречий. Рассматривались преимущественно стачки рабочих фабрично-заводской промышленности[i]. В послереволюционный период исследователи, применяя помесячный учёт выступлений, допускали их двойной подсчёт. Недифференцированно подходили к изучению стачек и волнений. Всё это вело к значительному преувеличению суммарных показателей стачечных конфликтов за годы революции.[ii] Лишь с 50-х гг. ХХ века начался сбор материалов и подсчёт выступлений железнодорожников, рабочих горно-металлургической, казённой, мелкой промышленности, сферы услуг и даже безработных. Расширение социальной структуры участников движения побудило исследователей обратить более пристальное внимание на нестачечные формы выступлений.[iii] Прилагались значительные усилия к разработке проблемы в региональном аспекте.[iv]

На базе проведённых исследований во второй половине 80-х гг. минувшего столетия была разработана единая методика составления хроники рабочего движения, которая предполагала учёт стачек, волнений, демонстраций, митингов, собраний и сходок, вооружённых восстаний, а также рабочих организаций: партийных, профсоюзных, обществ взаимопомощи и советов. Для всестороннего описания указанных форм движения и организаций были предложены формуляры карточек с подробными инструкциями к их заполнению. Дан обзор и классификация архивных источников, содержащих информацию для составления «Хроники»[v] Применение данной методики позволило реализовать масштабный проект по составлению Хроники рабочего движения в России в 1895 – 1904 гг.[vi] Проводилось составление хроники движения по другим периодам, в том числе в годы первой российской революции, однако эта работа далека до завершения.[vii]

Составление «Хроники» позволило исследователям оперировать статистическими данными о всём спектре форм протестного движения рабочих, причём каждое выступление может быть подвергнуто детальному микро-анализу, что позволяет видеть не только массовость движения, но его внутренние механизмы. Противоречивое течение отдельных выступлений и преобладание на разных этапах революции тех или иных форм рабочего активизма отражало вовлечение в революционную борьбу широких масс рабочих, прежде сторонящихся активных форм протеста. Участники выступлений были носителями разных ценностей, жизненного опыта, что проявлялось в непоследовательности, а порой непредсказуемости действий рабочих. Особенно ярко это проявлялось в массовых продолжительных стачках, сочетавших в своём течении крайнюю революционность и политизацию с архаическими чертами, бунтарством, монархическими настроениями.

Весьма показательна в этом плане стачка на предприятиях Красильщиковых в с. Родниках Юрьевецкого уезда Костромской губернии с 1 по 11 июля 1905 года (6059 участников). Руководил стачкой ткач П.А. Моругин, работавший до 1903 г. в Иваново-Вознесенске и поддерживавший связь с бастующими иваново-вознесенскими рабочими. По его инициативе рабочие на сходке 1 июля избрали около 200 депутатов. В числе требований, принятых на следующий день, названы: восьмичасовой рабочий день, свобода слова, союзов, собраний, равноправие рабочих и приказчиков, выплата наградных всем рабочим, своевременная доставка рабочим газет. Все это, казалось бы, говорит о политическом характере стачки.[viii]

В то же время обнаружились черты архаической стачки. В начале выступления рабочие на коленях принесли Моругину клятву исполнять все его требования. 2 июля, сорвав переговоры с владельцем, Моругин потребовал от депутатов дать подписку, в случае его увольнения платить ему ежемесячно по 30 руб., что те и исполнили. В ходе стачки подверглись избиениям подмастерье Бобков, ряд рабочих и выборный депутат Петров, за то, что его усилия по ведению переговоров с владельцем оказались удачными. За 4 дня с 1 по 5 июля прошло 7 собраний рабочих, затем они разошлись по деревням.[ix]

Требования бастовавших служат яркой иллюстрацией крестьянского сознания рабочих. С политическими требованиями соседствуют такие, как выборы старост. Отмена наказаний за прогул более 3-х дней, ежегодный двухнедельный неоплачиваемый отпуск для отлучки на сельхозработы. Не случайно и стачка длилась около двух недель и совпала по времени с сенокосом.

Собравшись на фабрику 11 июля, рабочие послали к Н.М. Красильщикову новых депутатов во главе с А.Т. Решовым. Был составлен адрес с просьбой возобновить работы. Отслужен молебен о здравии Государя. Никаких новых уступок, кроме объявленных еще утром 4 июля, для изменения позиции рабочих не потребовалось. По просьбе рабочих 2 роты солдат, прибывшие в с. Родники 5 июля, были оставлены до полного успокоения.[x] Моругин на предприятии больше не появился.

Так причудливо и рельефно переплелись в родниковской стачке заимствованные из Иваново-Вознесенска новые формы движения и патриархальное, полукрестьянское сознание местных рабочих с их верой в Государя и в заступничество фабриканта. Они неоднократно повторялись и в других выступлениях.

Нередки случаи, когда по окончании стачек рабочие служили благодарственные молебны. Так завершились стачки более 4000 рабочих-текстильщиков Товарищества Собинской мануфактуры Владимирского уезда 22 марта и 11–17 апреля 1906 г.[xi] Более 1700 рабочих Товарищества Горкинской мануфактуры механическо-ткацкая фабрики Полиевкта Тихоновича Шорыгина в Ковровском уезде Владимирской губернии, бастовавших с 10 апреля по 29 мая 1906 г. также возобновили работы после молебна. Молебнами встречали рабочие царские манифесты и открытие работы Государственной думы в Ярославле. Угличе, Рыбинске, в г. Макарьеве и на фабрике братьев Ф. и А. Разорёновых в Костромской губернии, в г. Киржач Владимирской губернии.[xii]. Эти примеры могут быть продолжены. Молебны всё ещё оставались для части рабочих символом стабильности и благоустроенности, завершая вспыхнувшие конфликты и знаменуя переход к привычной трудовой жизни, надежды на разрешение их нужд.

Различия позиций рабочих, участвовавших в протестных выступлениях сказывались также в том, что помимо рабочих активистов, в стачках участвовала пассивная масса и, вынуждено, противники стачек, ввиду распространившегося в ходе забастовок «снятия с работ». Только в Костромской губернии в 1905 году из 119 прошедших забастовок «снятие» производилось в 37 случаях. В основном этот приём применялся на крупных предприятиях и в ходе коллективных и общегородских забастовок.[xiii] Причём сначала подобные акции нередко встречали сопротивление рабочих, не желавших бастовать. Так, в начале общегородской июльской стачки в г. Костроме на Новой Костромской льняной мануфактуре «водораздел» четко проходил по возрастам. Фабричной молодёжи, инициировавшей стачку, противостояли пожилые кадровые рабочие. Первая попытка остановить фабрику 1 июля не удалась. Забастовавших подростков встретили женщины-трепальщицы в месте с 70-летним рабочим Петром Куликовым, пригрозившим мальчишкам ножом. К нему присоединились другие рабочие.[xiv] 2 июля попытки остановить фабрику возобновились. По воспоминаниям участника забастовки рабочего механического цеха И.Е. Щетинкина, которому к моменту забастовки исполнилось 19 лет, молодёжь, останавливавшую станки, литейщики встретили железными толкушками, так что приходилось выскакивать в окна. Рабочий Ф. Ивановский в 1925 г вспоминал, что «организованная директором фабрики Кудрявцевым чёрная сотня с ножами бросилась на молодёжь, останавливавшую машины». Рабочий-агитатор Гачин вспоминал, что его отец «бросился на меня с ножом и хотел зарезать»[xv] При попытке забастовавших прядильщиков снять с работ отделение «гекли», «взаимные ссоры рабочих развились до драки», 5 человек было изувечено. Тем не менее, забастовка набрала силу, и уже 4 июля бастующие кашинские рабочие (Кашинской Новая Костромская льняная мануфактура называлась по имени директора) направились «снимать» соседние предприятия. Стачка переросла в общегородскую. [xvi]

Подобным образом начиналась коллективная стачка 21 фабрики (16987 бастующих) Вичугского промышленного района Кинешемского уезда Костромской губернии 21 мая – 3 июня 1905 г. Забастовавшие рабочие трёх фабрик Морокиных из с. Новой Гольчихи 24 мая явились на крупнейшую в районе фабрику А.И. Коновалова в село Бонячки. Дважды попытки «снять» фабрику заканчивались отступлением бастующих ввиду сопротивления местных рабочих, зато после остановки работ, коноваловские рабочие присоединились к морокинским и направились «снимать с работ» фабрики в село Тезино.[xvii]

Примечательно, что уже в ходе декабрьской политической общегородской стачки в Костроме, служащие торговых и промышленных заведений на митинге 9 декабря сами просили рабочих прийти и «снять их с работы».[xviii]

Во время коллективных стачек рабочие добивались остановки всех предприятий, снимая не желавших бастовать, требуя от властей не допускать пуска отдельных фабрик. В этих действиях отражалась склонность рабочих к круговой поруке, уходящая своими корнями в общинную крестьянскую психологию. «Снятие» с работ, первоначально требовало немалого мужества и упорства рабочих активистов, но затем быстро распространялось как модель коллективного действия и захватывало всё новые слои рабочих и городских служащих.

Стремление рабочих к коллективному действию иногда подкреплялось взаимными клятвами «стоять на своём» и поддерживать уволенных. Уже упоминалась клятва рабочих фабрики Красильщиковых Моругину. Подобную клятву приняли бастующие рабочие Горкинской мануфактуры П.Т. Шорыгина.[xix] В ходе революции распространялись требования рабочих не преследовать депутатов, не увольнять за стачку, восстановить уволенных на работе. Нами были обсчитаны требования рабочих Владимирской, Костромской. Ярославской губерний, предъявленные в 1905 году в ходе 418 стачек и 113 волнений. Всего в этих 531 выступлении было предъявлено 3858 требований. По трём указанным пунктам было предъявлено 141 требование (3,6 % всех требований) в ходе 139 выступлений (26,2 % выступлений с известными требованиями). Таким образом, коллективное действие предполагало обеспечение коллективной безопасности участников выступления как путём взаимных клятв и обязательств, так и предъявлением соответствующих требований фабрикантам и властям.

Сохранявшиеся связи рабочих с деревней отразились на динамике стачечных выступлений и поведении бастующих рабочих. Весной и летом действовал весьма рациональный мотив продолжительных забастовок – уход рабочих на полевые работы. Статистика стачечных выступлений во Владимирской, Костромской, Ярославской губерниях в 1905-1907 гг. показывает, что, отличительной чертой являлась значительная активизация движения в мае – июле (см. таблицу № 1).

Таблица № 1. Стачечное движение во Владимирской, Костромской, Ярославской губерниях в 1905–1907 гг.[xx]

 

В скобках указано число стачек с известным количеством стачечников. По месяцам фиксируются только вновь возникшие забастовки в целях однократного учёта стачки и забастовавших рабочих. Ввиду продолжительности летних общегородских и коллективных забастовок (иваново-вознесенской, костромской, шуйской и др.), переходивших из месяца в месяц, число бастовавших в летние месяцы в действительности было больше

Данный факт становится понятным при изучении отчётов фабричных инспекторов и донесений полицейских служб о ходе забастовок. В них систематически подчёркивалось, что на время стачки бастующие рабочие расходились по ближайшим деревням на сельскохозяйственные работы. Характеризуя положение рабочих Середского промышленного района Костромской губернии, корреспондент газеты «Костромской листок» указывал, что «из всего числа рабочих только 20 % не крестьянствуют, а остальные, работая на фабрике, ведут крестьянское хозяйство». Даже в губернском центре ситуация мало отличалась от сельских фабрик. Старший фабричный инспектор Костромской губернии в отчёте 20 июля 1905 г. отмечал, что успеху и продолжительности летней общегородской стачки в Костроме «содействовало то, что масса рабочих живёт по деревням и приходит в город разрозненными небольшими группами». Бастующие с 27 мая рабочие фабрики наследников М.И. Красильщикова в селе Родниках Костромской губернии «утром 28 мая предъявили требования, им было отказано и они разошлись по домам». Рабочие фабрики Анны Красильщиковой в том же селе Родниках, забастовав 1 июля, «разошлись по своим деревням». Рабочие фабрики Никанора Дербенёва в Иваново-Вознесенске, забастовав 10 мая, в числе прочего потребовали: «рабочие из крестьян должны увольняться на месяц летом на полевые работы с правом возвращения на ту же должность». Ковровский уездный исправник, сообщая о стачке на фабрике Кучина в сельце Колобово, доносил, что «рабочие ныне все разошлись по своим деревням на сельские работы».[xxi] Не случайно весенние и летние стачки отличались упорством и длительным течением. Достаточно вспомнить Иваново-вознесенскую общегородскую стачку и сопутствовавшие ей общегородские забастовки в г. Шуе, Костроме, в Вичугском промышленном районе Кинешемского уезда.

Подобная картина повторилась весной – летом 1906 и 1907 гг. На уже упомянутой фабрике П.Т. Шорыгина в Ковровском уезде Владимирской губернии в ходе полуторамесячной стачки 10 апреля – 29 мая 1906 г. «рабочие – все местные жители, занялись полевыми работами». 27 мая бастующие рабочие Меленковской льняной мануфактура послали Государственной думе телеграмму с требованием наделения землёй. А рабочие Болотского стеклянно-бутылочного завода в Судогодском уезде Владимирской губернии требовали «Дать луга без вычета и косить разрешить для себя. Пастуха нанимать».[xxii] Данные примеры связи стачек с земледельческими заботами рабочих можно продолжать. Остановимся лишь на последнем факте. События первой российской революции завершила неудавшаяся областная политическая стачка текстильщиков Центрального промышленного района. Она имела лишь эпизодические проявления. В частности, забастовали костромские предприятия. Однако мотивация забастовки была не столько политическая, сколько хозяйственная: «Большинство фабричных рабочих, будучи крестьянами окрестных деревень, воспользовавшись забастовкой, разошлись по домам для производства полевых работ и не возвращались в город до окончания таковых – с 3 до 28 июля».[xxiii]

Анализ статистики стачечных выступлений за 1905-1907 гг. позволяет сделать ещё несколько важных наблюдений. В исследуемом регионе наблюдалась заметная асинхронность в сравнении с общероссийским движением.

Рабочие выступления в 1905 г. проходили в три этапа. Первый этап с начала января до пасхальных праздников в середине апреля, когда основная масса предприятий закрывалась на одну-две недели. Второй – конец апреля–сентябрь и третий – октябрь–декабрь 1905 г.[xxiv] Рубежом служат моменты минимальной активности рабочих в регионе. Качественные изменения движения приходились не на границы этапов, а на кульминационные моменты в рамках каждого из них. На первом этапе – это реакция на события 9 января. На втором этапе кульминационным пунктом, вызвавшим качественные сдвиги – упорство и раскол движения, стала Иваново-Вознесенская общегородская стачка. В рамках третьего этапа движение приобрело качественно новые черты после издания Манифеста 17 октября.

Максимумы движения рабочих региона не совпадали с его подъемами в стране. По России наибольшей стачечная активность была в январе, мае–июне, октябре и декабре. В регионе это – февраль, май–июль, октябрь–ноябрь.

Иллюстрируя масштабы рабочего движения в стране, принято сравнивать численность бастовавших за отдельные месяцы 1905 г. и предшествующее десятилетие.[xxv] Во Владимирской, Костромской и Ярославской губерниях в 1895–1904 гг. прошло 227 стачек с почти 119 тысячами участников.[xxvi] Сравнение показывает, что в январе, октябре и декабре размах стачечной борьбы за один месяц по России превышал ее масштабы за 10 дореволюционных лет. В Верхневолжье к дореволюционному показателю количество забастовщиков приблизилось только однажды, в октябре. В январе произошло 11 стачек с числом участников около 9000 чел., то есть подъем январского движения в регионе был в одиннадцать раз слабее, чем в целом по стране. Уровень стачечного движения по этапам в 1905 году по отношению к дореволюционному десятилетию составил по России 1:1,9:1,5:2,9; по Верхневолжью – 1:0,38:1,2:1,6. За единицу принят уровень движения в 1895-1904 гг. Эти несложные расчеты показывают асинхронность активности рабочих в стране и в регионе. Пассивность местных рабочих на первом этапе сменилась резким ростом движения в течение 1905 года. На этапе высшего подъема революции активность рабочих Верхнего Поволжья возросла к началу года более чем в 4 раза, по стране всего – в 1,5 раза. Таким образом, движение в регионе шло по нарастающей, более равномерно, чем по России, вовлекая в свою орбиту новые предприятия и профессиональные группы.

В январе-начале апреля 1906 г. движение резко пошло на спад и в дальнейшем периоды спада и подъема борьбы чередовались. Подъем апреля–июля 1906 г. превысил уровень борьбы апреля–сентября 1905 г. В среднем в месяц в весенне-летний период 1905 г. в забастовочную борьбу в регионе включалось 28,5 тыс. человек, а в аналогичный период 1906 г. свыше 40 тыс. человек. Значительную роль при этом сыграли первомайские выступления пролетариата. Следующий подъем пришелся на январь–март 1907 г. Число бастовавших в регионе на этом этапе было самым высоким за весь период революции – 198452 чел., превысив показатели высшего подъема революции (октябрь-декабрь 1905 г.). Однако, по числу забастовок (207) этот этап уступал не только октябрю-декабрю, но и апрелю–сентябрю 1905 г. Подъем обеспечили главным образом февральские 1907 г. выступления рабочих, когда в регионе бастовало рабочих больше, нежели в любой другой месяц периода первой русской революции. Накал борьбы в феврале 1907 г. приблизился к уровню движения апреля–сентября 1905 г., когда проходила знаменитая Иваново-Вознесенская стачка. Вновь, как и в 1905 году, наблюдалась асинхронность стачечного движения в Верхневолжском регионе и в России в целом. Спад стачечной борьбы в России сопровождался его подъемом в исследуемом регионе.[xxvii] Примем уровень стачечного движения в январе-начале апреля 1905 г. за единицу. Полученная динамика стачечного движения по отдельным губерниям, региону и России, представлена в таблице № 2. С общероссийской динамикой активности совпадала только стачечная борьба ярославских рабочих.

Таблица № 2. Динамика стачечного движения по этапам борьбы в 1905-1907 гг.[xxviii]

Ни в 1906, ни в 1907 гг. уровень стачечной борьбы рабочих Владимирской, Ярославской губерний и региона в целом не смог достичь уровня 1905 года. Во Владимирской губернии в 1906 г. число бастовавших снизилось до 41 %, а в 1907 г. составило 52,5 % от уровня 1905 года. В Ярославской губернии в 1906 году стачечная активность рабочих упала в сравнении с 1905 г. также до 42,5 %, но продолжала падать и в 1907 году – до 30 процентов. Иная картина наблюдалась в Костромской губернии. Численность бастовавших в 1906 г. здесь увеличилась в сравнении с первым годом революции на 29,5 %, а в 1907 г. на 61,4 %. Рост стачечной борьбы Костромских рабочих происходил за счет увеличения активности рабочих сельских предприятий: Вичугского промышленного района Кинешемского уезда, Юрьевецкого уезда, выступавших более активно, чем в 1905 году, а также Середского промышленного района Нерехтского уезда, вступивших в борьбу только в 1906 году. Это отразилось в изменении территориальной локализации стачек в 1906-1907 гг.

Обычно более позднее включение рабочих региона в движение объясняется, отраслевым составом рабочих. Высокая доля текстильной промышленности, малоквалифицированного труда, высокий процент женского и детского труда, тесные связи текстильщиков с деревней рассматриваются как факторы, обусловившие относительную консервативность рабочих региона. На наш взгляд, это не вполне объясняет выявленные временные расхождения динамики общероссийского и регионального движения.

Низкие показатели стачечных выступлений в регионе в январе 1905 года показывают, что в отличие от столиц и крупных городов, события 9 января здесь не стали стимулом к движению. Учитывая свидетельства современников, что даже в начале общегородских стачек в Иваново-Вознесенске в мае, а в Костроме в июле 1905 г. рабочие не воспринимали политическую пропаганду,[xxix] а также то, что выступления января-апреля развивались исключительно ради экономических целей, первый всплеск стачечных выступлений в регионе в феврале 1905 г. можно объяснить полученными известиями об успехах прошедших в крупных промышленных центрах забастовок и уступках предпринимателей. Рабочие, по примеру развернувшегося в стране движения, воспринимают новый алгоритм разрешения своих проблем – массовую забастовку. Именно информация о широте и успехах забастовочной борьбы стала тем фактором, который вовлёк рабочих региона в борьбу.

После поражения коллективных и общегородских стачек лета 1905 г. (Иваново-вознесенской, костромской), сопровождавшихся значительными материальными лишениями и завершившихся крайне незначительными уступками, обнаруживается новообразование в сознании рабочих – разочарование в стачке как форме борьбы.

Затяжная борьба, пренебрежение владельцев в условиях голодного существования вели к агрессии, нашедшей выражение в погромном движении бастующих. Погромное движение становиться одной из характеристик борьбы рабочих Иваново-Вознесенска с начала июня до конца 1905 года. Начало погромному движению положили события 3 июня, когда после нападения казаков на рабочую сходку на р.Талке в городе начались беспорядки. Были разбиты стекла в доме городского Головы Дербенева, прерваны телеграфные провода, подожжены деревянные корпуса на ткацкой фабрике А.М. Гандурина. Ущерб от пожара составил 12000 рублей.[xxx] После отъезда из города фабрикантов ситуация обострилась. 24-25 июля была разгромлена и разграблена 71 торговая лавка. Убытки составили приблизительно 90-100 тыс. рублей. Причем объектом грабежа становились не столько винные, сколько мучные и бакалейные лавки, ущерб в которых составлял не несколько десятков или сотен, а тысячи рублей. Разгромлен склад муки, сожжены дачи фабрикантов.[xxxi] В погромном движении сочеталось несколько мотивов: чисто уголовный, месть фабрикантам, озлобленность, а также добывание средств к существованию.

Виновниками тяжелого положения рабочих видели теперь не только фабричную администрацию и владельцев предприятий, но и вчерашних руководителей движения. Рабочие Иваново-Вознесенской ткацкой мануфактуры, фабрики З. Кокушкина и К. Маракушева, в июле 1905 г., еще в ходе общегородской стачки, начали гонения на депутатов. В августе эта тенденция распространилась на Товарищество Куваевской ситценабивной мануфактуры, фабрики наследников Н.Ф. Зубкова, Ивана Гарелина с сыновьями, Я.Н. Фокина и Н. Дербенева. Формировались настроения, нашедшие выражение в октябре – декабре 1905 г. в монархическом и погромном движении.[xxxii] Даже спустя год после Иваново-Вознесенской общегородской стачки, рабочие негативно относились к призывам забастовать, «ссылаясь на неудачу прошлого года».[xxxiii]

В таких условиях в Иваново-Вознесенске возникает новая форма движения, получивший в источниках название обструкций или частичных забастовок. К их числу относили частичную или полную остановку предприятия на короткий промежуток времени (в течение нескольких часов), либо множественные остановки работ в различных цехах и участках работы в течение дня. Такие обструкции мы квалифицировали как стачки. Обструкции могли принимать форму волнений, когда рабочие того или иного производственного подразделения шумно выражали свои требования, включая кратковременную остановку работ для предъявления требований. Помимо указанных черт характерными особенностями обструкций являлось предъявление какого-либо одного, реже двух требований, возвращение к работам, не дожидаясь его удовлетворения и частая повторяемость выступлений для отстаивания раз выдвинутого требования. За июль-сентябрь 1905 года в Иваново-Вознесенске произошло 60 выступлений подобного типа на 15 предприятиях, на которых работало 24325 рабочих. Таким образом обструкциями были обхвачены наиболее крупные городские предприятия, на которых работало свыше 82 % фабрично-заводских рабочих. Число участников обструкций удалось установить в 25 случаях – 19377 чел. 34 обструкции нами квалифицированы как стачки, 26 – как волнения.

В 1906-1907 гг. подобные частичные забастовки стали повсеместны. Они «лихорадили» производство, выводя участников из-под репрессий, а не бастовавшие рабочие получали возможность предъявлять требования оплаты простоев. Приведём описание типичной «обструкции» на Бумаготкацкой фабрике С.М. Швецова Суздальского уезда Владимирской губернии в мае – июне 1906 г. Требования рабочих были предъявлены 23 мая. 24-го получен отказ. 25 мая обе смены ткачей работали с перерывами, вместо 18-ти часов проработали не более 9. 27 мая фабрика работала с перерывами. Последующие дни рабочие являлись на работы неаккуратно, начиная и прекращая их по своему усмотрению. 29 мая рабочие привезли к крыльцу конторы тачку и грозили вывезти бухгалтера Полетаева. После этого бухгалтер с фабрики выехал. Ткачи, подмастерья и слесаря установили работу: с 4.00 до 8.00, с 13.00 до 16.00, с 20.00 до 22.00, остальное время не работали. Сноваля, шпульницы, уборная, контора работу не прерывали. 30 мая ткачи не работали в 8.00-14.00 и 16.00-20.00; 31 мая не работали: 6.00-9.00, 11.00-14.00, 16.00-20.00. Ввиду безуспешности переговоров, с 3 июня фабрике была закрыта и рабочим предложен расчёт. Но пустить её вновь удалось только 13 июня.[xxxiv] Локаут и закрытие предприятий в 1906 г. стали основным методом выхода из частичных забастовок.

Наиболее тесно были связаны со стачечными выступлениями волнения. Данная форма движения часто предшествовала стачке, поэтому не всегда фиксировалась фабричной инспекцией и полицией. Скудные сведения имеются о количестве участников волнений. В 1905 г. во Владимирской губернии прошло 87 волнений. В 30 из них участвовало 31999 человек. В Костромской губернии из 27 волнений число участников установлено в 8 случаях и составило 4150 человек. В Ярославской губернии зафиксировано 14 волнений. В 3-х из них участвовало 1285 человек. Волнения «будоражили» предприятия и готовили рабочих к совместному выступлению. Волнения имели двойственную функциональную природу. Рабочие прибегали к ним, чтобы решить назревшие проблемы, не доводя конфликт до открытого противостояния с предпринимателем. С другой стороны, волнения в 24 случаях (18,75 % общего их числа) предшествовали стачкам и служили мобилизации сил рабочих. Соотношение стачек и волнений менялось в сторону уменьшения доли последних в течение 1905 года. Последовательно на разных этапах движения число стачек превышало количество волнений в 1,7; 3,7; 8,5 раза.

Итак, волнения в рабочем движении в 1905 году занимали или служебное место, как форма подготовки рабочих к стачечному выступлению или сопутствующая стачкам на соседних предприятиях, или самостоятельную роль, как способ урегулировать противоречия рабочих и предпринимателей, избегая обострения конфликта.

Политизации выступлений рабочих и их организации в значительной мере способствовали митинги и собрания. Эти формы движения в целом играли самостоятельную роль. Исследователи отмечали их функциональное значение. Митинг выполнял экспрессивную функцию (выражение мнения), информационную, дискуссионную, функцию принятия решений. Демонстрации свойственны функции мобилизации, самовыражения участников и информационная.[xxxv] На наш взгляд, данный перечень следует дополнить функцией организации сил участников выступления для последующих согласованных действий и функцией демонстрации сил, как перед лицом противной стороны, а также для привлечения новых сторонников, «убеждения» колеблющихся. Некоторые митинги и демонстрации содержали в себе такую разновидность рабочего выступления, как «диалог» с фабричной организацией или властями.[xxxvi] Диалог имел место во всех тех случаях, когда масса рабочих, недовольных чем-либо, подступала к конторе и предъявляла администрации первые, еще нечетко сформулированные, требования. Наиболее ярким примером «диалога» рабочих с властями было собрание 23 июня 6000 бастовавших Иваново-Вознесенских рабочих перед домом губернатора с требованием вызова фабрикантов в Иваново-Вознесенск и возобновления переговоров.[xxxvii] Именно многофункциональность этих форм выступлений придавала им самостоятельность и в то же время делала неотъемлемой частью организации стачечной, профсоюзной, партийной, других видов общественной работы.

В 1905 году в Верхнем Поволжье удалось зарегистрировать 671 митингов, демонстраций, собраний и сходок. В 516 из них (76,9 %) принимали участие рабочие. В течение года 264 выступления – 39,3 % общего их количества сопровождали стачки рабочих. 191 выступление (28,5 %) проходили при активном участии представителей различных партий. 44 собрания – 6,5 % – решали вопросы организации профессиональных союзов. Последние данные неполные. Не удалось выявить деятельность по организации профсоюзов во Владимирской губернии. Шире, по-видимому, были представлены представители политических партий на митингах и собраниях. Однако тщательная конспирация такого участия, особенно со стороны эсеров, не позволяют сделать окончательный вывод о их роли в демонстрационно-митинговом движении. Нами выявлена следующая картина партийного участия в этих выступлениях. Наибольшим влиянием пользовались социал-демократы. Их участие зафиксировано в 130 выступлениях. Деятельность эсеров отмечена лишь на 34-х митингах, собраниях и демонстрациях. Вероятно роль тех и других была несколько выше. С октября 1905 г. активно в работу включились кадеты. За 3 месяца они приняли участие в 27 выступлениях. Их деятельность не была конспиративной, фиксировалась в делопроизводстве местных органов власти и подробно освещалась в местной периодической печати,[xxxviii] сохранилась переписка и делопроизводство организаций партии кадетов.[xxxix]

Характер демонстрационно-митингового движения менялся от этапа к этапу.

В январе-начале апреля 27 из 28 собраний и сходок проходили с участием рабочих. На этом этапе шла подготовительная работа партийных организаций, поэтому 50 % акций представляли собой подпольные собрания и сходки партийных организаций и организованных рабочих. 10 собраний – 35,7 % их числа, сопровождали стачечные выступления.

На втором этапе доля «партийных» собраний и митингов снизилась до 25,9 % Всплеск стачечной борьбы сопровождался более чем пятикратным увеличением рабочих демонстраций, митингов, собраний. Почти 52 % этих выступлений сопровождали стачки. Наиболее высокой была на этом этапе доля стихийных неорганизованных или вышедших из-под контроля руководителей выступлений. 29 выступлений прошли без участия рабочих, хотя и были реакцией на их борьбу. Это собрания фабрикантов, домохозяек города Иваново-Вознесенска и так далее. Доля рабочих выступлений снизилась с 96,4 % на первом этапе до 84,9 % на втором.

После провозглашения в октябре 1905 года демократических свобод, в митинговое движение включились все слои общества. Поэтому доля рабочих на данном этапе снизилась до 72,96 %. Довольно низким оставался процент влияния партийных агитаторов на мощное митинговое движение. Этому влиянию было подвержено 134 выступления – 28,1 % от общего количества. Не даром современники характеризовали митинговое движение октября–декабря 1905 года, как «митинговую стихию». На этом этапе выступления носили не узко-сословный или классовый характер, становятся более демократичны по составу. В то время, как 129 выступлений прошли без участия рабочих (27 % общего их числа), другие группы населения участвовали в 266 выступлениях (55,8 %). Митинги и собрания различных групп населения откликались на рабочие забастовки, погромное движение, манифесты и карательные мероприятия властей. Лишь 168 митингов и демонстраций (35,2 % их общего количества) сопровождали забастовки рабочих.[xl] Каждый шестой митинг в октябре–декабре 1905 г. носил патриотический или черносотенный характер. Митинги, демонстрации, собрания наиболее ярко иллюстрируют тот факт, что за различными формами рабочего движения в период первой русской революции могло скрываться как революционное, так и консервативное содержание.

Важную роль митинги и собрания приобрели в 1906-1907 гг. в ходе избирательных кампаний. Их изучение ещё далеко от завершения, но можно утверждать, что митиногово-избирательный процесс стал той новой моделью, которая была предложена обществу для выхода из революционного состояния.

Итак, устойчивые модели поведения, укоренённые в рабочей среде: ежегодный уход на определённое время на полевые работы, традиции круговой поруки и коллективной ответственности рабочих друг перед другом, скрепляемые клятвами и проистекавшие из крестьянского менталитета, дополнялись в период революции важными новообразованиями. Уход на сельхозработы удобно стало связывать с продолжительной забастовкой. «Снятие» с работ снимало ответственность за нарушение производственного режима. Рабочие не только приспосабливали к революционной ситуации привычные модели поведения, но и искали новые модели эффективного разрешения своих нужд. Такой поиск отразился в динамике и смене форм протестного движения в ходе революции. Первоначальные известия об успехах массовых стачек подтолкнули рабочих региона в 1905 году на крупные коллективные выступления. Их затяжной характер, ответные действия властей, лишения и незначительные уступки привели к разочарованию в этой форме борьбы и уже после поражения Иваново-вознесенской общегородской стачки, рабочие переходят к «обструкциям» - частичным стачкам, которые систематически нарушают нормальный ритм работ, но ввиду кратковременного участия в них не наносят бастующих серьёзного материального ущерба, дают основания не бастовавшим требовать платы за простой и уходить от ответственности за стачки. Переход предпринимателей в 1906 г. к локаутам и закрытию предприятий постепенно свёл на нет эффективность обструкций. В поиске новых форм заявления о своих нуждах и под влиянием политической деятельности агитаторов, в октябре – декабре 1905 г. поднимается «митинговая стихия». В это же время значительная часть рабочих, разочаровавшаяся в стачечной борьбе и недовольная дестабилизацией привычной жизни, вливается в погромное движение, ставшее противовесом революционной борьбе. Наконец, с 1906 г., благодаря организации выборов в Государственную думу и избирательной активности либералов, населению, в том числе рабочим предлагается новая – избирательная модель поведения, также серьёзно погасившая революционный протест. Низкая эффективность основных форм движения, разочарование в них, неожиданная сила и активность консервативно-монархических сил, сочетание властями репрессий с избирательными кампаниями привели к усталости, апатии и выходу рабочих из революционной борьбы к середине 1907 г.

Однако такая апатия охватывала не всех. Участники движения впоследствии неоднократно вспоминали ту атмосферу, которая сформировалась в ходе революции в фабричных районах и посёлках. Учительница А.Е. Михайлова вспоминала, что в рабочем квартале любимой детской игрой была игра в революционеров. Дети «выпрашивали у родителей красной материи и, надев её на палки, устраивали детские манифестации, влезали на кадки и произносили речи, которые неизменно кончались – «дорой дармоедов»». «Революционные песни переняли даже ребятишки, – писал в воспоминаниях Ф. Ивановский, – После забастовки по вечерам рабочий квартал оглашался то там то сям далеко разносящимися по вечернему воздуху звуками «Марсельезы» и «Варшавянки». Полиция махнула рукой».[xli] Революционный романтизм, зародившийся в 1905-1907 гг. среди детей и молодёжи дал свои всходы в 1917 г.

Примечания

[1] © А.В.Новиков, 2010

[i] Янжул И.И. Забастовки и стачки рабочих и чиновников, их значение, критика и возможность их замены. СПб., 1906; Статистические сведения о стачках рабочих на фабриках и заводах за десятилетие 1895-1904 гг. / Сост. В.Е. Варзар. СПб., 1905. Статистика стачек рабочих на фабриках и заводах за 1905 год. / Сост. В.Е. Варзар. СПб., 1908; Статистика стачек рабочих на фабриках и заводах за трехлетие 1906-1908 гг. / Сост. В.Е. Варзар. СПб., 1910;

[ii] Пронин. Стачечное движение во Владимирской губернии в 1900-1907 гг. // О рабочем движении и социал-демократической работе во Владимирской губернии в 900-х годах. Владимир, 1925. Вып. 2. С. 5-176; Златоустовский Б.В. Стачечное движение в Иваново-Вознесенском фабричном районе 1905-1916 г.  Иваново-Вознесенск, 1928; Дюбюк Е.Ф. Рабочее движение в Костромской части Иваново-Вознесенской губернии в 1905 г. // 1905 г. в Иваново-Вознесенском районе. Иваново-Вознесенск, 1925. Блинова Е., Заржицкая С., Марков В., Чистов С. Из истории революционного движения во Владимирской губернии 1905-1907 гг. Владимир, 1955. ‑ использованы материалы Пронина; Богачев П.М. Рабочее движение в Костроме в 1905-1907 гг. // Исторические записки. 1954. Т. 49. С. 86-110; Дружинин П.Н. Революционное движение в Ярославской губернии в 1905-1907 гг. Ярославль, 1955; Он же Стачечная борьба Ярославских рабочих в 1905 г. // Рабочий класс и Советы... С. 95-106; Кресина Л.М. Рабочее движение во Владимирской губернии в конце XIX ‑ начале ХХ в. Владимир, 1959.

[iii] Альмарик А.С. К вопросу о численности и географическом размещении стачечников в Европейской России в 1905 г. // Исторические записки. 1955. Т. 52. С. 142-185; Пушкарева И.М. Железнодорожники России в буржуазно-демократических революциях. М., 1975; Розина О.В. Положение и борьба безработных рабочих Петербурга и Москвы в годы первой российской революции. Диссерт. канд. ист. наук. М., 1985.

[iv] Белов М.Н. Рабочее движение в Костромской губернии в 1895-1899 гг. // Ученые записки Горьковского пед. института. 1965. Вып. 50. Сб. 8; Он же. Из истории борьбы пролетариата Центральной России в 1895-1897 гг. // Из истории рабочего класса СССР. Иваново, 1964; Он же. Рабочее движение в Центральной России в 1898-1900 гг. // Ученые записки Ярославского пед. института. 1966. Т. 58; Он же Борьба пролетариата Центральной России в 1901-1904 гг. // Ученые записки Ярославского и Костромского пед. институтов. 1968. ‑ Т. 62; Он же. О борьбе пролетариата Центральной России накануне первой русской революции. // Из истории классовой борьбы и национально-освободительного движения. Сб. научн. трудов. Ярославль, 1976. Вып. 145. С. 43-56; Наянова Г.Н. Борьба пролетариата Верхнего Поволжья на втором этапе первой русской революции 1906-1907 гг. (По материалам Владимирской, Костромской и Ярославской губерний). Диссерт. канд. ист. наук. М., 1980; Гуничев В.А., Мейерович М.Г. О численности стачечников в Ярославской губернии в 1905 году. // Пролетариат Центрального промышленного района в революции 1905-1907 гг. Ярославль, 1982. С. 49-59; Хроника стачечной борьбы в Ярославской губернии в 1905-1907 гг. (по материалам печати). // Печать и рабочее движение в Центральном промышленном районе в период империализма. Ярославль, 1988. С. 126-136; Мейерович М.Г. Документы Государственного архива Ярославской области как источник по стачечному движению в губернии в 19895-1904 гг. // К столетию Ярославской губернской ученой архивной комиссии. Ярославль, 1990. С. 45-51; Касаров Г.Г. Статистика стачек в Центральном промышленном районе в годы первой мировой войны (июль 1914 ‑ февраль 1917 гг.). // Пролетариат ЦПР в 1907-феврале 19017 гг. Иваново, 1984. С. 153-161.

[v] См.: Организационные и методические принципы подготовки хроник рабочего и социал-демократического движения в России (1895 – февраль 1917 гг.). / Отв. ред. В.И. Бовыкин. М., 1990; Додонов Б.Ф., Кирьянов Ю.И. Обзор архивных источников об основных формах массового рабочего движения в России (1895–февраль 1917 гг.): Методическое пособие для составителей «Хроник рабочего и социал-демократического движения» М., 1990.

[vi] Рабочее движение в России. 1895 – февраль 1917 г. Хроника. Вып. I. 1895 год. М., 1992; Вып. II. 1896 год. М., СПб., 1993; Вып. III. 1897 год. М.-СПб., 1995; Вып. IV. 1898 год. М., СПб., 1997; Вып. V. 1899 год. М., 1998; Вып. VI. 1900 год. М., 1999; Вып. VII. 1901 год. СПб., 2000; Вып. VIII. 1902 год. В 2-х т. М., 2002; Вып. IX. 1903 год. В 4-х т. М., 2005; Вып. X 1904 год. В 3-х т. М., 2006.

[vii] Стачки в России в 1914 – феврале 1917 гг. Хроника. / Сост. Г.Г. Касаров. М., 1989. Вып. 1; Хроника рабочего движения в России. Апрель – декабрь 1912 г. / Сост. В.П. Желтова. В 2-х ч. М., 1991, 1995; Мейерович М.Г. Рабочее движение в Ярославской губернии в 1861 – феврале 1917 г. Хроника. Ярославль, 1995; Касимов А.С. Хроника рабочего движения в Центрально-Черноземном районе (1895 – февраль 1917 г.). Пенза, 1993; Юдина Л.С. Стачечное движение на Урале в 1895 – 1904 гг. Челябинск, 1993; Юдина Л.С. Стачечное движение на Урале в 1905 – 1907 годах. Хроника. Челябинск, 1995; Юдина Л.С. Стачечное движение на Урале в июне 1907 – октябре 1917 гг. Хроника. М., 1987; Новиков А.В.. Рабочее движение в Костромской губернии в 1895 – феврале 1917 гг. Хроника. Вып. 1. 1895 ‑ 1905 гг. Кострома, 2003; Вып. 2. 1906 ‑ 3 июня 1907 г. Кострома, 2005.

[viii] Новиков А.В.. Рабочее движение в Костромской губернии… Вып. 1. 1895 ‑ 1905 гг. Кострома, 2003. С. 61.

[ix] Новиков А.В.. Рабочее движение в Костромской губернии… Вып. 1. 1895 ‑ 1905 гг. Кострома, 2003. С. 62.

[x] Там же.

[xi] Государственный архив Владимирской области (ГАВО). Ф. 266. Оп. 1. Д. 2653. Л. 11, 27об.

[xii] Новиков А.В.. Рабочее движение в Костромской губернии… Вып. 1. 1895 ‑ 1905 гг. Кострома, 2003. С. 84, 86; ГАВО. Ф. 14. Оп. 5. Д. 1678. Л. 82-82об.; Д. 2038. Л. 1-2, 4; Государственный архив Ярославской области (ГАЯО). Ф. 73. Оп. 4. Д. 4496. Л. 165-165об., 228-229 и др.

[xiii] Новиков А.В.. Рабочее движение в Костромской губернии… Вып. 1. 1895 ‑ 1905 гг. Кострома, 2003. С. 49-54, 56, 57, 63, 65-67, 69, 76, 79, 84, 85, 107-109.

[xiv] Новиков А.В.. Рабочее движение в Костромской губернии… Вып. 1. 1895 ‑ 1905 гг. Кострома, 2003. С. 65.

[xv] Государственный архив новейшей истории Костромской области (ГАНИКО). Ф. 383. Оп. 1. Д. 47, Л. 17; Д. 56. Л. 21, 73об.;

[xvi] Новиков А.В.. Рабочее движение в Костромской губернии… Вып. 1. 1895‑1905 гг. Кострома, 2003. С. 65.

[xvii] Там же. С. 49-50, 52-58.

[xviii] Там же. С. 108; Костромской листок. 1905. 14 декабря. № 125.

[xix] ГАВО. Ф. 14. Оп. 5. Д. 1678. Л. 1, 5-6об.

[xx] Новиков А.В. Рабочее движение в 1905 году: причины, формы, содержание. (По материалам Владимирской, Костромской, Ярославской губерний). Диссерт. к. и. н. Кострома, 1997. Приложение 1. Таблицы 23, 31.

[xxi] Костромской листок. 1905. 3 июня. № 60; Российский государственный исторический архив (РГИА) Ф. 23. Оп. 30. Д. 53. Л. 312, 318; Государственный архив Ивановской области (ГАИО). Ф. 349. Оп. 1. Д. 532. Л. 77, 82об.; ГАВО. Ф. 14. Оп. 5. Д. 1463. Л. 69об.; Д. 1473. Л. 6.

[xxii] ГАВО. Ф. 14. Оп. 5. Д. 1678. Л. 8-9; Д. 1686. Л. 13об.; Ф. 266. Оп. 1 Д. 2613 Л. 5об.

[xxiii] РГИА. Ф. 1284. Оп. 47. I отд. 1908 г. Д. 132. Л. 176-176об.

[xxiv] Периодизация дана на основе полученных статистических показателей. Таблицу № 1.

[xxv] Ленин В.И. Доклад о революции 1905 г. //Полн. собр. соч. Т.30. С. 132; Кириллов В.С. Большевики во главе массовых политических стачек в первой русской революции (1905-1907). М., 1976. С. 51, 111, 219.

[xxvi] Пушкарёва И.М. Возвращение к забытой теме: массовое рабочее движение в начале ХХ века // Отечественная история. 2007. № 2. С. 114, 116, 120.

[xxvii] Наянова Г.Н. Борьба пролетариата Верхнего Поволжья… С. 143-144.

[xxviii] Динамика стачечного движения по России вычислена по данным Кириллова В.С. См.: Кириллов В.С. Большевики во главе массовых политических стачек в первой русской революции (1905-1907).  М., 1976.  С. 90, 110, 241, 292, 343. Так как В.С. Кириллов не разделял апрельское движение на до- и послепасхальное, общероссийские данные за апрель включены в весенне-летний период движения в 1905 и 1906 гг.

[xxix] Новиков А.В. Особенности восприятия провинциальными рабочими революционной агитации в 1905 году (на материалах Владимирской, Костромской, Ярославской губерний). //Провинция как социокультурный феномен. Сборник научных трудов участников VIII Международной конференции 18-27 мая 2000 года. Кострома: КГУ им. Н.А.Некрасова, 2000. Т.1. С.76-84

[xxx] ГАВО. Ф. 14. Оп. 5. Д. 1463. Л. 193-194, 205, 207-208; ГАИО. Ф. 338. Оп. 1. Д. 240. Л. 30-31об.

[xxxi] РГИА. Ф. 23. Оп. 30. Д. 4. Л. 59-60об; Ф. 1354. Оп. 3. Д. 1420; Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф.102.-3-е делопроизв., 1907 г. Д. 1. Ч. 17. л. А. Л. 19, 26; ГАВО. Ф. 266. Оп. 1. Д. 2353. Л. 110-112; ГАИО. Ф. 388. Оп. 1. Д. 240. Л. 42-46об.

[xxxii] См.: РГИА. Ф. 23. Оп. 30. Д. 4. Л. 80-81; ГАИО. Ф. 338. Оп. 1. Д. 238. Л. 34-34об, 36-37, 41.

[xxxiii] ГАРФ. ДП-ОО. Ф. 102, 1906г, II отд. Д. 4. ч. 30. Л. 116, 155.

[xxxiv] ГАВО. Ф. 14. Оп. 5. Д. 1689. Л. 3-3об., 5-5об., 9-10, 17-18, 21-21об.; Д. 1891. Л. 140; Ф. 266. Оп. 1. Д. 2595. Л. 14-14об., 16-17об., 33, 35; Д. 2655. Л. 12об., 15.

[xxxv] Мадор Ю.П. Стачка в буржуазном обществе: историко-социологический очерк. М., 1984. С. 181-185.

[xxxvi] См.: Мадор Ю.П. Указанное соч. С. 173-179.

[xxxvii] ГАРФ. Ф. 102. 3-е делопроизв.1907 г. Д. 1. ч. 17. л. А. Л. 26; РГИА.  Ф. 23. Оп. 30. Д. 4. Л. 59об-60.

[xxxviii] См.: Костромской листок, Вестник Рыбинской Биржи, Северный край.

[xxxix] ГАРФ. Ф. 523. Оп. 1. Д. 81, 117, 177, 181.

[xl] Новиков А.В. Рабочее движение в 1905 году: причины, формы, содержание. (По материалам Владимирской, Костромской, Ярославской губерний). Диссерт. к. и. н. – Кострома, 1997. Приложение 2. Хроника рабочего движения в Верхневолжском регионе в 1905 году.

[xli] ГАНИКО. Ф. 383. Оп. 1. Д. 56. Л. 29об., 75.

Вернуться к оглавлению V Международной научной конференции

 

 

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании всегда ставьте ссылку